Фильм "Шагал — Малевич", снятый главным образом на деньги частных инвесторов, родился из любви к творчеству Марка Шагала, художника, связанного бесчисленными нитями с искусством ХХ века, но в то же время стоящего совершенно обособленно, вне всех рядов и контекстов.
Александр Митта, не только знаменитый режиссер, но и теоретик и практик кинодраматургии, ушел от формата традиционной биографии. В случае Шагала, прожившего очень долгую жизнь, он почти наверняка привел бы к скороговорке и банальности. Фильм сконцентрирован на том, сравнительно коротком, витебском периоде "комиссарства" героя, когда он создал в местечковом городе, сотрясаемом погромами, войнами и революциями, уникальную школу современного искусства, устремленного в прекрасное грядущее.
Насыщенный драматическими событиями витебский отрезок жизни Шагала режиссер показывает не в виде линейного повествования, а как жанровый микс баллады, жестокого романса и лубка. Многофигурное кинематографическое "полотно" с вкраплениями анимации написано жирными мазками — как будто прожектора выхватывают видения из тьмы времени. События фильма — это своего рода сгустки реальности, преображенные фантазией Шагала, та магма, из которой рождается его живописный мир.
Поэтичное воспроизведение жизни и творчества Художника, непременно с заглавной буквы, характерно для модернистской ментальности 1960-х — 1970-х годов. "Саят-Нова" Параджанова, "Пиросмани" Георгия Шенгелая, "Малер" Кена Рассела — вот вехи такого типа кино. Однако время цветисто-метафорического стиля ушло. Митта, сам некогда отдавший дань подобной стилистике, это прекрасно знает. В начале карьеры он снял один из лучших своих фильмов "Гори, гори моя звезда", где тоже рассказывал о вдохновленных революцией провинциальных художниках: один из них, в исполнении Олега Ефремова, отчасти списан с Шагала. С тех пор остаточный романтизм уступил место осознанию трагических ошибок и заблуждений, довольно быстро приведших к расправам над гениями искусства. Изменилась и публика: Митта, покоривший ее "Экипажем" еще в 1979 году, одним из первых понял и это.
Вероятно, потому и старается новый свой фильм спаять другими скрепами. Биография посажена на жесткий каркас любовного треугольника: Марк — Белла — Наум (друг детства Шагала, а ныне — красный комиссар). Хотя оба воздыхателя, борющиеся за сердце женщины, заражены идеями большевизма, Марк воспринимает коммунистическую утопию, как бескорыстный и живущий в мире грез Дон Кихот,— в то время как Наум становится Робеспьером, палачом революции, но одновременно и ее жертвой. Другая драматургическая скрепа тоже напоминает треугольник, только идейный. Здесь соперником Шагала выступает не кто иной, как Малевич, а объектом, за который они сражаются,— умы и души учеников. Кто поведет их за собой, чье понимание искусства покажется им более актуальным, чей интеллект и талант перетянет?
Победил Малевич: приглашенный Шагалом в Витебск, он вероломно увел за собой его учеников. И то, что они пошли за ним, в фильме совершенно не удивляет: ведь и в подобной идеологической коллизии многое решает чувственность. Анатолий Белый в образе Малевича, хотя и занимает неизмеримо меньше экранного времени, гораздо харизматичнее Леонида Бичевина, играющего Шагала бесплотно-отрешенным. Это ослабляет позиции главного героя и в реальном любовном треугольнике, поскольку и там его соперник Наум (Семен Шкаликов) заряжен более мощной энергией. И только мудрость Беллы побуждает ее сделать правильный выбор: этот тип женственности, вдохновивший Шагала, свежо и неожиданно воплощает дебютантка Кристина Шнайдерман.
А вот кто из двух великих художников оказался победителем в исторической перспективе (теперь уже ретроспективе) — вопрос открытый. Малевич стал драгоценной иконой авангарда, Шагал — одним из главных художественных брендов столетия, ассимилированных массовой культурой. Но фильм Митты предлагает собственный ответ на этот вопрос — возможно, отличный от искусствоведческого. У каждого из художников были свои "небеса". Малевич парил в горних высях воспаленной революционной духовности — обжигающе холодной, абстрактной и в конечном счете бесчеловечной. Люди, которые пошли за ним, скорее всего, из тех дальних далей не вернулись. А вот Шагал отказался маршировать левой и переделывать мир, неизменный в своей основе с библейских времен, не захотел никого вести за собой, кроме любимой Беллы. Со своей избранницей он вознесся на "теплые" небеса — умчался подальше от революционных баталий и растопил человеческие сердца всего мира мечтой о мифологическом Витебске.
В прокате с 3 апреля