"Экономического кризиса в России не будет. Правительство этого не допустит" — эти слова российского премьера, прозвучавшие на минувшей неделе, могут претендовать на лавры цитаты месяца. А то и цитаты пятилетия, поскольку с 1991 года ничего более загадочного, пожалуй, и не произносилось. Если экономический кризис только маячит на горизонте и с его перспективой правительство страны только будет бороться, то как назвать то состояние, которое экономика переживает сейчас? И если нынешняя экономика не является кризисной, то как же тогда характеризовать тот кошмар, который на нас надвигается?
Разумеется, ни на один из этих вопросов выступления и беседы, проведенные Виктором Черномырдиным в подмосковном Переделкино (оттуда и приведенная цитата), ответа не дают. Равно как и не дают ответа на вопрос, осознает ли российский премьер, на какой стадии экономического развития находится его страна и что в ней происходит.
Впрочем, в последнее время российские руководители то и дело впадают в противоречия, как только речь заходит об экономике. Например, сразу после создания Временной чрезвычайной комиссии по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины прокатилась волна выступлений, в ходе которых высшее руководство страны, начиная от руководителя президентской администрации Анатолия Чубайса и заканчивая министром экономики Евгением Ясиным, рисовало чудовищные картины поголовного нежелания субъектов экономики платить налоги. На этом фоне совершеннейшим диссонансом прозвучало заявление начальника налоговой инспекции по городу Москве Дмитрия Черника о том, что никакого кризиса собираемости налогов нет и что говорить о нем может только человек, плохо представляющий себе, что происходит в экономике. Конечно, среди части экономистов существует точка зрения о том, что экономика — в принципе непознаваемое явление. Можно согласиться и с тем, что руководство страны не всегда ясно представляет себе ее состояние. Но чтобы уж настолько неясно, как утверждает Черник, — сомнительно. Хотя, как свидетельствует еще не столь отдаленное прошлое, было время, когда данные о положении дел были частично засекречены, а частично фальсифицированы, так что руководство страны далеко не всегда отчетливо понимало, что же происходит.
Выступление Черника было оставлено без особого внимания и высоких комментариев. А конец октября был ознаменован грандиозной утечкой — в руки прессы целенаправленно сдавался текст "Срочного донесения", направленного министром финансов главе правительства 17 октября. Из этого документа становилось ясно, что федеральный бюджет действительно терпит крах: из налоговых источников в него поступило за первую половину октября только 16,5% от месячного плана, расходы за счет всех источников поступлений удалось профинансировать только на 36%. Такого федеральный бюджет еще не знал.
Однако российская общественность, к счастью или наоборот, не успела полностью осознать всю глубину падения национальной экономики. Буквально через три дня после сенсационных разоблачений появился "экспресс-анализ", распространенный пресс-службой президентской администрации. Из него следовало, что в последние две недели октября произошло экономическое чудо и бюджетная катастрофа благодаря усилиям налоговых и не совсем налоговых — в лице ВЧК — органов уже не актуальна. Согласно данным президентской администрации, налоги в октябре будут собраны на уровне планового показателя на этот месяц и даже с небольшим превышением (14,3 или 14,5 трлн рублей при лимите на октябрь 14,2 трлн). Правда, на самом деле собрано было чуть меньше — 14,1 трлн. Главными же среди сплошной лавины цифр были данные о поступлении в бюджет так называемых реальных, или "живых", денег. Согласно этим данным, в октябре намечалась рекордная доля реальных денег в общей сумме налоговых поступлений — 86%: до сих пор этот показатель не превышал в среднем 61%. Казалось, статистические данные налоговых органов подтверждали ранее делавшиеся вице-премьерами заявления о том, что с августа с казначейскими налоговыми освобождениями покончено и что удельный вес денежных суррогатов (по крылатому выражению первого вице-премьера Владимира Потанина, "барахла") становится ничтожно мал.
Не тут-то было. Как заявил в минувшее воскресенье начальник управления Госналогслужбы Андрей Ильин, сославшись на предварительные данные Министерства финансов, в федеральный бюджет в ноябре поступит "живых" денег только 7,5 трлн рублей, или 63%, от общего объема планируемых поступлений, остальное будет оформлено в виде зачета казначейскими налоговыми освобождениями на 4,5 трлн рублей. Учитывая, что, как показывает анализ динамики сбора налогов в федеральный бюджет за первую декаду ноября, прогнозный объем налоговых поступлений в федеральный бюджет в ноябре не должен превысить 12 трлн рублей (в октябре — 14,1 трлн), выполнение предусмотренного на ноябрь плана по сбору налогов в федеральный бюджет (22,4 трлн рублей) составит лишь 54%. Реально, за вычетом фиктивных поступлений в виде КНО, бюджет получит в ноябре менее 33,5% от запланированного объема.
Отчасти — но лишь отчасти! — это снижение объясняется тем, что поступление налога на добавленную стоимость в ноябре окажется примерно на четверть меньше, чем в октябре. Как считает Ильин, это снижение не будет компенсировано приростом поступлений от налога на прибыль (на 3-5 процентных пунктов, поскольку предприятия должны будут произвести перерасчет этого налога за III квартал и погасить в случае необходимости недостачу), поскольку более двух третей суммы налога на прибыль сейчас остается в бюджетах субъектов федерации.
