Продюсерский центр "Позитив" представил на сцене Театра имени Станиславского премьеру спектакля "Фауст" в постановке Бориса Юхананова с участием кошек из театра Юрия Куклачева. При ближайшем рассмотрении постановка оказалась не премьерой. И едва ли полноценной версией "Фауста" Гете.
Премьеры спектакля "Фауст" московские критики видят и рецензируют по крайней мере с 1999 года. До этого им приходилось десять лет ходить на регулярные премьеры спектакля "Сад". Проект "Сад" все еще продолжается. Как и проект "Фауст", впрочем.
Такова манера работы их режиссера. Борис Юхананов — без сомнения, один из колоритнейших персонажей московского театрального мира, мистификатор, enfant terrible со стажем, один из создателей движения "Параллельное кино", руководитель мастерской индивидуальной режиссуры etc.
Лучше оратора и толкователя чего угодно в российском театральном мире не найти. Откроет рот — отдыхают и старорежимные профессора-кумиры с их пыльным запасом классических знаний, и новомодные говоруны со своими заветными "артефактами" и "концептами". Любая бессмыслица на сцене может обрести в интерпретации Юхананова почти определяющее значение для теории и истории театра. Он не опустится до поиска отличий между профессионализмом и шарлатанством.
Если бы режиссер давал хотя бы краткие пояснения после каждой из сцен своего нового спектакля, зрелище было бы гораздо увлекательнее. Борис Юхананов наверняка объяснил бы, что похожие на археологические окаменелости детали декораций Юрия Харикова выражают какую-то глубокую философскую мысль, что невероятная затянутость первого действия — это "новая процессуальность", что абсолютная невнятность актерской дикции всех без исключения исполнителей, кроме кошек и Александры Куликовой, играющей Гретхен,— это проявление алхимии, без которой невозможен "Фауст". Что неясность идеи и отсутствие чувства меры — проявления "инструментального театра". И что в банальном обмене ролями между Фаустом и Мефистофелем скрыто нечто, что открывает новые способы существования актера. И даже участие в спектакле дрессированных кошек из театра Юрия Куклачева было бы оправдано чем-то серьезным — может быть, строчкой из самого Гете. Впрочем, авторитета Гете здесь и не понадобится: кошачий аттракцион в "Фаусте" самодостаточен и вызывает живую реакцию именно из-за своей великолепной наивной нелепости. Эпизод, в котором мяукающая кошка ловко карабкается по вертикальному шесту, чтобы сбросить с тарелки необходимую деталь оформления, стоит всего потенциального глубокомыслия постановки. Потому что в этом месте зрители реагируют рефлекторно, от души.
Нынешняя постановка раскрыла главный секрет режиссера — как регулярно устраивать премьеры. Два года назад он уже показывал похожего "Фауста", но продолжительностью шесть часов. Потом спектакль ужался до четырех часов. На этот раз обещали два часа. Оказалось — три. Так что спектакль ждет еще большая судьба.
ПАВЕЛ Ъ-СИГАЛОВ