Выстрел века

В нынешнем году исполняется 100 лет со времени начала Первой мировой войны, оказавшей роковое влияние на ход человеческой истории. Как выстрел террориста в Сараево привел к глобальной катастрофе, "Огонек" расскажет в ближайших номерах. Первая публикация — о балканском детонаторе

Леонид Млечин

Все пойдет насмарку из-за какой-то нелепости на Балканах, предсказывал Отто фон Бисмарк, железный канцлер и объединитель Германии. Великая война началась в боснийском городе Сараево в ясный воскресный день 28 июня 1914 года с убийства наследника австро-венгерского престола.

Вообще-то Сербия не желала войны с Австро-Венгрией. Даже тайная организация сербских офицеров "Черная рука" высказалась против покушения на Франца Фердинанда. Но сербские националисты желали отомстить династии Габсбургов за присоединение Боснии, которую считали своей землей, к Австро-Венгерской империи.

Два выстрела из браунинга

На эрцгерцога, который приехал в Сараево, охотились шесть террористов; у них были четыре пистолета и шесть бомб, полученные от офицеров сербской разведки. Первым должен был метнуть бомбу Мохаммад Мехмедбашич. Но он сплоховал, не нашел в себе силы участвовать в убийстве. Бомбу бросил Неделько Чабринович. Промахнулся! Бомба взорвалась под колесами другой машины, ранила двух офицеров свиты и нескольких прохожих.

Эрцгерцог нисколько не испугался. Он побывал в городской ратуше и поехал в больницу навестить раненых. Велел шоферу ехать медленно, чтобы его все видели. Террорист по имени Гаврило Принцип пребывал в тоске: ничего не вышло! Он зашел в кафе купить бутерброд и вдруг увидел, как прямо у него под носом разворачивается открытый автомобиль эрцгерцога. Гаврило Принцип выскочил из кафе и открыл огонь из браунинга калибра 7,64 мм. Он был очень плохим стрелком, приятели над ним смеялись. На сей раз он стрелял буквально в упор. И не промахнулся.

Первая пуля угодила в графиню Софию Хотек, жену эрцгерцога, которую он безумно любил и называл своим ангелом-хранителем. Смертельно раненная, она сползла вниз. Эрцгерцог в отчаянии закричал: "Ради детей — не умирай!" Вторая пуля перебила Францу Фердинанду сонную артерию. Они оба истекли кровью.

Гавриле Принципу было 19 лет, он состоял в обществе "Млада Босна" ("Молодая Босния"), мечтавшем о воссоединении всех сербов в едином государстве. Гаврилой Принципом и его друзьями, радикальными националистами, руководили презрение к западным ценностям и западному миру и обида за собственную экономическую отсталость.

Суд над ним начался, когда Первая мировая уже полыхала. Принцип был несовершеннолетним, его не могли приговорить к смертной казни. Дали 20 лет каторжных работ. Он болел туберкулезом и умер в тюрьме города Терезин в 1918 году, не увидев, что сотворили с Европой две пули, выпущенные из его браунинга.

Франц Фердинанд был племянником и наследником престарелого императора Франца Иосифа I. Женатый на чешке, эрцгерцог намеревался покончить с приниженностью славян в Австро-Венгрии. Желал хороших отношений с Россией. Убивать его было не только преступно, но и глупо. Но на Балканах эмоции берут верх над разумом.

Телеграмма Николая II

Симпатии европейских властителей были на стороне Габсбургов. В другое время монархи со всего континента собрались бы на траурную церемонию. Но 83-летний император Франц Иосиф, дядя убитого, решил покончить с сербским национализмом, который считал угрозой своей империи. Он находился на престоле уже 65 лет и несколько раз собирался начать войну против Сербии. Убийство наследника престола подтверждало слова его советников, которые утверждали, что сосуществование с Сербией немыслимо. Начались антисербские демонстрации, которые переросли в погромы.

Австрия предъявила Сербии ряд требований, в том числе допустить ее представителей к участию в расследовании убийства. Белград отверг это требование, что и стало поводом для начала мировой войны. Рухнули четыре империи, погибли миллионы людей. И все ради того, чтобы не пустить австрийских полицейских в Белград?..

Сербский принц-регент Александр Карагеоргиевич телеграфировал Николаю II: "Мы не можем защищаться. Посему молим Ваше Величество оказать нам помощь как можно скорее". Николай II ответил: "Ваше Высочество может быть уверенным в том, что ни в коем случае Россия не останется равнодушной к участи Сербии".

Телеграмма императора имела трагические последствия, в том числе для ее отправителя. Результатом Первой мировой стали революция и расстрел императорской семьи.

