Сегодня в Турине открывается 14-й международный фестиваль молодого кино, который так и называется — Cinema Giovani. Это последнее заметное кинособытие уходящего года и вместе с тем — неофициальное открытие зимнего фестивального сезона, который продолжится в Роттердаме и в Берлине.
В регламенте фестиваля — конкурс, в котором примет участие 14 полнометражных и множество короткометражных фильмов из разных стран. Будут соревноваться также местные картины в программах "Пространство Италии" и "Пространство Турина". Есть надежда, что, как и в прошлые годы, фестиваль откроет для международной кинообщественности новые режиссерские имена.
Едва ли не самыми интересными в Турине считаются ретроспективы "новых волн". В этот раз очередь за Венгрией. Фильмы молодых Миклоша Янчо, Иштвана Сабо и Золтана Хусарика, снятые в начале и середине 60-х годов, ныне признаны классикой и будут показаны в Турине в тщательно восстановленном венгерском политико-культурном контексте тех лет. Персональная программа посвящена поляку Ежи Сколимовскому, а цикл "Европейские перспективы" знакомит фестивальную публику с новыми тенденциями кино Франции и Голландии.
Однако подлинным событием, которого ждут киногурманы, станет первая в мире полная ретроспектива знаменитого иранского режиссера Мохсена Махмалбафа. Вместе с Аббасом Кьяростами он "виновен" в мощном прорыве иранского кино, не только ставшего за последние годы фестивальным, но и признанного многими экспертами самым значительным художественным киноявлением современности.
Мохсен Махмалбаф родился в бедном квартале Тегерана в 1957 году и совсем юным вступил в ряды антишахской оппозиции. Он был ранен и арестован, после чего провел почти пять лет в тюрьме, пока его не освободила Исламская революция 1979 года. Однако Махмалбаф вовсе не стал апологетом нового режима, скорее — философом-диссидентом. Разочарованный в политике, он посвятил себя искусству: написал несколько романов и сценариев, а в 1982 году дебютировал в кинорежиссуре. Ему приходилось конфликтовать с иранской цензурой и даже, к ее неудовольствию, снимать фильмы за границей, например в Турции.
Среди четырнадцати поставленных режиссером полнометражных картин все так или иначе имеют дело с вопросом "что такое реальность?", а многие посвящены таинственной природе кино. Об этом — и недавние фильмы Махмалбафа "Салям, синема" и "Хлеб и цветы"; в последнем он переосмысливает свое революционное прошлое посредством его экранной реконструкции. Эти фильмы лишь внешне имитируют неореализм, изнутри разрушая само это понятие. Махмалбаф любит цитировать поэта-мистика Руми: "Истина — это зеркало, которое выпало из рук Господа и разбилось вдребезги. Каждый, кто нашел осколок, верит, что в нем и заключена вся истина". Часть "осколка истины", которую проявил феномен иранского кино, состоит в том, что цензура фундаментализма может способствовать художественным открытиям более, чем либеральный диктат политкорректности.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