В доме в Южнопортовом проезде работает консьерж. Вроде бы неприметный человек, но безумные идеи его посещают постоянно. Бывший студент философского факультета МГУ и коммунист ИГОРЬ ТИМОФЕЕВ, во-первых, придумал благотворительный фонд "Волга-Волга"; во-вторых, положил в него все свои деньги; в-третьих, полностью потратил их на московских бомжей. И сам стал бомжом.
"Я не бомж, я парадокс"
Мы сидим в том самом подъезде, куда год назад Игорь Тимофеев устроился консьержем. Работает он за постель — по ночам сторожит, а днем отсыпается в каморке у лифта. На стене у входа в каморку — образок. Христа Тимофеев называет "отец небесный" и считает, что находится под его покровительством. Говорит, что хотел бы завоевать любовь народа. Не такую, конечно, как Христос, но хотя бы как Тельман или Мандела. И получить Нобелевскую премию, как мать Тереза.
Впрочем, снискать народную любовь — не единственная цель человека, создавшего собственный благотворительный фонд "Волга-Волга". Бывший студент филфака МГУ, бывший судебный исполнитель народного суда, бывший руководитель строительного кооператива, Тимофеев сейчас обычный бомж. Но бомжом он стал, чтобы получить экзистенциальный опыт. "Я не бомж, я парадокс. Я вписался в систему бомжей, чтобы понять ситуацию изнутри".
Жизнью этих людей он интересовался давно. "Я их жалел. Милость к падшим призывал, как Пушкин". Начал Тимофеев с того, что из любопытства и жалости приглашал их к себе домой — помыться, побриться, отдохнуть. "Ухожу я из дома прилично одетый, чистенький. А рядом знакомый бомж из нашего района роется в помойке. Я подошел, дал ему денег. А потом вернулся и отвел его к себе домой. Постелил простыню".
— Вы видели когда-нибудь вшей? — с пафосом восклицает Тимофеев. И продолжает: — Бомж несколько дней у меня ночевал, мылся. Телевизор смотрел. Это ведь как медитация.
Уже потом, во время работы в строительном кооперативе, Тимофееву пришла в голову сногсшибательная идея — организовать для бомжей благотворительный фонд под названием "Волга-Волга".
— Название-то какое! — восхищается Тимофеев.— В нем и трагедия, и фарс одновременно. Во-первых, это любимое кино Сталина. А потом, Волга — великая русская река.
Разумеется, Тимофеев решил сначала почувствовать сам, что такое быть бомжом. И продал свою комнату за $10 тыс. А деньги эти вложил в уставный капитал фонда, или, как сам говорит, "пустил в общак". Оставшись без жилья, Тимофеев поселился в полуразрушенной прачечной в своем районе, которую ему по знакомству предложили отремонтировать. Потом привел туда своих друзей — алкоголика Сан Саныча и отсидевшего друга Анатолия. Они-то и стали активистами фонда.
"Волгу-Волгу" Тимофеев решил нигде не регистрировать. С незарегистрированной организацией никому не придет в голову судиться, к тому же просто лень ходить по инстанциям. Тем более что с офисом проблем не было — прачечная, разделенная перегородками на комнаты, и так досталась ему задаром.
Тимофеевский фонд оказывал помощь бомжам да и вообще всем, кто не имел денег или работы. Охотно наведывались в бывшую прачечную и местные алкоголики. Зарабатывать на них Тимофеев не хотел. Наоборот, тратил на них свои деньги.
"Ты заявление напиши, что хочешь бегать за водкой"
Поначалу в прачечной жили человек пять-шесть, но летом 1998-го в "Волгу-Волгу" повалил народ. Тогда уж сколотили нары человек на шестнадцать, стали даже людей с улицы приглашать помыться и отдохнуть. О фонде Тимофеева пошли слухи, и вскоре от желающих поселиться не было отбоя. Пришедшим верили на слово, ни о ком справок не наводили.
Санобработку Тимофеев проводил сам — мыл бомжей в ванне, выводил вшей, выдавал чистую одежду. Затем предлагал написать заявление о приеме на работу и тут же подписывал его. При этом каждый принятый на жительство должен был работать или хотя бы делать вид, что работает.
— Мне было очень важно, чтоб они работали. Общий труд сплачивает,— поясняет Тимофеев, раскрывает дипломат и показывает пухлую папку, где лежит штук двести заявлений с просьбами о приеме на работу поварихой, уборщицей, сторожем.
Встречались, правда, и те, кто работать не хотел. Их Тимофеев пытался уговорить. А если не удавалось, выставлял на улицу. "Был у меня человек один, алкоголик. Ничего делать не хотел. Я говорю ему: 'Ты заявление напиши, что хочешь бегать за водкой. И самому будет хорошо — всегда нальют'".
