В начале декабря Ъ опубликовал статью "Сумерки 'Национального кредита'", в которой речь шла о кризисе этого некогда известного банка. Автор статьи напомнил читателям о странной сделке по обмену векселями между "Национальным кредитом" и Сбербанком России. В течение долгого времени подробности этой операции были окутаны тайной, а ее участники отказывались от каких бы то ни было комментариев. После упомянутой статьи Ъ вдруг заговорили все — ЦБ (в лице бывшей и. о. председателя Татьяны Парамоновой), Национальный фонд спорта (в лице бывшего президента Бориса Федорова), банк "Национальный кредит" (в лице бывшего председателя правления Олега Кононова). И вот наконец специальному корреспонденту Ъ ЮЛИИ Ъ-ПЕЛЕХОВОЙ удалось побеседовать с одной из ключевых фигур в этой истории — бывшим президентом Сбербанка России ОЛЕГОМ ЯШИНЫМ, который после своей отставки в январе 1996 года уклонялся от контактов с прессой.
Напомним, что в июле 1995 года Сбербанк России и банк "Национальный кредит" обменялись векселями на сумму в $100 млн по номиналу. Банк "Национальный кредит" рассчитывал привлечь под эти бумаги иностранные инвестиции, получить прибыль и в конечном итоге совершить обратный обмен со Сбербанком. Однако осенью 1995 года положение "Национального кредита" резко ухудшилось и к настоящему времени он фактически обанкротился. Сбербанк оказался в весьма щекотливом положении — векселя "Нацкредита" превратились в "неликвиды", а векселя Сбербанка оказались в руках третьих лиц, которые должны предъявить их к погашению в июле 1997 года. Проблема с бумагами Сбербанка пока до конца не решена.
— Почму Сбербанк пошел на эту сделку с векселями?
— Я считаю, что произошла нормальная сделка между двумя банками, у которых в тот момент были прекрасные балансы. На момент принятия решения 16 июня 1995 года банк "Национальный кредит" был ликвиден и платежеспособен. В подтверждение этого могу вам привести следующие официальные цифры: валюта баланса — 5,4 трлн рублей, уставный фонд — 149,22 млрд рублей, собственный капитал — 270,97 млрд, остатки на счетах клиентов — 736 млрд. Просроченная задолженность по кредитам составляла всего 0,5%. Кроме того, на момент принятия решения "Национальный кредит" имел отличную кредитную историю. Банк имел генеральную лицензию ЦБ, являлся уполномоченным банком правительства по ряду государственных программ. И в уставном капитале банка доля государства составляла 40 млрд рублей, причем этот пакет государство купило как раз накануне обмена. Банк входил в число десяти крупнейших банков России, и был в целом влиятельнее, чем Сбербанк. Кроме того, "Нацкред" имел 10% акций Сбербанка. Это был наш самый крупный акционер после ЦБ. Господин Бойко был членом совета нашего банка. Все это давало основания для этой сделки.
— А в чем был ее смысл?
— Сделка, собственно, начиналась не с обмена векселями. Вначале г-н Бойко предложил оказать помощь в привлечении валютных средств с Запада. Он предложил нам такую схему — мы покупаем акции таиландского банка Bangkok Bank of Commerce, а тот, в свою очередь, размещает у нас крупные и относительно дешевые валютные депозиты. Это было в конце мая--начале июня 1995 года. Естественно, поскольку мы рублевый банк и всегда ощущали недостаток валютных средств, это предложение нас заинтересовало. Его изучали валютное управление вместе с управлением ценных бумаг.
Однако наши специалисты приняли решение от этого варианта отказаться, в связи с тем что мы плохо знали бангкокский банк. Я почему говорю "специалисты", поскольку вы в прессе называете мою фамилию, и вы пишете, что вот Яшин принял решение... Я хочу сразу сказать, что в нашем банке единолично ни президент, ни вице-президент, ни кто-либо еще не может принять никакого решения, поскольку решения принимает только кредитно-инвестиционный комитет. А документы на кредитно-инвестиционный комитет готовят специалисты по направлениям. И если специалисты по какой-то проблеме говорят "нет", то кредитно-инвестиционный комитет, который я возглавляю, принимает решение не совершать этой операции. Это было негласное правило, которое никогда не нарушалось.
Второй вариант привлечения валюты с западных рынков, который прорабатывался, состоял в следующем: мы выпускаем наши валютные векселя и размещаем их в Бангкоке на фондовой бирже, которая, кстати, была одним из учредителей упомянутого ВВС. Но и от этого варианта наши специалисты отказались.
