Московский муниципальный театр "Новая опера" показал очередную премьеру в концертном исполнении. По случаю приближающегося Нового года на сцене Большого зала консерватории была исполнена опера Римского-Корсакова "Снегурочка" — она вернулась в столичный репертуар после восьмилетней паузы.
Театр "Новая опера" исполнил оперу "Снегурочка" в день 48-й годовщины принятия Декларации прав человека. И решил, что имеет достаточно причин посвятить свою работу этой важной гражданственной дате. Не будем судить о том, как обстоят дела с правами человека вообще. С правами персонажей Римского-Корсакова все обстояло не слишком благополучно.
Известно, что многие русские оперы грешат некоторой пространностью, из-за чего в постановках, особенно на динамичном Западе, их урезают. Но и в России, осуществляя первую постановку "Снегурочки" на подмостках Мариинки в 1882 году, Эдуард Направник сделал в партитуре немало купюр, несмотря на отчаянные протесты автора. Однако дирижеру "Новой оперы" Евгению Самойлову равный по страсти к сокращениям вряд ли найдется.
Новый вариант оперы лишился самой красивой и мелодичной части пролога; из четырех актов было скомпилировано два, ставших не очень вразумительными по сюжету и музыкальной драматургии. От арии Весны осталась разве что половина, от дивного дуэта Купавы и Берендея — и того треть. Список сокращений, сделанных поперек музыки, можно продолжать и продолжать. Поэтому неудивительно, что ожидать от исполнителей ярких вокальных образов было трудновато.
Не повезло персонажам мистического свойства: Весна и Дед Мороз (Маргарита Некрасова и Андрей Фетисов) вышли тривиальными и хмурыми, к тому же вокально не очень-то счастливыми. Более удачливыми в вокале оказались Лель и Берендей (Елена Свечникова и Марат Гареев). "Бытовым" героям в рамках концерта должно было быть уютнее, но почти безупречна была только Купава (Елена Зеленская), лихо демонстрировавшая свое густое бархатистое сопрано. А вот баритон Мизгиря (Андрей Спехов) звучал настолько бесстрастно и тускло, что трудно было поверить в то, что именно благодаря ему и развивается интрига "весенней сказочки". Зато уже с первых тактов стало жаль Снегурочку: трогательной Марине Жуковой мало что удалось сделать в заглавной партии — не было ни обязательных тут головокружительных пассажей, ни родниковой чистоты в тембре голоса. Не случилось ни изменения образа (если не считать смену туалета в антракте), ни таянья в экстазе наслаждения. Все произошло как бы само собой, по случайности. Скука в глазах и пении певцов царила ужасная.
В любом концертном исполнении любой оперы вся ответственность за предприятие лежит на дирижере — ибо нет спасительной сценографии и костюмов, нет режиссерской концепции. А тут еще и оркестр, в отсутствие главного дирижера Евгения Колобова, стал бессодержательно греметь, забыв всякие намеки на сказочную иррациональность партитуры. Да и хор театра, обычно чудесный, в этот вечер не был таковым и не погружал слушателей в водопады стройных звучаний.
Трудно отнести нынешнюю премьеру в актив "Новой оперы", давно и регулярно возрождающей забытые шедевры. В их списке уже есть и "Демон" Рубинштейна, и "Русалка" Даргомыжского. А "Снегурочке" этой лучше бы остаться просто концертом из фрагментов оперы. Что, впрочем, как и любое концертное представление, не решает вопроса репертуарной афиши театра. В следующем сезоне перед труппой "Новой оперы" встанет трудная задача — освоить грандиозное здание в саду "Эрмитаж", которое возводится специально для нее. Возможно, Снегурочке там предоставится еще один шанс постоять за свои права.
МАРИЯ Ъ-БАБАЛОВА