Любой национализм, помноженный на манию величия, силу характера и порочность устремлений, рождает необыкновенные, одиозные, притягательные, чудовищные, трагикомические личности. У всех них есть общие черты: невероятное коварство, ловкость, мастерство интриги и виртуозное использование античного правила "разделяй и властвуй".
Жану-Мари Ле Пену не довелось стать диктатором и тираном, хотя у него есть к этому все предпосылки; однако уже более десяти лет Национальный фронт существует и даже процветает, невзирая на все нападки, обвинения и брань в его адрес, а может быть, отчасти даже благодаря им.
Умелый провокатор, он ловит рыбку в мутной воде, полощет в ней грязное белье целых народов и наций. Подобно Нерону, он обожает наблюдать за пожарами, которые сам и зажег. Он никогда не тормозит, а лишь увеличивает скорость на накатанных дорогах провокации. Поэтому, хотя все политические деятели — и левые, и правые — знают наизусть и его намеренья, и все его приемы и хитрости, они каждый раз попадаются, начинают играть с Ле Пеном по его правилам игры и в конце концов идут на компромисс с собственной совестью. Трусоватые правые и осторожные левые заигрывают с Ле Пеном — из соображений ли предвыборного расчета, или опасаясь нажить могущественного врага, или просто потому, что он хитер и смел — хотя любому отдельно взятому лидеру французской партии противна основная идея, пафос политики Ле Пена — обыкновенный, самый натуральный расизм.
Причем если прежде Ле Пен изъяснялся эвфемизмами, теперь он говорит прямым текстом: "Все расы равны, но некоторые более равны, чем другие"; "Говорить о равенстве рас, так же как и о равенстве цивилизаций, абсурдно: до чего мы тогда докатимся..." и еще: "Политика — это умение отвечать не на нужды, а на страсти".
Ле Пен говорит в полный голос то, что половина французов прячет в наиболее темном, потайном, непроветриваемом уголке сознания. Название его знаменитой книги "Французы прежде всего", изданной в 1984 году, уже само по себе содержит его политическую программу — и уже одно это название сладострастно и порочно играет на интимных струнках недостаточно развитой человеческой души. Спекуляция худшими чувствами на деле даже более эффективна, чем лучшими: порношоу собирает даже больше зрителей, чем мелодрама. Обычный средний г-н Дюпон может сколько угодно считать себя демократом и интернационалистом, однако обложка книги главы Национального фронта непременно породит легкий трепет самолюбования, восхищения и тайной причастности в его душе. Вся аргументация Ле Пена основана на постулате о существовании расовой иерархии: "В мире, где существуют разные расы, этносы, разные культуры, я учитываю это разнообразие и эти различия. Я не могу поверить, что негры банту обладают такими же способностями, что и жители Калифорнии. Граждане могут быть равными в правах, люди не могут быть равными никогда!"
Те же самые политики при случае заручаются (конечно, в сторону морщась от отвращения) могучей поддержкой Ле Пена, а свободной от рукопожатия рукой подписывают возмущенные прокламации и петиции. Увы, возмущение — отнюдь не лучшее оружие в борьбе с современным расизмом вообще и с Ле Пеном в частности: они оба не дураки. Антиреклама — тоже реклама, и чем более клеймят расизм, тем более его сближают с мессианством. Национальный фронт особенно популярен среди молодежи — обаяние "гонимых" и уверенность сильных делают свое дело.
Но мы же в XX веке. Где же политическая корректность? О каком расизме может идти речь?! Расизм, как Майкл Джексон, сделал несколько пластических операций и изменил лицо. Теперь в его лексиконе нет понятий "черная кожа", "вывороченные ноздри", "толстые губы", "еврейский нос" — он оперирует понятиями "ментальность", "идеология", он становится раздумчив и наукообразен.