В Бад-Ишле, курортном австрийском городке, который летом превращался в столицу империи, император Франц Иосиф I подписал манифест "Моему народу", которым объявил войну Сербии. Это еще было столкновение двух стран. Но в Санкт-Петербурге объявили всеобщую мобилизацию. Тогда Германия объявила войну России. Война превратилась в мировую.

Николай II подписал манифест:

"Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно... Ныне предстоит уж не заступиться только за несправедливо обиженную, родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целостность России и положение ее среди великих держав".

Сочувствие сербам было признаком хорошего тона при дворе в Санкт-Петербурге. Для царской России Сербия была лишь сферой влияния, но прозаические интересы облекались в изящную форму уверений во взаимной любви и духовном единстве. Царскую Россию больше интересовала Болгария, которая контролировала выход в Средиземное море через Босфор и Дарданеллы. Геополитика важнее эмоций. В 1877 году, когда после очередной русско-турецкой войны подписывался Сан-Стефанский мирный договор, Россия легко согласилась передать сербские земли Болгарии...

Территория ненависти

В Первой мировой погибли сотни тысяч сербских солдат. Пропорционально численности населения чудовищные потери! Ни один другой народ не понес такие жертвы.

В порядке компенсации за эти жертвы после войны державы-победительницы создали Королевство сербов, хорватов и словенцев. Объединили 15 этнических групп и три конфессии (католицизм, православие и ислам). Это был смелый шаг. Южные славяне, разделенные между двумя империями — Оттоманской и Австро-Венгерской, раньше не жили вместе. Сербы оказались в одном государстве с теми, против кого только что сражались. И во Вторую мировую народы Югославии вновь схватились между собой!

После 1945 года единое государство получило еще один шанс. Глава социалистической Югославии Иосип Броз Тито повернулся лицом к Западу, открыл границы и сделал свою страну самой процветающей в этой части Европы.

Тито заставил молчать националистов. Надеялся, что с годами память о пролитой крови исчезнет, национальные чувства остынут, люди привыкнут жить вместе. Но молчание — не лучший способ разобраться с прошлым. Запрет откровенно говорить о прошлом привел к тому, что история превратилась в набор опасных мифов. Люди тайно читали псевдоисторические книжки и изумленно говорили: "Так вот, значит, как было! Значит, они всегда нас убивали!" Вместо того чтобы разобраться с прошлым, выяснить историческую правду и примириться, люди черпали в запрещенной истории ненависть и желание рассчитаться со старыми обидчиками.

Единая Югославия существовала, пока был жив Тито. После его смерти националисты заговорили во весь голос. А возразить им было некому. В свое время Тито железной рукой задавил демократически мыслящую интеллигенцию.

Нелепо полагать, будто страна была обречена на этнический конфликт и иной вариант развития Югославии невозможен. Тито упустил возможность модернизировать страну, оставив ее в руках партийных чиновников. На их фоне все симпатии толпы достались яростным националистам. Создалась целая шовинистическая культура, в которой наука, литература и журналистика были заняты исключительно созданием националистических мифов. В Белграде всех хорватов изображали "кровавыми усташами". В Загребе сербы изображались исключительно как "кровавые четники". Здесь во всех проблемах обвиняют врагов. Собственных ошибок и тем более преступлений не признают. Можно сказать, что народы Югославии были преданы своей интеллигенцией, которая идеологически подготовила новую войну, начавшуюся в 1990-х годах.

В 1993 году я оказался в Вуковаре. Раньше Вуковар был городом. После того как в распадавшейся Югославии стали выяснять, кто серб, а кто хорват, Вуковар перестал быть городом: по опустевшим улицам бродили только брошенные собаки, кошки и свиньи. Артиллерийским выстрелом сбило статую, изображавшую мужчины и женщину. Казалось, что женщина гладит распростершуюся по земле фигуру павшего мужчины. На одном из разрушенных домов чудом сохранилась табличка с названием улицы. Она носила имя Гаврилы Принципа...

На родине Гаврилы Принципа

Вообще-то Гаврило Принцип родился в местечке Босанско-Грахово в западной части Боснии и Герцеговины, неподалеку от города Братунац. Босния и Герцеговина была одной из шести республик, составлявших единую Югославию. Ее населяют сербы, хорваты и босняки, исповедующие ислам. Иосип Броз Тито признал боснийских мусульман самостоятельной нацией, хотя сербы уверены, что босняки — те же сербы, которым во время владычества Оттоманской империи пришлось принять ислам. Хорваты точно так же убеждены, что босняки — это хорваты-мусульмане.

