Подписанным в Вискулях (Беловежская пуща) российско-украинско-белорусским соглашениям о денонсации Союзного договора 1922 года исполнилось пять лет — срок, переводящий событие из газетной в историческую хронику.
В темном и голодном декабре 1991 года окончательный крах СССР остался почти не замеченным. Подобно римлянам, в 476 году по Р. Х. совершенно не обратившим внимания на то, как с низложением императора Ромула Августула и отсылкой имперских инсигний в Константинополь Западная Римская империя прекратила свое существование, а они сами стали жить уже не в античности, но в средневековье, граждане СССР с таким же безразличием восприняли фактическое низложение президента СССР Горбачева и отсылку сверхдержавных инсигний в Вашингтон, к Джорджу Бушу. Слова историка "империя давно была мертва, а варвары лишь развеяли ее прах по ветру" равно применимы и к 476-му, и к 1991 году.
Конечно, уже спустя несколько месяцев — к весне 1992 года — для многих сделалось совершенно очевидным, что можно было до бесконечности, не опасаясь никаких вредных последствий, длить такое положение дел, при котором республики СССР не исполняли никакие распоряжения из Москвы, не платили никаких налогов, эмитировали рубли по принципу quantum satis — и все это называлось единым государством. Ведь к той же весне 1992 года стало не менее очевидным, что не было ни зловещих ноябрьско-декабрьских очередей хоть за чем-нибудь, ни торричеллиевой пустоты магазинов, ни ситуации, когда муки в миллионном городе — на один день, и привоза не ожидается. Как все стали необычайно храбрыми в критике гайдаровской либерализации, лишь только призрак голода отступил (но, конечно, ни днем раньше), так и обличители беловежского сговора отважно (хотя и неявно) презюмировали, что жить в нашпигованном ядерным оружием холодном и голодном безвластном пространстве приятно и безопасно, — лишь бы это нечто называлось СССР. Но в декабре 1991-го обыкновенный страх перед темным хаосом еще не давал возможности объявлять очевидное несуществующим — и поэтому "преступление беловежских каинов", как всего лишь год спустя называли в ВС РФ соглашения от 8 декабря, было воспринято как нечто совершенно естественное и неизбежное.
Истекшие пять лет были своего рода проверкой: взаправду ли естественное или хотя бы неизбежное? Ведь государственные организмы обладают колоссальной способностью к самовоспроизводству, и, если бы беловежское соглашение было лишь результатом чьих-то злых козней, несытого честолюбия или временного умопомешательства, пяти лет было бы довольно для того, чтобы временно нарушенное органическое единство или вовсе восстановилось, или по крайней мере наблюдались бы явные признаки такого процесса.
Но как раз ведущие сюжеты нынешних юбилейных дней если о чем и свидетельствуют, то лишь о совершенно обратном. Унылая тяжба за Севастополь есть не более чем территориальная претензия к соседней державе, к самостоятельному государственному бытию которой российские политики хотя и относятся без должной ответственности, но ни в коей мере не отвергают его в принципе. Более того: самый факт тяжбы означает недвусмысленное признание Украины в качестве состоявшегося субъекта международного права — просто хочется с этого субъекта напоследок хоть что-нибудь урвать. Белорусский референдум если о чем и свидетельствуют, то разве о сжигающей Лукашенко неутолимой жажде власти, ибо если бы речь шла о плебисцитарном оформлении естественной тяги народов к воссоединению после краткой разлуки, непонятно, почему для фиксации столь понятного желания потребовалось полностью уничтожать независимую прессу, отрубать передачи российских телеканалов и прибегать ко всем мыслимым и немыслимым нарушениям голосовательных правил. О воссоединении же с прочими бывшими союзными республиками речи и вовсе не идет — бессмысленность таких планов понимают и самые отчаянные империалисты.
Единственное, что может хоть как-то смахивать на неизбежное воссоединение, — и то при небывало удачном для того стечении обстоятельств — это поступление российского слона под отеческое руководство белорусской моськи. Вероятно, даже и для хоть сколько-нибудь честных и ответственных империалистов, искренно тоскующих по былому Советскому Союзу, такой эрзац-СССР представлялся бы скорее отталкивающим, нежели притягательным зрелищем.
В том, что беловежские соглашения состоялись, если что и заслуживает удивления, так это то, что процесс прошел с горькими, но все же минимальными издержками — обыкновенно рушащиеся империи хоронят под своими обломками неизмеримо больше людских жизней, не говоря уже о материальных и культурных ценностях. Удивляться же необратимости беловежского сговора было бы странно, ибо сперва следовало бы привести хоть какие-нибудь примеры удачного возрождения рухнувших империй.
Условием для успешного (хотя и весьма кратковременного) восстановления рухнувшего колосса оказывается, во-первых, чрезвычайная кратковременность самостоятельного существования отложившихся провинций, не дающая им оформиться в сколько-нибудь устойчивые государственные образования, во-вторых, жестокое применение многократно превосходящей военной силы. Первое условие уже не соблюдено: пять лет в нашем быстротечном мире — срок достаточно большой для консолидации новообразованных государств. О втором условии после чеченского фиаско говорить тем более трудно. Серьезных кандидатов ни на роль Юстиниана, ни на роль Ленина-Сталина в России не наблюдается, и, похоже, после пятилетнего испытательного срока СССР — Третий Рим сдан историкам в безраздельное владение. В полном соответствии с предсказаниями старца Филофея.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