Политические волнения на юго-востоке Украины не утихают. Многие жители Донецкой области категорически не признают новую власть в Киеве и проводят многотысячные митинги с требованием референдума. "Власть" попыталась понять, кто и почему хочет сделать Донбасс частью России.
Рисунок: Коммерсантъ / Андрей Шелютто
Фото: Коммерсантъ / Василий Шапошников / купить фото
"Это наши братья, мы на западе чужаки"
На Украине в двух часах езды от столицы Донбасса, недалеко от города Артемовска, есть соляные шахты. За сто лет добычи каменной соли они растянулись на 200 км под землей, а высота их сводов доходит до 30 м. Когда-то здесь работал санаторий для астматиков, по некоторым шахтам до сих пор водят экскурсии, а на территории одной из них, шахты имени Володарского, находится склад стрелкового оружия. По словам местных жителей, в соляных шахтах в этом районе при нулевой влажности на глубине 150 м хранится не только современный арсенал Министерства обороны Украины, но и оружие времен Второй мировой войны: тысячи мин, пистолетов-пулеметов ППШ-41, автоматов Федорова, пистолетов Маузера и Кольта. Склады находятся на другом уровне, не там, где проводят экскурсии, и спуск к ним осуществляется через другой ствол. Шахту Володарского охраняет воинская часть А-4176. 19 марта, по словам заместителя ее командира Эдуарда Лебеденко, военные получили приказ о вывозе оружия для вооружения военных частей Киева и Днепропетровска. Но выполнить его до сих пор не удается.
У въезда на шахту вторую неделю стоят пенсионер Александр Малиновский, строитель Сергей Малахов, предприниматель Анатолий Харитоненко и сорок их единомышленников. Это местные жители, которые, увидев две недели назад, как со склада выезжают десятки грузовиков, решили, что военные уже расконсервировали склад, и встали на дорогу живой цепью. С тех пор они не дают вывозить с Володарской пулеметы и снаряды.
Перед шахтой стоит пять палаток, в темно-зеленых спят недавно приехавшие "соратники из Луганска", в светлой с красным крестом на входе — медпункт, за горой покрышек — полевая кухня. На воротах части — рукописные плакаты: "Народ против вывоза боевого оружия!", "Донбасс за мир", "Нет беспределу! Да порядку!" Сторожа пьют виноградный сок и жарят кролика. "Нам все местные приносят, одеяла, еду, горячий хлеб. Сейчас завтракать будем",— увидев пресс-карту российской газеты, меня встречают радушно.
Живая цепь у шахты имени Володарского уже несколько недель препятствует вооружению украинских воинских частей
Фото: Дмитрий Рогулин/Фото ИТАР-ТАСС
"На складе — стрелковое вооружение от трехлинеек до крупнокалиберных пулеметов. Это главный склад юго-востока Украины. Оружия там — не одна сотня составов поездов, здесь на несколько хороших армий хватит,— говорят активисты.— Оружие смазывают, за ним ухаживают, украсть его оттуда очень сложно. Вот и пусть оно там лежит". Они опасаются, что попадет в руки националистам из "Правого сектора": "Военные не скрывали, что отгружают пулеметы для Национальной гвардии. А кто туда записан? Боевики из "Правого сектора"".
— А как военные могут не выполнять приказ Минобороны?
— А что, они будут в нас стрелять?