"Босняки — люди, не потерявшие славянскую кровь, но приобретшие мусульманство",— писал о них когда-то российский посол при Оттоманской империи. И это так: все участвовавшие в этой войне — братья-славяне.

Сами боснийские мусульмане гордо говорят: не называйте нас мусульманами, мы боснийцы, босняки. Они единственные хотят сохранить единое государство Босния и Герцеговина, которое соседи считают искусственным образованием, не имеющим права на существование. Сербы обижены на своего бывшего вождя Иосипа Броз Тито, который после войны мог просто присоединить Боснию к Сербии, но не сделал этого. Хорваты же полагают, что Босния должна быть частью Хорватии.

Когда после распада единой Югославии Босния и Герцеговина объявила о независимости, боснийские сербы и боснийские хорваты не признали новую республику. Сербы взялись за оружие, чтобы присоединить эти земли к Сербии, хорваты — чтобы увеличить Хорватию.

Противостояние в Боснии приобрело жестокий и бесчеловечный характер, потому что было порождено злобным национализмом. Врагом объявлялся всякий, кто принадлежит к другой этнической группе. Наука войны усваивается легко. Взрывчатый балканский характер заставляет браться за оружие в ответ на сообщения о смерти близких, родственников, соседей. Это в основном сельские люди. Для них важны семейные отношения. Они привыкли мстить за обиду, нанесенную родственнику. Ничто не прощается.

По степени жестокости война на Балканах, похоже, не знала себе равных. Массовые убийства, уничтожение мирного населения и обстрелы городов стали методом ведения боевых действий. Вырезали целые семьи и деревни. Маленькие дети тоже считались врагами — они же вырастут и возьмут в руки оружие. Даже изнасилование женщин превратилось в инструмент войны. Полевые командиры полагали, что лучше изнасиловать, чем убить, поскольку это оскорбляет честь всей нации. На Балканах мужчина не способен простить женщину, которая подверглась насилию. И себя не может простить — за то, что не сумел ее защитить!

Война продолжалась несколько лет. Количество убитых исчислялось десятками тысяч. Потери для экономики чудовищны. Сегодня люди не гибнут. Но взаимная ненависть никуда не делась.

"Босния — страна ненависти и страха,— говорит герой рассказа знаменитого югославского прозаика и нобелевского лауреата Иво Андрича.— Людей, готовых в приступе неосознанной ненависти убить или быть убитыми по любому поводу и под любым предлогом, в Боснии и Герцеговине больше, чем в других, куда более значительных по территории и населению странах... Эту специфическую боснийскую ненависть следовало бы изучать и искоренять как опасную и глубоко укоренившуюся болезнь. Будь ненависть признанной болезнью, как, например, проказа, иностранные специалисты приезжали бы изучать ненависть именно в Боснию".

Но здесь не хотят говорить об этой ненависти. Предпочитают твердить о темных силах за сценой. И не вспоминают о том, что именно боснийский серб Гаврило Принцип разжег когда-то мировой пожар. Напротив, восхищаются подвигом своего самого знаменитого соотечественника, почитают его как борца за свободу, носителя национальных и антиимпериалистических идей.

Бюст и памятник

Ровно через сто лет после убийства эрцгерцога и его жены в восточной, сербской, части Сараево воздвигли памятник Гавриле Принципу. 28 июня 2014 года его открыл президент Республики Сербской Милорад Додик:

— Наша борьба за свободу была праведной и законной. И все борцы за свободу сербского народа заслуживают светлой памяти.

Республика Сербская — автономия в составе Боснии и Герцеговины, которую Милорад Додик называет "дьявольским государством".

Памятник Гавриле Принципу открыли в июне, но еще раньше — в апреле 2014 года — ему воздвигли бюст в одной из боснийских деревень. Кинорежиссер Эмир Кустурица на церемонии по этому поводу восторженно поцеловал Принципа в щеку. Кустурица требует пересмотра судебного приговора, вынесенного Принципу, и его полной реабилитации.

...От дома, где вырос Гаврило Принцип, ничего не осталось. Говорят, его взорвали партизаны во время Второй мировой. А в 1995 году, во время югославской войны, уже весь его родной город был почти полностью уничтожен. Воевали соседи. Улица на улицу, дом на дом, этаж на этаж. Дрались жестоко, обезумев от пролитой крови. Теперь они сидят в уличных кафе или на скамейках: хорваты в своей части города, мусульмане в своей, сербы в своей. Они предпочитают не встречаться. Все хотят жить отдельно. И у всех своя правда: у сербов, у хорватов и у босняков.

За последнее тысячелетие Балканы жили в мире не больше 100 лет.