Какие цели преследовала Госналогслужба, санкционируя это публичное разоблачение бессилия ВЧК, неизвестно, но оно полностью противоречит тому, что 2 ноября в Северодвинске прозвучало из уст Анатолия Чубайса: "Ситуацию, когда больше половины российских предприятий не платят налоги в бюджет, удалось переломить. Доходы стали поступать". Судя по роковому заявлению Ильина, доходы стали поступать хуже. Впрочем, по сравнению с тенденцией конца сентября — начала октября ситуация действительно выглядит лучше, но для руководства ВЧК это является слабым утешением. Если после всего этого и можно в чем-то согласиться с главой президентской администрации, так это в том, что "положение в стране не может более оставаться таким, каково оно есть".
Собственно говоря, эти слова — не более чем парафраз резюме последней миссии Международного валютного фонда, которая в октябре после очередного месячного мониторинга экономической политики в России пришла к выводу о серьезном нарушении российским правительством согласованной с МВФ денежной программы, изложенной в совместном заявлении об экономической политике правительства и Центрального банка от 22 февраля 1996 года. Главная претензия экспертов миссии, из-за которой фонд принял решение отложить предоставление России октябрьского транша ($340 млн) кредита EFF, была связана с низкой собираемостью налогов. После некоторого всплеска, который в массовом сознании был связан с началом работы ВЧК, собираемость налогов, как можно предположить, вновь стала падать. Возможно, поэтому в понедельник на своей пресс-конференции, посвященной началу работы в Москве очередной миссии МВФ, министр финансов Александр Лившиц был так осторожен в своих прогнозах ее итогов. Как заявил глава Минфина, у него "нет полной уверенности в положительном характере выводов, к которым может прийти миссия МВФ". Он считает, что у ее членов могут возникнуть вопросы по нынешнему уровню бюджетного дефицита, на котором отрицательно сказалось значительное падение поступления налогов. При этом Лившиц полностью отверг прогноз Ильина, заявив, что динамика собираемости налогов в последнее время "носит положительный характер" и в ноябре она будет как никогда близка к обязательствам, которые Россия взяла на себя в денежной программе.
Все это в высшей степени туманно и ненадежно. Хотя, если брать в отдельности Минфин, то обещание его главы резко повысить собираемость налогов, хотя бы на короткий срок, но может быть выполнено. В руках у государства слишком большая власть и еще большие неформальные возможности реализовать эту власть. В любом случае, отметил Лившиц, результат работы миссии МВФ будет известен "дней через десять".
Можно без особого риска ошибиться прогнозировать, что эти десять дней будут для всей российской исполнительной власти одними из наиболее трудных за весь уходящий год. Дело в том, что сейчас слишком многое поставлено на карту и эта ставка в случае негативного заключения экспертов фонда может оказаться битой. Сама по себе сумма очередного транша не столь уж и велика, чтобы говорить о прямом ущербе бюджету. Как успокаивает российскую общественность Александр Лившиц, "деньги по защищенным статьям бюджетных расходов мы в ноябре сумеем отдать и без транша МВФ". Причем это истинная правда — что, как можно теперь убедиться, является редкостью. Проблема в косвенном ущербе, который нанесет отказ МВФ в очередном кредите. На этой неделе стартовал пилотный проект размещения российским правительством так называемых еврооблигаций, призванных положить начало реализации плана правительства по переносу центра тяжести в политике заимствований с внутреннего на внешний рынок капиталов.
Успех этих планов жизненно важен для России, если только не встать на проинфляционистскую точку зрения ассоциации промстройбанков "Россия", направивших на днях в Думу свое заключение на проект "Основных направлений денежно-кредитной политики на 1997 год" (ЦБ). В этом заключении они предлагают просто в полтора раза увеличить денежную массу (М2), чтобы решить проблемы бюджетного дефицита и стимулировать экономический рост. Однако такой разворот всей экономической политики, учитывая успешное проведение операции Борису Ельцину и его быстрое выздоровление, нереален. Поэтому финансирование бюджетного дефицита за счет займов на зарубежных финансовых рынках является выходом в условиях, когда объем внутреннего долга (около 300 трлн рублей) уже почти достиг законодательно установленного потолка (315 трлн рублей). В случае повторного отказа МВФ кредитовать Россию рейтинг ее ценных бумаг в силу законов финансового рынка мгновенно понизится, что снизит и их привлекательность. В итоге на размещение еврооблигаций (объем первого выпуска может достичь $500 млн) потребуется больше времени, а сумма, вырученная за них, окажется существенно меньшей. Как следствие, до конца года бюджетный дефицит может еще больше вырасти, что отрежет России путь к декабрьскому траншу кредита МВФ и поставит под вопрос будущее ее отношений с фондом вообще. Разрыв же с МВФ сделает Россию изгоем в международном финансовом сообществе. Стоит вспомнить, что окончательное юридическое урегулирование проблемы задолженности России перед Лондонским клубом — а это $24 млрд — произойдет лишь в I квартале 1997 года и проблемы с МВФ чреваты ужесточением позиции членов клуба на переговорах. Свои финансовые проблемы России придется решать самостоятельно, и они будут решаться либо путем необеспеченной денежной эмиссии, либо драконовскими мерами в области налоговой политики. А вероятно, и тем и другим одновременно.
Такой мрачный сценарий, конечно, менее вероятен, чем оптимистический. Разрыв с Россией будет иметь для нынешнего руководства МВФ, и без того находящегося в кольце жесткой критики, катастрофические последствия. Однако для того чтобы сохранить отношения партнерства, фонду необходимо хотя бы формальное следование Россией ее ключевым обязательствам. России же в первую очередь надо обеспечить единство позиции на предстоящие десять дней. Чтобы не выносить сор из избы, который эксперты МВФ будут по мере сил стараться не замечать.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