Командир части к журналистам не выходит, его заместитель заметно расстроен: "Здесь происходит воспрепятствование выполнению приказа Минобороны Украины по укомплектованию воинских частей оружием". Несмотря на то что приказ вроде бы на самом деле есть и настоящий, разгонять местных жителей никто не решается. Более того, по их словам, неделю назад они уже заставили разгрузить два наполненных автоматами грузовика и вернуть выданное по спискам оружие на склад. После этого несколько стоявших неподалеку пустых грузовиков уехали, а с активистами начали переговоры. На днях к ним приезжал мэр Артемовска и глава местной милиции. Оба пообещали, что приказ Минобороны приостановят и оружие трогать не будут, главное — не конфликтовать с военными. Но в патруле им не верят и заканчивать дежурство не намерены. Накануне вечером из части выехал грузовик, его блокировали, начали звонить знакомым в Донецке, Харькове, Луганске, и через полчаса у шахты стояло около тысячи человек. Ящики в кузове оказались набитыми бумагой. "Нас хотят спровоцировать на нападение и агрессию, но мы не поддадимся",— говорят члены народного патруля. От политики пикетчики тщательно отмежевываются, никаких флагов не вешают и говорят, что акция исключительно гражданская: "Мы не знаем, куда это оружие пойдет. Против нас или на продажу. Оружие создано, чтобы кого-то убивать, мы не хотим, чтобы оно вообще стреляло. Может, конечно, они готовятся к войне с Россией, но это вообще детский лепет. Куда нам воевать, когда вон вчера из Чугуево выехали к границе 12 танков, поломались, до поста доехали три, а стрелять из них может только один?"
"Нас по телевидению как только ни называли. Мы для них все продажные титушки, засланные московские казачки, пьяные проплаченные предатели, сепаратисты, не знаем, чего хотим. Они понимают, что восточное движение поднимается, и сами должны что-то с этим делать. Но не знают что. А мы просто хотим, чтобы наши желания услышали" — все стоящие перед шахтой украинцы выступают за референдум, считают власть в Киеве нелегитимной и будут рады приходу России в Донбасс. Даже шутят, что намерены объявить русским войну, чтобы тут же сдаться. "Жириновский правильную карту нарисовал. Даже если нам проведут децентрализацию, но будут брать курс на ЕС, откуда у нас здесь будут бабки? Наша промышленность им не нужна, все загнется, все уже загибается. Уголь будут польский здесь продавать. Мы за Януковича голосовали только потому, что он обещал сближение с Россией. Нас вполне устраивает крымский сценарий",— говорит предприниматель Харитоненко. От России пикетчики ждут простых вещей: медицины получше, соцвыплат, постоянной зарплаты. Вспоминают Лукашенко: "Он, конечно, перегибает, но за те 20 лет, что мы катились вниз, Белоруссия только поднималась. А у нас сейчас только воруют. Шахту Стаханова, когда-то крупнейшую в Союзе, распродают с зимы. Завод цветных металлов в Артемовске уже простаивает, заказы из России прекратились. И так во всем". "Если Россия введет войска, мы встретим белым флагом и хлебом-солью,— горячится строитель Малахов.— Это наши братья, мы на западе чужаки".
"Столько было друзей, близких в Москве, и все предали, все"
В Донбассе действительно нелегко найти человека, открыто поддерживающего события на Майдане. Вдоль трасс по области при въездах в поселки и города то и дело попадаются самодельные блокпосты: баррикады из покрышек, наверху российские флаги и плакаты вроде "Горловка за референдум!" или "НЕТ НАТО". С 1 марта по выходным почти в каждом крупном городе проходят митинги. По данным обладминистрации, они собирают от двух до пятнадцати тысяч участников. В Донецке даже появился временный лидер протеста — местный житель Павел Губарев. Он подал заявку на первый в городе пророссийский антиправительственный митинг, на площади Ильича был выбран "народным губернатором" и на третий день массовых акций прорвал вместе с единомышленниками милицейское оцепление и ворвался в здание областной администрации. Протестующие выломали двери, покрушили мебель, заняли несколько этажей и разбили аквариум с рыбками. Через двое суток милиция выдворила их из здания, Губарева задержали во время интервью журналистам BBC, обвинили в посягательстве на территориальную целостность Украины и арестовали на два месяца. В драках на улицах погиб один человек, член националистической партии "Свобода". С тех пор на площади Ильича в Донецке скандируют "Гу-ба-рев!" и требуют его освобождения. Правда, далеко не все участники митингов знают, как его зовут и чем он раньше занимался.