Поэтому здравомыслящие французские журналы — такие, как Le Point и Nouvel Observateur — начали серьезную кампанию по разъяснению правильной позиции по отношению к расизму. Легко ругать то, что не знаешь, но только поневоле призадумаешься — а так ли все на самом деле? Поэтому в борьбе с расизмом сейчас нужны разумные, толковые, логичные и знающие просветители, а не пылкие ораторы и яростные обличители. Люди, которые могли бы спокойно и неторопливо объяснить, что сама категория расы почти не фигурирует в науке — как ненужное, смутное и неоформленное понятие: к белой расе, например, принадлежат блондинистые шведы и смуглые арабы, существование, скажем, эскимосской расы сколь возможно, столь и спорно, а выделение евреев в отдельную расу неправомерно. Как отметил социолог Клод Алегр, в настоящее время ни один серьезный биолог не может придумать такого определения расы, которое всех бы удовлетворило. Наука уже давно оперирует понятием "популяция", то есть репродуктивное общество индивидуумов, которые имеют больше шансов скрещиваться между собой, чем с представителями других популяций. Все эти утверждения наносят удар по самым основам расистской теории, гораздо более сильный, чем голословные утверждения и истерические вопли. Мощный вклад в дело борьбы с расизмом готовы сделать ученые-генетики: в интервью корреспонденту Nouvel Observateur директор парижского института генетики Мишель Дюйм развенчивает лепенистское учение на уровне ДНК, доказывая, что в таких вещах, как интеллект и умения, различать какой-то расовый набор генов просто абсурдно. Кроме того, найти чистый генофонд, скажем, для француза, практически невозможно, так же, как и для русского — любой квалифицированный историк способен несколькими фразами разрушить платформу убежденного расиста.
Прежде чем опротестовывать расистский миф, нужно знать его происхождение и природу. В основе его прежде всего положение о том, что существует некое свойство, общее для каждой нации или расы, которое присутствует у всех ее представителей: во все времена и при любых условиях негр — ленив, араб — коварен, еврей — жаден, и тут уж хоть трава не расти.
Расистские теории XIX века постепенно выплывают на поверхность, приспособленные к условиям современного мира: верный ученик Гобино, автора печально знаменитых "Эссе о неравенстве человеческих рас", Ле Пен вслед за ним повторяет: "Они, конечно, бегают быстрее, но зато мы настолько умней..." Нынешние расисты во имя этой неуловимой расовой субстанции негров, арабов и евреев переписывают заново историю цивилизации, забывая при этом, что наш белый брат серб так же нецивилизованно ведет себя на тропе войны, как какой-нибудь руандиец. Расизм обожествляет природу — не живую природу, а ее мертвящее, механическое начало, не дающее человеку право нарушить раз и навсегда заведенные ей правила — и потому каждый раз, когда расизм слышит слово "культура", он выхватывает револьвер. Сама мысль о том, что сенегалец, воспитывавшийся в дворянской семье и учившийся в Оксфорде, может стать джентльменом, ему невыносима.
Все оппоненты Ле Пена сейчас совершают одну и ту же логическую ошибку: из того, что мы все равны перед Богом, не вытекает, что мы все одинаковы. Не все одинаково одарены от рождения, и вопрос не в том, чтобы интеллигентно не замечать или тупо отрицать естественные различия и неравенства, а в том, чтобы не придавать им значения в таких областях, как мораль, юрисдикция, право.
В этом отношении замечательно высказывание о равенстве Жоржа Веделя: "Равенство — это сама природа человека... Если можно сказать, что все люди равны, с тем же успехом можно перевернуть эти слова: все равные — люди; отказывая другому в праве быть равным, человек отказывает ему в праве быть человеком... Равенство — не естественное право, а фундамент для любого естественного права". Но равенство здесь не означает одинаковости — это лишь одинаковая справедливость по отношению к разному.
Единственной последовательной борьбой против расизма является христианская борьба, которая отказывается иметь дело с группой и в качестве объекта справедливости воспринимает только человека. Одно из высказываний апостола Павла являет собой пример такого универсалистского видения мира: "Не будет более ни грека, ни еврея; не будет больше ни свободного, ни раба; не будет больше ни мужчины, ни женщины; ибо вы все будете одно во Христе".
Однако что-то меняется в мире, поскольку министр Жак Тубон в конце концов пришел к необходимости обуздать лидера Национального фронта и его соратников: он разрабатывает проект нового законодательства, против которого не срабатывал бы основной аргумент Ле Пена и его защитников — о свободе слова и выражения, выдвинутый еще в 1789 году. Тубон намеревается изменить законодательство таким образом, чтобы требования свободы слова не противоречили бы правилам уважения человеческой личности. Правда, его предложение вовсе не вызвало единодушного одобрения политиков. Это свидетельствует о том, что при всей очевидности аргументов против расизма и абсурдности аргументов "за" борьба будет гораздо более тяжелой, чем может показаться.
Когда все мы испытаем чувство вины, тогда и наступит настоящая демократия, сказал Альбер Камю. И тем политикам, которые невольно способствовали делу Ле Пена, думая, что используют его в своих высоких целях, и тем обывателям, которые поддались обаянию сильной личности и позволили проснуться крепко спящему внутри куклуксклановцу, необходимо сделать одно и то же: познать расиста вокруг себя и в себе, показать расиста вокруг себя и в себе — и победить расиста вокруг себя и в себе.
ЕЛЕНА Ъ-НЕЛЛИС