Камень судьбы

История тяжелой жизни, которая позволяет радоваться

Жизнь. Продолжение следует

Елена Карпова торгует сувенирами в Переславле-Залесском. Стоит под тентом рядом со знаменитым Синим камнем на берегу Плещеева озера. Люди едут к нему со всей страны, сидят на нем, ползают по нему, молятся, отбивают куски, но совершенно неизвестно, какой от этого прок.

Камень ли виноват, но жизнь у Елены Карповой получилась непохожей на сувенир. Она живет с больной матерью и 14-летней дочерью Светланой в мрачной 18-метровой квартире из одной комнаты и кухни на первом этаже аварийного деревянного дома. Воды и туалета нет, только паровое отопление. Тесно. На кровати сидит мать с кружкой чая, смотрит через дверь в кухню, работает телевизор, пахнет котами.

Три года назад раскаленное масло со сковороды вылилось на руку Елениной дочери Светлане. Отвезли на скорой в больницу, но рука плохо зажила. Язвы не проходили, рука не сгибалась, проклятая судьба, ни денег, ни радости, сплошное горе, как тут прикажете жить?

И вдруг происходят перемены. Ходили по врачам, узнали о клинике в Ярославле, которая специализируется на пластических операциях. Люди посоветовали обратиться за помощью в Русфонд. От горьких воспоминаний теперь остались одни розовые рубцы, но врачи говорят, что со временем будет незаметно. Дом расселяют, власти обещают предоставить жилье с удобствами в новостройке. Как это понимать? Синий камень? Судьба?

Мы сидим с Еленой Карповой и Светланой во дворе их дома на лавке из горбыля, прибитого к двум пням. Тепло. Светит солнце.

"Вот моя жизнь. Родилась я в Переславле. Мама, папа, брат. Мама живет теперь у меня. В ее доме мой брат пьет, а она плохо видит, не выгонишь же ее на улицу. Отец умер, я его всегда ненавидела, говорить о нем не хочу. А город у нас хороший, много тут интересного. Здесь ботик Петр Первый построил. Крестился Александр Невский, жил тут. Люди здесь нормальные. Люди вообще бывают добрыми. Иногда.

Сама я по образованию швея. Но это такая работа — болят и спина, и глаза. Сейчас тут одно только предприятие осталось — швейная фабрика. Она в советское время была самая лучшая, заказы только из Москвы шли. Брюки шили, юбки, костюмы, платья из трикотажа, шелка. Я после училища там проработала почти восемь лет. Ушла, потому что денег по три месяца не платили, отдавали товаром. А его нужно продать. А я продавать никогда не умела, оставалась все время в убытке. Сейчас я на родственников работаю, сувениры продаю. Цену поставила, села, и говорить тут не о чем.

Я в этом доме старом живу уже девять лет. Жила раньше с матерью, потом дочь у меня родилась. Она была маленькая, а там все пили. И я пошла в администрацию: дайте мне хоть какое-то жилье. Подвал, чулан, что угодно, дайте только оттуда уйти. И вот умирает мужчина в этой квартире, в этом доме, и мне ее дали.

Жизнь она как? Тяжелая, как Синий камень. До сих пор люди не могут понять, что это такое. Потому что он сам по себе. Говорят, если уйдет под землю, будет война. Но он вот в этом году молодец. Даже стал больше, чем в прошлом.

Может быть, у него радость какая? Вот как моя Света. Она одна у меня радость, больше нет у меня никакой".

Сергей Мостовщиков, специальный корреспондент Русфонда

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...