На митинге к журналистам подходит грустный человек и показывает на низкие рваные облака: "Видите? Это Америка химический газ распылила"
То ли предприниматель, то ли журналист, то ли политический активист, Губарев выступал за "референдум о судьбе Донецкой области", и дальше броских политических заявлений дело пока не шло. Каждого, кто осмеливается говорить на митинге от имени Губарева, толпа освистывает и называет провокатором. Многие в Донецке называют "народного губернатора" марионеткой Партии регионов, членам которой на руку антимайдановские настроения в области: это аргумент в общении с официальным Киевом. Правда, недавно ставший председателем донецкой областной организации Партии регионов Николай Левченко это отрицает: "Я знал его по работе в предвыборных штабах. Но связь мы не поддерживали, его телефона у меня даже не было в мобильнике. Встретил я его снова только в марте здесь на заседании горсовета и посоветовал дать ему слово — я вообще за возможность высказаться. Нес он полную ерунду, всерьез я его не воспринял". Левченко утверждает, что сейчас Партия регионов борется за "свержение новой власти", но она "против раскола Украины" и с новым назначенным Киевом губернатором Сергеем Тарутой сотрудничает, чтобы "у жителей Донецка в кранах была вода".
Администрация Донецкой области во главе с Тарутой пока находится на осадном положении. Уже которую неделю она оцеплена сотней милиционеров с щитами, немногочисленных журналистов тщательно обыскивают на входе, что для Донецка сурово и непривычно. Покидать здание рекомендовано в сопровождении сотрудника пресс-службы. С российской прессой Тарута отказывается общаться категорически. "Интервью не будет. Ничего личного, но вы все предатели. Столько было друзей, близких в Москве, и все предали, все",— заявляет мне его помощник. По выходным, пока толпа митингующих у входа скандирует "Таруту на мыло", назначенный Киевом губернатор встречается с министром финансов Германии, делегациями ПАСЕ и ООН. В дни протестов улицы Донецка пустеют к семи вечера, центр и вовсе вымирает.
Непосредственному общению между митингующими у здания Донецкой областной администрации и ее сотрудниками мешает только сотня милицейских щитов
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Даже салюту по случаю футбольного матча национального чемпионата "Шахтер"--"Днепр" никто не кричал "ура!". За пару часов до него фанаты донецкого "Шахтера" выступили с политическими лозунгами: вывесили на своей трибуне флаг ВМС Украины, а также баннер "Одна, единственная, соборная Украина". "Горняки" пели национальный гимн и устроили перекличку с днепропетровцами: "Слава Украине — героям слава!" Правда, обычные зрители матча их освистали, а "Шахтер" проиграл со счетом 0:2. Вечером снаряды салюта разрывались над пустой площадью в абсолютной тишине. И только в Свято-Преображенском соборе на вечерней воскресной службе было много молящихся.
"У нас, к сожалению, ни черта не поменялось"
У Донецкой области на Украине репутация края крутых и места, где живут миллиардеры. В самом Донецке есть очень бедные и очень богатые, а вот средний класс здесь практически отсутствует. Некоторые продукты дороже, чем в Киеве. Недорогих кафе нет вовсе. Зато есть "ресторан-бутики", "Гипермаркет золота" и огромные полупустые торговые центры. По словам местных жителей, в области до сих пор процветает "крышевание", рэкетиров здесь называют смотрящими. С утра на остановках много ярко накрашенных девушек на высоких каблуках и в джинсах со стразами.
