Москва снова в моде. Один за другим сюда едут люди, о которых с радостью пишут модные журналы (не "Птюч" и не "Ом", а иностранные) и за которыми толпами ходят модные люди. Да и сами эти люди — модные, поскольку род их занятий, fashion business, всегда впереди всех прочих отраслей. Во всяком случае, в том, что касается сплетен, слухов и интриг.
Это, наверное, был пик сезона визитов — ноябрь, самый тяжелый месяц, завершившийся полным истощением для светских персонажей.
Первым приехал Джанвито Росси, знаменитый сын знаменитого Серджио Росси и основной дизайнер линии SR — именно на эту марку обращают внимание самые богатые и влиятельные люди мира, выбирая себе шейный платок, жене — сапоги, а теще — сумку. Молодой и скромный Джанвито, женатый на красавице итальянке, прибыл на прием в новый бутик Sergio Rossi ("Крокус Москва") и принялся наблюдать. Ему понравились московские светские девушки: главный редактор Cosmo Елена Мясникова и Harper`s — Арина Розова. И еще он решил, что они вовсе не похожи на пожилых интриганок, над которыми смеется Роберт Олтман в фильме "Pret-a-Porter". Впрочем, обе девушки, обратив должное внимание на молодого итальянца и смерив изучающим взглядом его жену, принялись рассматривать обувь, и в этом занятии нашли свою отраду: новый бутик совсем как маленький музей и не зря признан лучшей выставкой предметов обувного искусства от SR во всем мире.
После Джанвито Росси Москву навестил красавец Оливье Лапидус. Он уже был здесь во время фестиваля "АЛЬБОмода", уже сидел в "Метелице", наблюдая коллекции, уже говорил комплименты и получал то же самое взамен. Впрочем, честной девушке сложно устоять, когда ей в лицо говорят: "Oh, she`s a dream!" Или: "She`s so terribly sweet, isn`t she?" В этот момент девушка (будь то хозяйка десяти бутиков или простая манекенщица) опускает глаза и готова на все: ехать с Оливье ужинать, слушать, что Оливье скажет, даже отвечать Оливье и рассказывать ему свое генеалогическое древо. При этом Оливье все интересно. Заходя в модный клуб, он видит хозяина клуба и немедленно сообщает ему: "Ваш клуб — лучший клуб в Европе. Расскажите, как вам это удалось". Хозяин расцветает, уже через десять минут Оливье обсуждает с ним перспективы открытия клуба Lapidus, еще через полчаса они уже обнимаются, а через пять минут после этого друг, опекун и PR Лапидуса граф Дебель де Монби, грустный, как и все графы в конце двадцатого века, усаживает его в такси и везет по следующему адресу, где тоже нужно творить чудеса человеческого общения.
Не стоит думать, что он это неискренне. Лапидус верит во все, что говорит. И если вы встретили его тоже и вам тоже довелось услышать что-нибудь приятное, расслабьтесь. Все так и есть. Единственное, что должны знать все девушки, которым Лапидус встретился на пути: в Париже его ждет невеста Яха, ливанская красавица. Он на ней обязательно женится.
Пако Рабанн был в Москве во второй раз. Первый раз он продержался всего два дня. Тогда ему не довелось как следует посмотреть Москву, но, во всяком случае, он побывал в "Метрополе" и в гей-клубах, и повсюду его сопровождал верный Андрей Бартенев, для которого Пако — хороший друг и ценитель творчества. Теперь Рабанн прибыл в Москву и вовсе с экзотическим намерением. Коллекция haute couture, не приехавшая в Россию (и в "Россию") на дефиле высокой моды (эта коллекция наряду с Christian Lacroix и Yves Saint Laurent была признана самой яркой на июльских показах в Париже), оказалась весьма кстати в ночном клубе "Титаник": "...потому что 'Титаник' — лучший клуб в Европе", — пояснил его директор. Однако истинные причины, сподвигнувшие седого испанца Рабанна на столь экзотический жест, кроются скорее всего в вечном стремлении создать альтернативу. Не ткань, но металл, не платье, но люстра. И — не Carroussel du Louvre, но night club. В Париже подобные реверансы субкультуре склонны делать либо совсем начинающие, либо совсем выжившие из ума дизайнеры — и именно поэтому на парижской Неделе Рабанн показывается в Лувре. Но все в Европе знают, что означает словосочетание "ночной клуб" для простого москвича. И решение Пако Рабанна выглядит вполне закономерным: показать то, что было уже показано в июле, на подиуме в клубе, и, чем черт не шутит, продать пару нарядов.
На показ явилась целая толпа журналистов. И несколько обычных посетителей "Титаника", для которых тратить деньги — особый спорт. Перед входом висела табличка: "Сегодня — haute cuoture" (sic!), но $250 в качестве входной платы внесли лишь некоторые любители моды, каковых оказалось недостаточно для того, чтобы заполнить зал битком. Однако именно на этих нескольких посетителей была рассчитана распродажа предметов коллекций (как июльской, так и прежних, вплоть до пятилетней давности): наиболее дешевый наряд стоил, по замыслу учредителей, около $4000. Кажется, распродажа не состоялась.
Журналисты засыпали (дело было в два часа ночи), но все равно толпились вокруг подиума, стремясь получше разглядеть потрясающие платья, отобранные у птицы Феникс или снятые с исландской вельвы.
— О, Москва... Она обязательно станет центром цивилизации, — уверенно сказал Пако Рабанн, имея в виду, что где, как не в Москве, будут покупать произведения высокой моды.
(Материал про Пако Рабанна см. также на стр. 12)
ФЕДОР Ъ-ПАВЛОВ-АНДРЕЕВИЧ