На исходе промозглого ноября 1996 года наконец-то стал воплощаться в жизнь завет, высказанный М. С. Горбачевым еще десять лет назад, в кипучем ходе перестройки. Тогда, посещая "АвтоВАЗ", генсек-преобразователь высказал пожелание, чтобы завод поскорее стал законодателем мировой автомобильной моды. Тут надо учесть, что само понятие моды многообразно. Если разуметь моду в смысле массового изготовления изделий pret-a-porter (в случае с автомобилем — pret-a-partir), то по части безотказной готовности изделия отечественной автомобильной моды не вполне могут служить мировым законодателем. Но есть и иная, высшая мода, т. е. haute couture, заключающаяся в изготовлении изделий, никак не могущих быть применяемыми в практическом быту, но зато демонстрирующих до причудливости буйную фантазию модельера. В области haute couture пожелание М. С. Горбачева представляется вполне удобоисполнимым, и верный заветам былого вождя премьер Черномырдин поспешил в Париж, где рождаются мода и духи.
Будучи не изнеженной женщиной, но крепким мужем, премьер направился не в laboratoires Garnier, как то советует назойливая телереклама, но, конечно же, в laboratoires Renault, где стал активно работать над старинной идеей о скрещении двигателя Renault с экипажем АЗЛК. В итоге скорее всего получится истинно русский автомобиль "Хрено", но поскольку требование изрядной причудливости при этом будет полностью соблюдено, законодательные права России в области автомобильной haute couture будут неоспоримы.
Впрочем, русский "Хрено" является далеко не последним словом высокой моды. Поревновав Черномырдину, миротворцы из Совета безопасности задумали представить автомобильным модникам еще более изысканную художественную коллекцию, построив в трудолюбивой и мирной Чечне завод по сборке автомобилей ВАЗ. Конечно, и тольяттинские экипажи порой веселят владельцев то болтом, неизвестно зачем находящимся в заднем мосту, то рулевым колесом, существующим отдельно от рулевой колонки. Однако дух захватывает при мысли о том, сколько нам открытий чудных могут приуготовить "Жигули" чеченской сборки, — очевидно, владельцы автомобилей "Чечен-21063", "Чечен-2109" etc. своей безоглядной смелостью будут вызывать у публики не меньший восторг и восхищение, нежели пионеры авиации Фарман, Блерио и поручик Нестеров.
Правда, пока непонятно, кто будет поставлять комплектующие для сборки "Чеченов", ибо первый вице-премьер Владимир Потанин проникся враждебными чувствами к своему непосредственному предшественнику на этом посту Владимиру Каданникову, и хотя Каданников мирно удалился в свои волжские владения, преследует его и там, задумав совершенно обанкротить "АвтоВАЗ". В полемике с жестоким Потаниным Каданников указывает, что его предприятие стремится "сохранить легковое автомобилестроение в нашей стране российским, а не сделать его инородным".
Под инородностью принято понимать склонность или способность предмета или явления существовать совершенно обособленно от окружающей его среды. Очевидно, в той мере, в какой автомобилестроение будет вообще существовать в нашей стране, оно будет не вполне инородным, как не вполне инородны Бразилии собираемые там "Фольксвагены". Возможно, Каданников имел в виду, что автомобилестроение станет не инородным, а инородческим, разумея планы по производству экипажей "Чечен-21063", но с вопросами на эту тему следует адресоваться отнюдь не к Потанину, а к совершенно другому государственному мужу.
Коллега Каданникова, гендиректор ЗИЛа Владимир Новиков сильно опасается инородческого влияния не только в легковом, но и в грузовом автомобилестроении, и потому ему сильно сомнительны белорусские дизели: "Белоруссия — это все-таки заграница, и если политическая ситуация в республике не стабилизируется, в ближайшее время поставки движков в Россию могут прекратиться".
Производит немалое впечатление прямота зиловского гендиректора. Несмотря на то что мэр Лужков, еженедельно по пятницам лично руководящий работой завода-гиганта, вполне поддерживает смелый политический курс Александра Лукашенко, гендиректор бесстрашно указывает, что взятый Лукашенко курс на интеграцию скорее всего будет реализован в соответствии с бессмертной частушкой про то, как "мы с приятелем вдвоем работаем на дизеле".