Тогда и появился вариант с обменом векселями. Суть этого обмена такая: мы выдаем "Нацкредиту" наши векселя на $100 млн по номиналу с процентным доходом 13% годовых. А они нам дают свои векселя, но с процентным доходом 16,5% годовых. Разница — $7 млн. То есть мы свои риски, в данной ситуации страновой риск Таиланда, риск неизвестности таиландского рынка, перекладывали на своего партнера...
— Стало быть, это предполагалось с самого начала — что эти векселя должны были уйти за границу, в Бангкок?
— Нет и еще раз нет.
— Но, по вашим словам, получается именно так.
— Нет. В третьем варианте мы просто менялись векселями с "Национальным кредитом", чтобы тот под залог наших векселей мог привлечь доллары и выполнить свои обязательства перед нами, заплатив Сбербанку примерно $133 млн. Бангкокский банк поставил нашему банку депозиты на сумму в $20 млн по 9-10%. Выгода для Сбербанка здесь заключалась впрямую в получении этих депозитов, а во-вторых — прибыль в $7 млн на разнице в доходности векселей двух банков.
Риски этой сделки рассматривались на кредитном комитете 16 июня, и он дал поручение управлению валютных операций — вот протокол — "изучить возможность закрытия рисков Сбербанка России". Они предусмотрели варианты оплаты "Нацкредитом" своих векселей раньше, чем мы оплачиваем свои. Ну а риск банкротства банка "Национальный кредит" в то время серьезно никто не воспринимал, и я в том числе.
— Говорят, многие в банке были против этой сделки.
— Вот у меня протокол кредитного комитета, на котором присутствовали президент банка, вице-президенты, директора практически всех управлений... Если кто-то против, это отмечается в протоколе. Тогда против никто не выступил.
— Почему векселя Сбербанка подписаны не вами, а вашим первым заместителем Вячеславом Корневым?
— Я подписал соответствующее решение кредитного комитета. Все же документы, которые идут после — кредитный ли это договор, или соглашение по обмену векселями, или сами векселя, — их подписывают те заместители, которые курируют это направление и которые возглавляли работу специалистов по их изучению. В данной ситуации это было подписано одним из моих заместителей, который курировал валютное управление.
— Значит, вы не знали, что "Национальный кредит" собирается вывести ваши векселя за границу?
— Нет. В решении нашего кредитного комитета есть пункт: "Поручить управлению валютных операций и управлению ценных бумаг изучить вопрос о стратегии управления пакетом векселей". То есть они должны были контролировать, что "Национальный кредит" будет делать с нашими векселями и что мы будем делать с его векселями. И уже в августе-сентябре, когда действительно стало ясно, что у "Нацкредита" есть проблемы, наш банк поставил вопрос об отмене сделки и обратном обмене векселями.
— И почему этого не было сделано?
— Дело в "Нацкредите", он не смог или не захотел сделать это — я тут не могу ничего утверждать. Однако его руководство говорило, что постановка вопроса правомерна. Я даже посылал одного своего сотрудника в Бангкок, в ВВС, для того чтобы он на месте посмотрел, там эти векселя или нет, для того, чтобы мы действительно могли принять меры по разрыву этой сделки с банком "Национальный кредит". Мы предпринимали активные усилия отыскать векселя и обменять их.
— Вашу отставку с поста президента Сбербанка связывают с этой историей с векселями. Как бы вы прокомментировали это?
— Я могу вам сказать, что при моей отставке никто ни на каком уровне не высказывал мне претензий по сделке с векселями. И я хотел бы заявить, что никакого давления ни на наш банк, ни на меня ни со стороны ЦБ, ни со стороны Минфина не было. Все, что мы сделали, мы сделали в соответствии с законом и в соответствии с генеральной лицензией.
Решение бывшего президента Сбербанка прервать молчание и рассказать о некоторых обстоятельствах сделки с "Национальным кредитом", возможно, объясняется тем, что в последнее время ситуация вокруг сбербанковских векселей несколько разрядилась. Как сообщил в интервью Ъ бывший председатель правления "Нацкредита" Олег Кононов, с двумя держателями векселей Сбербанка — ВВС (46 векселей из ста) и американской компаний IBC (8) — удалось полюбовно договориться о возврате этих бумаг. По этим векселям Сбербанку платить не придется. Однако еще 46 векселей до сих пор находятся у некоего британского адвоката Чарльза Хадкинсона, намерения которого неизвестны. Так что продолжение следует.