На экраны Москвы выходит фильм Энга Ли (Ang Lee) "Крадущийся тигр, невидимый дракон" (Crouching Tiger, Hidden Dragon). Это серьезный претендент не только на "Оскара", но, что гораздо более существенно, на роль образцового фильма, с которого в новом веке будут вести отсчет развитию кинематографа.
Сюжет картины Ли элементарен и сказочно возвышен. Персонажи обрисованы знаково: усталый воин, ушедший на покой и предающийся медитациям (харизматический Чоу Юн Фат (Yun Fat Chow)); его боевая подруга; романтичная дочь губернатора, она же дева-воительница; влюбленный в нее дикий монгол; ее наставница, на самом деле коварная злодейка по кличке Яшмовая Лисица. Клубок потаенных чувств и страстей. Печальный поэтический финал, который, впрочем, не вызывает особой скорби.
"Тигр и дракон" — это прежде всего красивая сказка. Во времена Александра Роу и Александра Птушко такие в изобилии делали у нас. Этот опыт, между прочим, тщательно изучали в Голливуде профессионалы ранга Копполы. Можно было бы сказать, что теперь настала очередь близкого нам Китая и что Россия все еще родина слонов (точнее, тигров), если бы не пара-тройка обстоятельств.
Во-первых, Энг Ли в юности уехал с Тайваня. Он сам стал голливудским профессионалом экстра-класса, доказав это костюмным фильмом "Разум и чувство" (Sense and Sensibility) и не менее сложной постановочно "Ледяной бурей" (The Ice Storm). Он умеет проникать в любую страну, в любую эпоху; он мастер костюма, детали, атмосферы. Энг Ли — новый режиссер мультикультурного времени: кажется, что у него нет родины, и провинциальная Америка 1970-х годов близка ему так же, как поместная Англия 1790-х.
Но мультикультурность имеет и другую сторону: если родина все-таки есть, надо рассказать о ней так, чтобы и самому тупому на другом конце земли было понятно и что-то откликалось. Так Энг Ли рассказал о китайских кулинарных ритуалах в фильме "Пить есть мужчина женщина" (Eat Drink Man Woman). А еще до этого в "Свадебном банкете" столкнул две культуры в драматической комедии: пожилая пара с Тайваня едет на свадьбу к сыну в Америку, чтобы обнаружить, что сын предпочитает мужчин. При всей несхожести картин Ли в них есть общий мотив: режиссер каждый раз взвешивает традиции и семейные ценности в противовес очередным "веяньям прогресса".
Только после столь серьезной боевой подготовки на международных фронтах Энг Ли позволил себе вернуться на сугубо ориентальную почву. И сделать фильм про тигра и дракона, которые, как "инь" и "ян", могут служить метафорическими полюсами китайской культуры. А могут рассматриваться просто как сказочные образы.
Главное, что дарит этот фильм своему зрителю,— нерассуждающее удовольствие. А средство достижения этого качества — умопомрачительное мастерство трюков. Любовь любовью, но главный интерес фильма вовсе не в ней, а в том, как герои — и прежде всего героини — решают свои любовные проблемы. Не говоря о мужчинах, все женщины в картине помешаны на боевых искусствах и не представляют себе жизни без меча и без техники восточных единоборств. Они совершают под масками дерзкие ночные набеги, сражаются с противниками и противницами, а если убегают с поля боя, то только пятки сверкают, когда они перепрыгивают с крыши на крышу и в самом буквальном смысле летают по воздуху.
"Ну что, налеталась?" — спрашивает герой героиню. Мы уже поняли из проброшенной в начале фильма фразы: когда дело касается чувств, даже герои могут вести себя по-дурацки. Самая циничная в Москве аудитория на пресс-показе смотрела картину, раскрыв рот от восторга и разражаясь в моменты особенно дерзких трюков совершеннейшим детским смехом.
Первая мысль, возникающая у всезнайки-журналиста: ну конечно, все сделано на компьютере. Но скептики будут посрамлены: компьютер только подправлял некоторые движения исполнителей, достигнутые с помощью специальных тросов. Подобной техники не было, конечно, ни у Роу, ни у Птушко, но в принципе Ли пошел по старому рукотворному пути, отринув синтетические спецэффекты. Это один из ключей суперуспеха фильма.
Второй — как ни странно, то, что картина озвучена по-китайски. Это придает ей аутентичность, почти полностью убитую современным Голливудом, где герои всех времен и народов — от римских гладиаторов до французских шоколадниц, до русских и немецких снайперов в окопах Сталинграда — изъясняются на чистом английском языке, в крайнем случае с американским акцентом. Делается это, конечно, для того, чтобы предоставить лингвистический комфорт публике, а заодно приобщить ее к универсальной голливудской морали.
Энг Ли угождает публике совсем другими способами, включая мелодику китайской речи. Он совсем не заботится о том, чтобы соответствовать историческим реалиям или, напротив, "эмансипировать" историю боевых искусств, доверив их женщинам. Он просто увлекает и развлекает чудесным зрелищем — легким, элегантным и, что само по себе большое облегчение, не претендующим ни на какие моральные выводы.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ
В "Кодак-Киномире" — с 15 марта, в "Ролане" — с 16 марта.