Людям, которые зарабатывают мало, хочется соответствовать образу области, и поэтому многое они берут в кредит. У пассажиров маршруток в руках iPhone 5. В городе, где долги по коммунальным платежам превышают 57 млн гривен, есть бутики известных дизайнеров вроде Anna Gortz и Ermenegildo Zegna, а также отдельные салоны для телефонов Blackberry. Социальное расслоение заметно на улице и во время митингов: простенькие "восьмерки" и "девятки" ездят с российскими флагами, а дорогие иномарки — с украинскими. Вообще молодые люди здесь помешаны на машинах. Кому-то белый "Лексус" покупают родители на совершеннолетие, а кто-то пользуется кредитной схемой "Автоплан", которую правоохранительные органы уже не раз пытались запретить — частная фирма предлагает ссуду на автомобиль с процентом чуть ниже, чем у крупных банков. Выплачивать деньги клиент начинает с момента подписания договора, а автомобиль получает, когда подойдет его очередь. Это может случиться через три месяца, два года или не случиться вовсе. Как и многие должники в России, жители Донбасса зачастую не знают точную сумму своего кредита, а также не имеют никакого представления о том, какую модель автомобиля получат — года первого взноса или года выдачи машины. "Многие просто не хотят в этом разбираться,— рассказывает мне местный бизнесмен.— Мой знакомый просто платит 2200 гривен в месяц уже четыре года, и машины у него нет до сих пор. Если от покупки решишь отказаться, взносы не возвращают". Правда, с Нового года потребительский спрос в регионе резко снизился: есть сомнения в выполнении заказов из России на промышленных предприятиях, малый бизнес распродает свои точки, многих пугают возможные проблемы с налогами в связи с выходом из СНГ.
"Серебряные украшения у нас спросом не пользуются. Если уж накопил, то пошел на 10 грамм купил цэпочку золотую ребенку на 18 лет",— смеется 29-летняя Анна Руденко, семь лет владеющая небольшим ювелирным магазином в центре города. Она приводит меня в единственное кафе города, где официанты разговаривают на украинском языке,— хозяева сети заведений живут во Львове. Там Руденко оказалась в начале марта: работала на выставке и участвовала в местном Майдане. Но, когда вернулась в Донецк в разгар пророссийских митингов, с флагом Украины на улицу выйти побоялась. 3 марта Руденко вплела в косы сине-желтые ленты, встала у своего магазина и смотрела на толпу, направлявшуюся громить областную администрацию. "22 года жили спокойно, теперь все вдруг начали хотеть вступить в Российскую Федерацию. Я русская, но гражданство у меня украинское, и я им горжусь. Чего-то, когда Кличко с Поветкиным дрался, мало кто за Поветкина болел. Я перед телевизором тогда чуть не плакала. Я люблю, как кричат "У-кра-и-на" на стадионах, я люблю этот эмоциональный подъем, я люблю эту страну. Но сейчас мне первый раз страшно выйти и сказать об этом",— говорит она. С начала Майдана продажи в ее интернет-магазине и в магазине на улице Артема упали: "Киев перестал покупать через интернет, в Донецке с Нового года нет продаж вообще. Деньги у людей есть, просто они их запрятали и сидят, ждут, что будет". Руденко тоже ждет. Дома сидит с матерью на разных концах дивана: "Она смотрит новости, я читаю твиттер, иногда мама кричит: "Я вырастила фашиста!"" Мать не за союз с Россией, но "против Бандеры", раньше она "в гостях за столом в ответ на комплименты внешности хвасталась, что она хохлушка, теперь бьет кулаком по столу, кричит, что всю жизнь русская". "Нас здесь все пугают бандеровцами, это просто чуказябра какая-то. Только они так до нас и не доехали. Я много езжу по стране, и, например, на западной Украине со мной сразу переходят на русский язык, из вежливости и уважения. А у нас тут кто-нибудь начнет размовлять на украинском, если к нему обратятся с вопросом на нем? Никогда. Это бред. Пока здесь все боятся и ждут бандеровцев, которые придут и заставят всех говорить на украинском, пришли русские и оторвали Крым",— говорит Руденко.
