У одного нового русского совсем не было рояля. Буквально ни одного. Все остальное было, а как раз рояля — нет. Пейджер, например, у него был. Хороший такой пейджер, нательный, размером с кулак. Крест также был золотой, три канделябра, кроссовки белого цвета, тренировочные штаны, стиральная машина, унитаз под Хохлому и картина в раме. Что-то на сельскую тему маслом. А вот рояля-то и не было. Хоть плачь.
Новый русский, впрочем, по этому поводу не плакал. Ему всегда в личной жизни как-то хватало пейджера и унитаза. А как пользоваться роялем, он так даже и не знал. Вся эта история, собственно, из-за жены его, Евдокии Карловны, получилась. То ли она журналов каких модных насмотрелась, то ли услышала где, но только пришла она как-то к своему новому русскому мужу, да и говорит ему трагическим голосом:
— А довольно противно, — говорит, — Карп Тимофеевич, смотреть со стороны на наш убогий быт и вытекающий из него фактор. Ведь это ж какая-то некультурная диффузия выходит и даже, я бы сказала, неприятный рудимент. Ведь нету же в доме никакого приличного рояля. А как бы хотелось иногда, серой осенней порою, простоволосой и босой выйти к роялю! Выйти, погладить рукой его гладкую поверхность и молчаливые холодные струны и, как простой крестьянке, задуматься о вечном и прекрасном...
— Совсем ты ошалела, старая дура! Совсем ты вынула всю мою душу наизнанку! — так ответил своей новой русской жене Карп Тимофеевич, тоже новый русский. Потому что он ведь в это время занят был. Ему как раз на пейджер скидывали индекс Доу--Джонса, а тут — рояль, крестьянки и босые ноги. Кому ж такое понравится?
Но, правда, после этого случая что-то такое культурное все-таки затрепетало в его душе. Вот ведь дура баба, думал новый русский! Рояль ей подавай серой осенней порою! Нет, в натуре, а! Тля буду, куплю ей рояль. Пусть подавится своим роялем. Так он решил. И поехал рояль покупать.
Сначала, конечно, поехал в магазин Reebok. Почему-то ему казалось, что там должны быть хорошие рояли. Но, странное дело, их там не оказалось. Тогда наш новый русский разозлился и поехал в салон фирмы Sony. Куплю ей рояль тринитрон с совершенно плоским экраном, подумал он. И пусть она серой осенней порою подавится этим тринитроном прямо на месте. Пусть! Но в салоне Sony тоже ничего не получилось. Новый русский даже на склад велел продавцу сходить. Бесполезно.
Вконец обезумев, наш герой решил тогда действовать наверняка. И, как всякий порядочный человек, решивший погибнуть, но добиться рояля, поехал к пацанам в Лужу. То есть на оптовый рынок в Лужники. Но пацаны только руками развели. Хочешь, сказали, Карп Тимофеевич, мы тебе мехсекцию носков из Китая пригоним. Между прочим, с антигрибковым покрытием. Очень нажористая вещь. Также есть раки из Ростова-на-Дону. Евростандарт. 18 сантиметров...
Еврораки почему-то совсем добили нового русского. Все у него смешалось в голове: босоногие крестьянки с антигрибковым покрытием, мехсекции с тринитронами и почему-то еще ни с того ни с сего самовывоз из Тулы. Сел он тогда на пенек и горько заплакал. Даже на индекс Доу--Джонса в пейджере забыл посмотреть. Но в это время как раз и появилась добрая фея.
У феи были васильковые глаза. Правда, у нее не хватало двух передних зубов, на руке была наколка "Ни забуду брата Фазгена каторый пагибл иза бап", а в кармане лежал пистолет Макарова. Потому что это вообще была не фея, а Петька по кличке Амидопирин. Но какое это имеет значение, если он появился, чтобы сделать доброе дело?
— Я знаю, где можно взять рояль, — сказал Амидопирин безутешному новому русскому. — У меня, короче, один пацан знакомый. Крышей в роялях работает. Поезжай туда...
...Когда наш новый русский впервые лицом к лицу увидел рояль, он ему даже понравился. Внизу у рояля он увидел две блестящие педали и сразу как-то успокоился.
— Автомат, — сказал он продавцу, улыбаясь, и со знанием дела показывая на педали.
— В смысле? — переспросил продавец.
— Ну автомат... Сцепления-то нет. Сам, значит, передачи переключает.
— А-а-а, — сказал продавец. — Да нет. Вы знаете, они у нас в основном с ручным управлением.
Ручное управление расстроило нового русского. На рояль он стал смотреть с подозрением. И, самое главное, чем больше он смотрел, тем больше этих подозрений становилось. Во-первых, под крышкой обнаружились белые и черные клавиши, причем белых клавиш было явно больше. А черные то шли через одну с белыми, а то вдруг их не хватало. Во-вторых, цвет у рояля был какой-то слишком по-фраерски черный. И, наконец, он не играл. То есть новый русский нажал на какие-то клавиши, а музыки не получилось.
— Слышь, — сказал он продавцу. — А чой-то он Шуфутинского не играет или хотя бы Распутину. Ну это... Знаешь там, "За милых дам, за милых дам"...
— Вы понимаете, это дорогой инструмент..., — начал было продавец, но не успел закончить.
— Ты, короче, вот что, — сказал ему новый русский. — Мозги мне не делай. Мне давайте все почините, клавиш черных добавьте и сделайте цвет нормальный. Красный там или темно-зеленый. Металлик. Чтобы как у людей. Понял, да?
— Простите, — пытался сказать продавец. — У нас очень дорогие инструменты. У нас ведь "Стейнвей", "Вейнбах", а также "Август Ферстер" у нас. Они ведь...
— Ты знаешь, передай своим евреям, чтоб не выеживались. Я через неделю заеду, три штуки возьму. Себе, жене и собаке. Жужа ее зовут. Пусть радуется животное. Один раз все-таки живет...
Когда через неделю рояли привезли домой, радости поначалу не было предела. Собака Жужа даже кусала их за ножки и залезала под крышку. Струны от этого безжалостно выли, а новый русский хохотал до слез. Одна только жена его оставалась грустной и томной.
— Что же ты, дура, не выходишь к своему роялю? — говорил в такие минуты новый русский.
— Карп Тимофеевич, возлюбленный! — отвечала ему жена. — Тому я сама виною. Простите же меня великодушно. То, что я считала роялем, оказывается, называется арфою. Верьте мне, Карп Тимофеевич, это — результат моего случайного заблуждения и, чего уж таить, ошибки. А ведь, когда бы в доме нашем была арфа, я бы простоволосая и босая холодным осенним днем...
Не выдержал такого унижения наш новый русский герой. Как не выдержал бы его и любой другой нормальный человек, которому не чужды культурные идеалы и направления. Взял он свой пейджер и уехал с ним на Мальдивские острова на съезд кофейных брокеров в Коста-дель-Соли или в Соли-дель-Коста. Черт его знает, я в этих названиях путаюсь.
А рояли так со зла и отдал в ближайший сиротский приют. Они и сейчас там стоят. Красные такие, с тремя педалями и клавиш всех поровну.
СЕРГЕЙ Ъ-МОСТОВЩИКОВ