В Музее современного искусства Нью-Йорка открыта большая ретроспектива Джаспера Джонса. Это один из крупнейших ныне живущих американских художников, добившийся мировой известности в 50-60-е годы. Вместе с Роем Лихтенштейном, Раушенбергом, Класом Ольденбургом и Виллемом де Кунингом он принадлежит к пантеону живых классиков американского авангарда, и то, что он во плоти и крови является на открытие, воспринимается почти как богоявление. Для многих Джонс отошел в область культурного мифотворчества, и его существование в конце ХХ века по-своему столь же невозможно, как появление Сезанна на недавней выставке постимпрессиониста в Париже и Лондоне. Таковы причуды мифологизации, и именно против них выступают кураторы выставки: по их собственному признанию, они хотели показать Джаспера Джонса художником 90-х не в меньшей степени, чем 50-60-х.
Museum of Modern Art в Нью-Йорке — организация особая. По своему рангу она равна нью-йоркской бирже, Уолл-стрит и статуе Свободы. МоМА, как его называют во всем мире, — это лицо Нью-Йорка, его порождение и его символ. МоМА — это мировой законодатель, олицетворение ХХ столетия и продукт современной метрополии, претендующей на мировое господство. МоМА — один из признаков и составных частей мирового империализма.
В мире много музеев современного искусства, но ни один из них по своему статусу даже не приближается к МоМА. Центр Жоржа Помпиду по сравнению с МоМА просто один из отделов супермаркета под названием "Бабур", и имя популярного президента, присвоенное музею, придает несколько юмористический оттенок всем его акциям, вызывая ассоциации с фильмом "Фантомас". Галерея "Тейт" в Лондоне скомпрометирована академическим наследием — творениями своих профессоров, сообщающих высокоученую патину любой выставке в ее стенах. Музей Людвига в Кельне слишком отмечен индивидуальностью частного коллекционера, и так или иначе, но любая акция этого музея невольно связывается с вопросами производства шоколада в Германии. Об остальных музеях и говорить не приходится: все эти "Штедлики", "Арте Модерна", "Фундасион Ла Кайя" и прочее — просто провинциальные лавочки, имеющие дело не с modern art, а просто с contemporary art и ничего больше.
Разница между этими двумя словами, обычно переводимыми на русский одним и тем же "современный", весьма существенна. Под modern art подразумевается искусство современное в том смысле, что без него не мыслимо понятие модернизма, то есть нечто самое характерное для двадцатого столетия. Под contemporary art подразумевается искусство современников, то есть художников ныне живущих. Факт физического существования в конце ХХ века еще не делает художника modern, а факт физической смерти из обоймы modern его не вычеркивает.
Выставка в МоМА — это знак качества и гарантия modern. Такого удостаиваются немногие. Более того, если в голову дирекции МоМА придет экстравагантная идея устроить выставку Леонардо да Винчи, то этот художник автоматически станет modern назло Рафаэлю и Микеланджело, которые останутся old masters, "старыми мастерами". Можно при этом иметь сотни выставок в Центре Жоржа Помпиду и в других музеях и галереях, но тем не менее мыкаться в категории всего лишь contemporary, как Хокни или Базелиц. Короче, выставка в МоМА — это пропуск в бессмертие. Огромная персональная ретроспектива Джаспера Джонса свидетельствует о том, что он этот пропуск получил.
Слава МоМА начинается где-то с тридцатых — сороковых годов, когда Альфред Барр, теперь уже легендарный первый директор музея, заложил его основу, приобретя блестящие коллекции Кандинского, Мондриана, Пикассо, Матисса, и МоМА получил статус крупнейшего мирового хранилища современного искусства, ориентирующегося прежде всего на авангард. Ни в одной другой стране не было и не могло быть столь большого, богатого и влиятельного государственного, а не частного музея, ведущего столь прогрессивную и независимую политику в области художественной жизни. МоМА не боялся ничего, и самые что ни на есть отчаянные акции, в Париже возможные лишь в среде богемных галерейщиков, легко и непринужденно совершались в его стенах. Как это и бывает, со временем акции МоМА приобрели статусность, что их отяжелило, и то, что раньше было артистической инвенцией, ныне стало напоминать заседание в Академии. Тот же Альфред Барр в 1958 году приобрел "Флаг" Джаспера Джонса.
