Часовая фирма Vacheron Constantin не любит прямой рекламы. Мальтийский крест Vacheron, как и серебряная богиня Роллс-Ройса, стоят дороже изделий, которые они украшают. Мистика grands marques: люди платят за то, чтобы носить на себе рекламу великих производителей. Тем удивительнее было присутствовать на представлении новой серии часов Overseas. Из Женевы — АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ.
На Москву
Швейцария — мекка для самых богатых, но она слишком мала для того, чтобы рассчитывать только на них. Швейцарские промышленники и финансисты смеются над аппетитами своих ВВС, закупивших американские истребители F-16, с трудом удерживающиеся в границах страны — слишком быстро летают. Но сами активно атакуют мировое торговое пространство, создают сеть дилеров и агентов по всему миру, так, чтобы часы Vacheron Constantin можно было купить в Нью-Йорке, Афинах, Лондоне, Москве.
Кстати, зачем в Москве? Вероятно, богатому человеку приятнее было бы купить часы на их родине, на островке посреди Женевы, в старинном здании, которое принадлежит Vacheron Constantin уже сто пятьдесят лет. В конце концов наценка в виде первого класса Москва--Женева не столь велика, подумал я. И спросил об этом генерального менеджера фирмы.
— Мы рассматриваем наши часы не просто как товар. Это часть национальной швейцарской культуры. Театры и музыканты гастролируют в разных странах, хотя Парижскую оперу можно смотреть в Париже, а Большой балет — в Москве. Возвращаясь в Россию, мы расширяем ваши культурные возможности, и первые результаты показывают, что мы не ошиблись, высоко оценивая русский рынок.
— Но ведь на этом рынке вы встречаетесь с конкурентами. Как объяснить вашим покупателям, чем отличаются Vacheron Constantin от других великих марок, ведь при известном уровне качества и роскоши достоинства сравниваются?
— А чем отличается Скрябин от Дебюсси или Шопена. Вы можете сказать, что один лучше другого? А меж тем вы все равно выбираете — для себя. Мы предлагаем выбор, и если часов Vacheron Constantin нет в стране, ваш выбор не полон, — ответил с императорской вежливостью, умный, дипломатичный, любящий музыку (и, судя по всему, театр) генеральный менеджер.
Швейцарские часовщики не зря, надо сказать, рассчитывают на Россию. Австрийский дилер рассказывал мне:
— Русские покупают на удивление много. У нас все шло хорошо, пока правительство не развязало эту дурацкую шумиху вокруг русской мафии,Богатые русские ушли из Австрии, и хуже от этого стало только нам. Недавно я был в Цюрихе на Банхофштрассе, в часовом магазине моего старого друга. Вдруг открылась дверь и вошел русский. Я узнал его, три года назад в Вене он покупал у меня Vacheron. Теперь он живет в Цюрихе и покупает там, — с горькой обидой сказал владелец часовых магазинов в Вене и в Линце.
Разговор за столом о Vacheron и Overseas
— Объявлено, что с часами новой серии можно нырять на глубину до 150 метров. Конечно, с нашими часами никто не будет погружаться, для этого есть часы для аквалангистов. Просто женщины, когда они идут на пляж, не хотят оставлять свои часы в гостиничном сейфе, где их никто не увидит. Тем более не хотят оставлять их на берегу, где они просто могут исчезнуть. Они защищены от воды, их можно носить на яхте.
Я говорил, кстати, что яхта не прилагается к часам, хотя она гораздо дешевле часов?
Мы знаем, что делаем супердорогие часы, одни из самых знаменитых часов в мире. Покупая Vacheron Constantin, вы покупаете произведение искусства, которое будет с вами всю жизнь и будет только расти в цене. Такое не может быть с кварцевыми часами — стандартными, как гамбургер в "Макдональдсе". Кто сказал, что гамбургеры плохи? Но они — всего лишь гамбургеры.