Она считает, что искренне присоединения к России хочет примерно треть населения Донбасса — бюджетники, учителя, семьи шахтеров, пенсионеры: "Из моих ровесников в Россию хотят двое: мальчик, отсидевший в тюрьме и работающий в Донецке смотрящим, крышующим, и девочка, которая живет на деньги богатого мужчины. Они вам нужны? Забирайте. Те, кто хочет работать, платить белые налоги, развивать бизнес,— те хотят федерализации, но не присоединения к России". Ее ощущения совпадают с данными чиновников. "Наше приблизительные цифры такие: 24% за присоединение к России, такое же количество за федерализацию Украины и еще столько же — за сохранение статус-кво Донецкой области. И еще треть сами не знают, что они хотят",— констатирует секретарь Донецкого горсовета Сергей Богачев.
По данным чиновников, за присоединение к России, федерализацию Украины и сохранение за Донецкой областью статус-кво выступает примерно одинаковое количество жителей
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Требования на митингах и впрямь разнообразные: немедленное увольнение и. о. президента Турчинова, автономия Донбасса, референдум о федерации, тесное сотрудничество с Россией, против фашизма, за евроинтеграционный курс, против антиконституционного переворота в Киеве, в поддержку Крыма, а также "не отправлять деньги в федеральный бюджет".
Мариупольские байкеры везут в воинские части гуманитарный груз. На улице пророссийские активисты распространяют методички о секретных захватчиках Украины. Местные корреспонденты собирают деньги и развешивают по городу билборды "Россия, спасибо, мы сами". На митинге к журналистам подходит грустный человек и показывает на низкие рваные облака: "Видите? Это Америка химический газ распылила".
Впрочем, злость на Януковича почти всех объединяет. "Коррупция была и раньше. Но при бежавшем президенте сверх меры развилось кумовство: своих ставили везде. Половина Донецка переехала в Киев,— рассказывает Руденко.— Среди них много моих знакомых, я их очень люблю, но, когда под молодого человека специально делается должность в госкомпаниии и уже через полгода он звонит и говорит: "А нам служебную квартиру дали", тут возмущение все-таки накатывает". Правда, после Майдана это пока никак не меняется. "Партия регионов по-прежнему получает нормальные места по блату: моего знакомого партийца из Киева просто перевели сюда на очень приличную должность. Меня убивает: мы боремся с коррупцией и кумовством и тут же министром спорта ставим парня из Автомайдана, где здесь связь? Как это вообще? У нас, к сожалению, ни черта не поменялось. Погибли люди, рассорились народы, растратили Украину, а должности как продавались, так и продаются, только чуть дороже. Мы просто хотим стабильности и работать. Но для этого надо смотреть за властью, контролировать ее. Так что и это правительство должно знать, что придут, только на этот раз с востока",— считает Руденко.
"Люди насобирали чемоданы денег и поехали в Киев договариваться"
До прихода к власти Виктора Януковича доля малого бизнеса в промышленности Донецкой области составляла 13%, в строительстве — 10%, а в транспорте доходила до 14%, рассказывает директор фонда поддержки предпринимательства Донецкой области Татьяна Шашкова. Она приходит на встречу со мной после круглого стола с бизнесменами области. В ее косе — сине-желтая лента, за ушами — розочки от украинского венка. "До 20 млрд гривен в год малый бизнес в Донецкой области отдает в бюджет, по всей стране — 360 млрд, но обратно не получает никаких дотаций,— говорит она.— Я изучала российскую практику, в вашей стране малым предпринимателям живется комфортнее с точки зрения оказания помощи. В Украине количество малого бизнеса примерно такое же, как в Германии. У нас каждый пятый человек имеет отношение к какому-нибудь бизнесу — брат, отец или сват. А доля его в ВВП еле дотягивает до 10%. Почему так мало? Для нашей страны, и особенно для Донецкого края, малый бизнес не является приоритетным, и властям неинтересно его развивать, он не нужен оказался. Потому что власть и бизнес сейчас у нас одно и то же. Семья Януковича представляла крупный бизнес и крупные корпорации, им не нужны и неинтересны конкуренты в лице малого бизнеса. К тому же мелкие предприниматели — это самый демократичный класс, люди со свободным мышлением. От заместителей губернаторов Донецкой области я слышу один и тот же вопрос: "А зачем нам малый бизнес?" Бывший президент сосредоточил все в своих руках и руках своих сыновей. Сейчас страна, по словам бизнесменов, поделена между тремя-четырьмя крупными финансовыми группами. Так, весь бизнес в Донбассе — от развлекательных комплексов до водоснабжения — завязан на украинского олигарха Рината Ахметова. Сначала с ним, а уже потом с новым губернатором встречаются высокопоставленные чиновники из Евросоюза. Сейчас он ведет многочисленные переговоры, о Майдане и новом правительстве публично не высказывается и с журналистами не общается: "Очень занят"".