Искусство любого гения мировой живописи можно свести к одной теме, запечатлевшейся в массовом сознании и ставшей своего рода фотографией на паспорте художника. Для Леонардо да Винчи это двусмысленная улыбка Джоконды, для Рафаэля — идеальный лик Сикстинской Мадонны, для Микеланджело — набухшие мускулы мужского тела, для Рубенса — пышная телесная переизбыточность, для Рембрандта — философское самопогружение в сумерки сознания, для Веласкеса — кринолин инфанты, для Вермера — отмытый свет голландского интерьера. Творчество всех перечисленных художников, конечно, сложнее, чем эти образы клипового ряда, но глупо свысока относиться к массовому сознанию. Тот дайджест, что оно сделало из мировой культуры, столь же неотменяем, как таблица умножения, и сведение многообразности к простой формуле — упрощение, заслуживающее внимания. Творчество художников ХХ века, как правило, определяется одним художественным приемом, то есть одним произведением. Малевич — квадратом, Кандинский — пятном, Мондриан — буги-вуги, Уорхол — банкой томатного супа, Поллок — раздавленными по холсту тюбиками краски, Бэкон — ощерившейся волчьей мордой папы Иннокентия. В общем, дайте Тютчеву стрекозу, Веневитинову — розу, etc.
"Флаг" стал своего рода "стрекозой" Джаспера Джонса. Это произведение, выполненное в сложной смешанной технике энкаустики (восковой живописи) и масла на куске бумаги, наклеенной на шелк, размером метр на полтора, представляет собой изображение американского флага и вошло во все классические монографии по современному искусству. С ним, как и полагается шедеврам, связана таинственная романтическая история, рассказывающая о том, что Джаспер Джонс уничтожил все свои произведения, созданные до "Флага", ставшего таким образом фатальным в творчестве художника. На самом деле, конечно, не все свои произведения он уничтожил, а лишь некоторые, и осталось достаточное количество работ, чтобы на сегодняшней выставке показать эволюцию мастера, но в МоМА Джонс вошел с "Флагом", и нынче он царит в экспозиции.
Создание "Флага" имеет длинный шлейф теоретических рассуждений о природе искусства, вкратце поддающихся следующему обобщению. Джаспер Джонс всегда стремился к поискам индивидуальности, стараясь отделаться от навязчивых аллюзий, сопутствующих любому зрительному образу. Флаг, являющийся столь общим местом, что его как бы и не замечают, стал идеальным объектом для самовыражения. Флаг видят, а не рассматривают (are seen and not looked at, по выражению художника), поэтому его образ чист, он — идеальное ничто, из которого художник может создать свое чистейшее "я". Скрупулезная техника преображает этот ординарный образ в произведение искусства, и через американскую обыденность Джонс взмывает к высотам абсолютной художественной свободы. Именно поэтому и возникла легенда об уничтожении всего предыдущего творчества: "Флагом" Джаспер Джонс получил долгожданное освобождение от рефлексии.
"Флаг" поставил художника в ряды американского поп-арта, и это произведение стало образом современности наравне с томатным супом Энди Уорхола. Сегодня для большинства публики, интересующейся modern art, "Флаг" Джаспера Джонса сделался символом высадки американского искусства на европейском континенте. За ним — Америка, сильная, здоровая и лишенная всяческих рефлексий, вскормленная кукурузными хлопьями и вспоенная кока-колой. Мало кто интересуется тем, что на самом деле Джаспер Джонс — тонкий южный интеллектуал, близкий Эдгару По и аристократам из "Унесенных ветром". Выставка безуспешно пытается объяснить именно это: нынче МоМА борется как раз с теми символами, которые когда-то создал.
АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