Жильцы квартала, где находилась прачечная, особого возмущения "контингентом" не выказывали. Все-таки бомжи вовсю трудились на благо района, причем совершенно бесплатно. Участвовали во всех воскресниках и субботниках, которые сами же и организовывали. А кроме того, бригадами ремонтировали квартиры. Заказчики находились главным образом среди знакомых. За работу платили немного. Много Тимофеев и не просил: "Мы ведь не профессионалы". Еще Тимофеев получал заказы на погрузочные работы от своих знакомых из Фонда милосердия и социальной защиты.
Все заработанное сотрудники "Волги-Волги" несли в "общак". "Я организовал коммуну, как Макаренко. Только у него спонсором было ЧК, а тут спонсором был я сам",— рассказывает президент. По мнению Тимофеева, настоящий руководитель должен быть как отец родной. А разве отец за воспитание детей получает зарплату? Вот и Тимофеев не брал себе из "общака" (большую часть которого составляли его собственные деньги) почти ничего. Разве что на чай, папиросы или выпивку.
Но своим подопечным Игорь Тимофеев все же платил. Деньги, как при коммунизме, выдавались по потребностям — на билеты, оформление бумаг, паспортов и т. п. Кроме того, деньги тратились на одежду и еду.
Спиртное — отдельная статья. Бомжи не могли не пить. "Представляете, как в подвал к крысам трезвому спускаться? А зимой как на улице без водки? Замерзнешь ведь",— защищается Тимофеев. Пили обязательно вместе. К водке ставили закуску — картошку, селедку.
Без бутылки водки были немыслимы и воспитательные беседы. "Я людей выслушивал сутками. Я ведь философ и имел дело с экзистенциальными проблемами. Да и в университете нам читали курс психологии". Душевное состояние подопечных занимало Тимофеева не меньше, чем физическое. У фонда была своя культурная программа, приглашали университетских преподавателей и врачей читать лекции.
Приходилось заниматься и практическими делами. В качестве юридического консультанта Тимофеев взял в "Волгу-Волгу" уголовника, жившего поблизости. За работу тот, кстати, получал около 300 рублей — приличные деньги для 1998 года. Сам Тимофеев, используя свой опыт работы судебным исполнителем, помогал бомжам писать письма в инстанции. Бомжу Митрофанычу, например, помогли собрать бумаги и получить жилье и пенсию. Жил у Тимофеева и гражданин Камеруна по имени Чарли. Он приехал учиться, но деньги на жизнь быстро кончились. Ему пытались выхлопотать гражданство.
"А хотите супчика из голов осетра?"
Конечно, были в фонде и проблемы. Так, Тимофееву не раз приходилось разнимать пьяные драки. "Бомжи, бывало, меня оскорбляли, воровали деньги. Но ведь и Христа поблагодарил только один из десяти исцеленных",— философски замечает Тимофеев. От участкового отделывались штрафами и протоколами. Время от времени подопечные фонда все-таки попадали в милицию — сидели часов по пять-шесть. Только однажды забрали на двое суток — в фонде умер один алкоголик, и пришлось дожидаться судебно-медицинской экспертизы.
Кроме милиционеров, на "Волгу-Волгу" косо посматривали и те, кто претендовал на это помещение. Правда, одного своего потенциального врага из районной управы Тимофеев расположил к себе, и тот даже стал помогать фонду: давал заказы на уборку территории. А вот с Москомимуществом пришлось судиться. Тимофеев знал, что помещение прачечной получено его друзьями не совсем законным путем и дело может дойти до суда. Но пока суд тянулся, Тимофеев запасся бумагой от районного советника, подтверждавшей их права на помещение.
Конец благотворительному фонду пришел после прошлогодних взрывов в Москве. Милиция стала строже и заставила Тимофеева покинуть прачечную. Да деньги, вырученные от продажи комнаты, подошли к концу. Но Тимофеев не жалеет. "Отец небесный меня не оставит",— говорит бывший президент фонда, поднимая глаза на иконку. И вытаскивает какую-то бумажку. На ней план новой коммуны и перечень того, что для нее нужно — мобильный телефон, однокомнатная квартира, в которой Тимофеев мог бы жить и работать, компьютер, дом в Подмосковье для бомжей, машина, чтобы возить "контингент" на работу. "И еще спонсора бы какого-нибудь найти..."
Тут к нам подходит сгорбленная старушка. "Чего тебе, мать?" — спрашивает Тимофеев. "Да вот, колбаски хотела тебе принести".— "Хорошо, мать, сварим".— "Да пока тебя не было, я отдала Насте из шестьдесят второй".— "Это ничего",— немного огорчается Тимофеев.
А потом вдруг бодро поворачивается ко мне: "А хотите супчика из голов осетра? В контейнере вчера нашел. И чего только люди не выбрасывают..."
ФРИДА ГУДИМ