Новый губернатор Тарута "все правильные слова о малом бизнесе сказал", но их произносили и раньше, вздыхает Шашкова. Но "госпереворот и грядущая люстрация" вселяют в нее надежду на то, что на Украине появятся механизмы поддержки малого бизнеса и контроль со стороны государства: "Части людей, конечно, все это по фигу, они хотят получать соцпакет и зарплату. Посмотрите, какие на улице требования: не надо нового, хочу стабильную зарплату и дома отдыхать вечером. Спросите у этого субъекта, что такое референдум, он ничего не ответит. Люди напуганы и не уверены, они хотят защитить себя и ничего больше".
"В Донбассе большинство хотят в Россию и боготворят Путина,— говорит бизнесмен Андрей Шульга.— Я патриот, я люблю Украину, но, скажем честно, обывателю по большому счету все равно, где жить, лишь бы были порядок, защищенность и возможность самореализации. Население юго-востока видит в России защитницу, поэтому здесь так популярны пророссийские настроения. В этом есть и политическая безграмотность, и то, что власть в Украине все эти годы была настроена на грабеж, а не развитие страны. У нас не было 800 млн гривен на зарплаты учителям, но были миллиарды на неясные проекты. Я, например, участвовал в тендере по дорожному строительству. Километр дороги со всей инфраструктурой, с остановками, у нас вышел в 560 тыс. гривен. Выиграла тендер фирма Бориса Колесникова (экс-вице-премьер Украины, депутат от Партии регионов.— "Власть"), у которого километр дороги обошелся в 5 млн 600 гривен. Я пришел в тендерный комитет и говорю: "Ну нельзя же так, ну не в десять же раз!" Вопрос повис в воздухе".
Зимой Шульга митинговал на Майдане: был в одном из отрядов самообороны. Еще раньше, до переворота, бизнесмен, по его словам, попал под раздачу "как политически активный человек". По инициативе теперь уже бывшего генпрокурора Украины Виктора Пшонки в его строительной компании год шли многочисленные проверки, и бизнес был заморожен. Но сворачивать дело Шульга пока не собирается, надеется остаться работать в Донбассе. После побега Януковича, по словам предпринимателя, в регионе образовался вакуум власти: "С точки зрения полномочий и защиты в Киеве восток сейчас никак не представлен. У населения, в том числе у региональной элиты, это вызывает панику. Она приводит к тому, что обыватель выплескивает страх на площадях, а бизнесмен ищет лагерь, к которому в срочном порядке готов примкнуть. На площадях эти настроения переходят в агрессию. Обыватель хочет защититься от мифического бандеровца, вооруженного до зубов. С этими людьми нужно проводить разъяснительную работу, киевская власть должна показывать, что крайние проявления национализма, которые, безусловно, есть, будут пресечены".
Люди у нас горят ярой ненавистью. Одни орут: "Ах, это бендеровцы", другие: "Даунбассовцы!"
