Гонконгский режиссер Ринго Лам привлек к себе всеобщее внимание в 1994 году, когда небольшой журнал Asian Trash Cinema обвинил Квентина Тарантино в том, что "Бешеные псы" являются плагиатом. Образцом для подражания назывался старый фильм Лама "Город в огне" (1987). Утверждалось, что совпадали многочисленные сюжетные мотивы и едва ли не все последние двадцать минут действия. Тарантино тогда отвел обвинения ("`Город в огне` не брал патента на историю про внедренного в банду полицейского, так же как не брали его и другие пять тысяч фильмов на эту тему"), но признал, что картины Ринго Лама видел и ценит. В конце концов эта история стала еще одним доказательством сильного влияния, которое оказали азиатские боевики на современное американское кино.
Спустя два года состоялся американский дебют гонконгского режиссера. Интерес к этой работе подогревал состав участников: в ролях второго плана в фильме "Максимум риска" была объявлена актриса Шаброля и Бунюэля Стефан Одран и один из лучших актеров французской "новой новой волны" Жан-Хью Англад, игравший у Бенекса, Бессона и — раз уж мы упомянули Тарантино — у его друга и соавтора Роджера Эвори. Все вместе обещало модный "тарантинический" фильм, смесь стеба и насилия. Никто, конечно, не ожидал нового "Криминального чтива", но на еще один вариант "Отчаянного" надежды все-таки оставались, тем более что и американская публика приняла фильм хорошо — уже третью неделю "Максимум риска" входит в топ-десятку по результатам проката.
Несколько настораживало, однако, участие в проекте Жан-Клода Ван Дамма: ведь очевидна была неудача предыдущего опыта скрещивания "мускулов из Брюсселя" с "режиссурой из Гонконга" — фильма "Трудная мишень", голливудского дебюта Джона Ву.
"Максимум риска" начинается сценой головокружительной автомобильной погони, немного напоминающей "Подземку" Бессона: Ван Дамм на трехколесном мотоцикле пытается оторваться от преследователей, съезжает по множеству лестниц, петляет по узким улицам и... разбивается насмерть. Все последующее может только разочаровать: даже профессионально снятые сцены погонь и драк не могут спасти фильм от вялости, рыхлости, сюжетных нестыковок и нелепостей.
Объединив в одну команду гонконгского режиссера, французских актеров и бельгийского спортсмена, продюсеры "Максимума риска" пытались повторить опыт "плавильного котла", в котором на этот раз должен был получиться пусть не американский народ, на Американский Фильм по крайней мере. В качестве бульона использовалась русская мафия (по ходу дела выясняется, что погиб Михаил Суворов — брат-близнец главного героя, французского полицейского Алана, выросший в русской семье и ставший крупнейшим гангстером в "малой Одессе"). Она стала, видимо, такой же неотъемлемой частью Америки, как итальянская пицца. Собственно, если не считать двух фэбээровцев, американцы в фильме — это и есть жители "малой Одессы". Поэтому акцент у них слабее, чем у Ван Дамма, а "русскость" почти и не подчеркивается: разве что в ресторане "Богемия" что-то поют по-русски, а в бане старик на аккордеоне исполняет "Катюшу". Крестного отца зовут Николай Киров, и его, разумеется, предательски убивают. (Кстати, не от фамилии ли убийцы ленинградского Кирова — Николаев — образовали авторы фильма имя Николай?)
Одним словом, как живут русские в Америке, из фильма не поймешь. Но можно сказать твердо — эмигрировать туда не надо. Голливуд — трудная мишень, и желающим поменять Гонконг на Калифорнию не следует идти на максимальный риск, хватаясь за первый предложенный сценарий: обмен может оказаться неравноценным.
СЕРГЕЙ Ъ-КУЗНЕЦОВ