Сам Лукашенко-триумфатор, снеся мелкие и не омрачающие радости щелчки по носу вроде отказа Черномырдина по дороге из Варшавы заехать в Минск на торжество победителя, желает в полной мере приобщить и Россию к своей демократической манере, предлагая "уже в начале 1997 года провести совместное заседание белорусского и российского парламентов" на предмет принятия общих законов.
Если бы игры с Лукашенко сводились к тому, чтобы философически взирать, как директор совхоза куролесит у себя дома, принцип "это сукин сын, но это наш сукин сын" еще мог бы иметь известный прагматический смысл. Однако гаитянский президент Батька (Папа) Док, удостоенный Рузвельтом столь почтительной оценки, имел одно важное преимущество перед Лукашенко: он знал свое место у параши и не предлагал устраивать совместных заседаний гаитянского парламента и конгресса США с принятием законов, имеющих обязательную силу для граждан Соединенных Штатов. Выскажи Батька Док столь смелое предложение, Рузвельту пришлось бы дополнить свой афоризм вторым, уточняющим: "Это наш сукин сын, но это слишком уж наш сукин сын".
Положение российских государственных мужей тем более приятно, что Лукашенко совсем не щадит их остаточную щепетильность, ибо белорусский плебисцит абсолютно уникален в мировой истории. Речь не идет о том, что белорусы добровольно и с песнями высказались за единовластие человека, мягко говоря, не лишенного странностей, равно как и то, что в смысле процедуры было нарушено все, что только можно нарушить. Такого рода плебисцитов в истории хватает. Но от Ромула до наших дней не бывало такого, чтобы 2/3 нации открытым текстом заявляли о своем несогласии с тем, чтобы "финансирование всех ветвей власти осуществлялось гласно и только из государственного бюджета". Бывало, что люди мирились с бесконтрольным расходованием казны (т. е. собираемых с них податей), бывало, что они об этом не задумывались, но сознательное и свободное отвержение своего права знать, куда идут их деньги, люди демонстрируют впервые. Лукашенко может гордиться не просто тем, что он "стоит во главе столь цивилизованного народа", — он стоит во главе народа, достигшего такого уровня цивилизованности, когда люди полностью безразличны к деньгам. Непонятно лишь, зачем при этом так настырно домогаться интеграции с Россией, граждане которой стоят на гораздо более низкой цивилизационной ступени, ибо отличаются болезненным сребролюбием. Вероятно, Лукашенко считает, что ложка белорусского меда полностью преобразит бочку российского дегтя.
Но не следует быть пессимистами. Не меньшую цивилизованность, т. е. склонность к абсолютно беспрецедентным гражданским деяниям, проявляют, согласно предположению бывшего ельцинского пресс-секретаря Павла Вощанова, и обитатели Кремля. Согласно его предположению, разоблачительная информация о Чубайсе "изобретается в тиши тех же кабинетов, над которыми должна вызвать громы и молнии. Подсунув журналистам залежалый, заведомо порченый товар, так эффектно можно будет потом дать им по рукам!"
Если товар заведомо порченый, т. е. обладающий полностью некондиционным вкусом, цветом и запахом, то неясно, зачем же кушать такую дрянь самим и в придачу кормить ею читателей, — разве только для того, чтобы специально угодить Чубайсу. С другой стороны, из рассуждений Вощанова с неизбежностью следует, что публикация любых не соответствующих действительности сведений порочащего характера чрезвычайно полезна для того, кого таким образом порочат, ибо он получает возможность "эффектно разоблачить клевету", подав в суд "заведомо выигрышный судебный иск". Если это так, то быть объектом клеветы вообще во всех смыслах необычайно полезно (как жаль, что об этом не знает мэр Лужков), причем безотносительно к тому, сам ли человек, подобно Чубайсу, на себя клевещет или же на него по собственному почину клевещут другие — возможность эффектного опровержения и в том и в другом случае одинакова. Единственное, что непонятно, — почему многим людям свойственно обижаться на клевету, которая, согласно Вощанову, приносит сплошные выгоды.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