Хозяйственные связи региона так прочно завязаны на Россию, что экономическая жизнь здесь без нее труднопредставима, а "альтернативы пока никакой нет", говорит Шульга: "Но центральная киевская власть вместо того, чтобы говорить о стабилизации ситуации и экономике, потому что на самом деле все элементарно хотят жить лучше, поставила во главу угла вопросы языка и перераспределения полномочий. Это еще больше подтолкнуло регион к эскалации конфликта. Прежняя номенклатура Партии регионов играет в этом немаловажную роль. Лишившись бюджета как кармана, люди задались целью выторговать почетные условия капитуляции. И ничего иного не придумали, как жителей Донбасса, которые на самом деле в испуге готовы бежать вооружаться и сколачивать ополчение, привлечь к своим политическим проектам. Но сейчас они потеряли контроль над людьми, которые не захотели просто ходить на митинги без результатов и стали агрессивными". Шульга объезжал приграничные районы, беседовал с их главами, военкомами, прокурорами и сделал для себя вывод — местные воевать против России не будут: "Рано или поздно Украина будет с Россией сотрудничать, хочется, чтобы это было равноправным. Граница у нас, к сожалению, дырявая, есть истории о том, как в Амвросиевском районе российские силовики переходят границу и ведут переговоры с местными, за кем будут закреплены те или иные земли. Но мы надеемся на здравый смысл, а не военную оккупацию". Об опасностях сближения с ЕС Шульга тоже знает. Его родственники вырезали 20-тысячное поголовье коров, потому что основная прибыль при Януковиче в сельском хозяйстве уходила упаковщикам, а ввезенное из Аргентины мясо в разы дешевле. "В ЕС жесткая конкуренция, и мы там со своим низкотехнологичным продуктом не нужны. Только в виде сырья и рабочей силы. Но мы можем привлечь капитал из Европы сюда, если у нас будут дешевле ресурсы",— не теряет он оптимизма.
Бизнесмен ругает временное правительство точно так же, как владелица ювелирного магазина Руденко: "В экономике после Майдана пока ничего не поменялось. Один к одному идет: серые схемы, коррупция — все так же работает. Как и в 2004 году (после "оранжевой революции".— "Власть"), люди насобирали чемоданы денег и поехали в Киев договариваться. Тимошенко, которая, по-видимому, будет президентом, потому что конкурентов пока нет, многие на Майдане так же не любят, как Януковича,— ее полчаса не пускали на сцену выступить после освобождения. Там ничего нового тоже нет. Я сам раньше решал бизнес-вопросы с Киевом, и с приходом команды Тимошенко цена этих решений поднялась в разы. Мы тогда еще шутили, что вон, голодные пришли".
Шульга расстраивается из-за того, что в СМИ остались те же двойные стандарты: "Что про Майдан говорили, что там пять тысяч, когда стояло под сто, что о востоке сейчас говорят, что здесь все куплены. При Януковиче говорили, что на Майдане сплошь бандиты, которых надо давить, теперь я стою на митинге украинских националистов и вижу подготовленную группу с арматурой, целенаправленно пришедшую драться,— а по телевизору репортажи о миролюбивом митинге за Единую Украину. Не было такого". Изменить что-то, по его мнению, может только давление народа: "Но в Киеве восток представить некому, что чревато очередным взрывом. Люди у нас горят ярой ненавистью. Одни орут: "Ах, это бендеровцы", другие: "Даунбассовцы!" Я свел на мероприятии четырех человек, попросил не говорить о политике. Они экономику обсудили, дела, то-се. Выхожу с двумя пророссийски настроенными бизнесменами и говорю: "Ну как вам?" "Интересные такие люди, идеи здравые",— отвечают. "А вы знаете, что один — член "Свободы", а второй "Правого сектора"?" — "Да не может быть!" — люди в шоке. Выяснилось, что у всех сторон цели одинаковые: порядок, защищенность и возможность для самореализации. И они уже не понимали, из-за чего хотели воевать".