Мы делаем роскошные часы, часы люкс. Но мы понимаем роскошь не как антитезу бедности, а как антитезу дурному вкусу. Мы используем золото, но часы не станут лучше, если золото в них будет измеряться на килограммы. Мы знаем, что есть рынки, которые требуют блеска и драгоценных камней. Но есть европейские рынки, например Италия или Франция, где для часов великой марки предпочтут металлический корпус и кожаный ремень — как знак того, что могут себе позволить и золото, и бриллианты, но не хотят опускаться до такой вульгарности.
Часы — единственный знак богатства, который может позволить себе мужчина. Не крутить же ему на пальце ключи от BMW.
Праздник Overseas
У презентации был хороший режиссер и отличный декоратор. Дело происходило, похоже, в заводских цехах (не могу себе представить иного назначения для помещений таких размеров), но в цехах, вылизанных до блеска и сплошь затянутых темной тканью — с театральным светом и театральными эффектами. Сначала шел обычный светский прием, прибывающие гости старались — с помощью шампанского, разносимого официантами, — найти общий язык. Поскольку присутствовали люди со всех концов света, общим языком стал английский.
Гости фланировали по огромному залу, разглядывали под профессионально незаинтересованными взглядами охранников часы Vacheron Constantin в витринах и ждали чего угодно, только не того, что последовало.
Упали завесы, раздвинулись стены огромного зала, и раскрылся зал поогромнее первого, где в полутьме сверкали белые скатерти столиков, а в центральном бассейне светилась эмблема Vacheron Constantin — мальтийский крест. За столиками, согласно строгому расписанию, заняли свои места члены правительства, менеджеры, торговые агенты и представители фирмы во всех странах мира. Собравшиеся выслушали вступительную речь слева. Затем повернули головы направо, потому что ровно оттуда Палома Манфугасс Юнг (родилась и училась в Гаване, затем училась с 1988-го по 1993-й в Московской консерватории) исполнила на фортепиано сначала Дебюсси, потом Скрябина, потом Шопена.
На огромном экране пошел фильм, посвященный Overseas, и с последними его кадрами забили фонтаны, зазвучала музыка и с потолка спустились сверкающие витрины с драгоценными экземплярами новой серии: в металлическом корпусе, в золотом, в золотом с бриллиантами... меж тем с экрана продолжали перечислять их достоинства — имеют качество настоящего хронометра, точность астрономических инструментов, сопротивляются ударам, с ними можно нырять на глубину до... Звучала музыка, били фонтаны, лилось шампанское. С таким размахом могла открываться Эйфелева башня или Панамский канал, так могли бы встречать дирижабль Амудсена или приветствовать Гагарина. Все было величественно до смешного, но смеяться над этим почему-то не хотелось.
Хотелось понять, почему и без того знаменитая фирма устраивает празднество, которое напоминает лучшие времена американской рекламы, повадки фордов и колы. Известно ведь, что производство предметов роскоши — одно из самых верных занятий. Спрос постоянен — в эпохи кризисов богатые только богатеют.
Да, все так. Но чтобы занять эту нишу, надо быть не просто производителем роскоши, а производителем суперроскоши, предлагать то, что остается мерилом стоимости, как золото. Работая для немногих, ты не имеешь права на ошибку, как предприятие, которое делает сотни тысяч экземпляров.
Вековые традиции производства, известность марки, техническое совершенство, золото и бриллианты — всего этого снова недостаточно для успеха. От результатов, которые покажут Overseas, зависит судьба не только Vacheron Constantin, но и всего мира — маленького, но драгоценного мира часов великих марок, не переживавшего подобных потрясений со времен наполеоновских войн. Понимая это, понимаешь, что присутствовал на великом событии, когда самая знаменитая и старинная часовая фирма мира на пороге нового века ставит на карту все. И потому не считает безумные затраты на свое женевское gala чем-либо из ряда вон выходящим.