В московском Театре имени Пушкина состоялась премьера спектакля "Террористы". Так назвал свою сценическую версию пьесы Альбера Камю "Праведные" (1949) главный режиссер театра Юрий Еремин. Хотя Камю писал о русских террористах, в России эта пьеса никогда раньше не ставилась. Понять — почему, не составляет труда.
Когда отечественных террористов считали несгибаемыми борцами за справедливость и народное счастье, неуместными казались преследующие их, согласно Камю, сомнения: следует ли вместе с венценосными тиранами убивать их детей, возможно ли перед казнью не грезить о светлом будущем, а беседовать со вдовой взорванного властителя? Потом прогрессивное общественное сознание стало считать террористов "бесами" — и их своеобразное бого- и правдоискательство (во всяком случае, по Камю) опять оказалось не ко времени.
Впрочем, возможные упреки Юрию Еремину в конъюнктуре, в выборе названия на злобу дня следует отвести сразу же. К взрывам в троллейбусах и метро репертуарная строка Театра Пушкина прямого отношения не имеет. Хотя бы потому, что о современных русских террористах толком ничего не известно. Наш сегодняшний терроризм анонимен и почти иррационален. Социалисты-революционеры же авторства своего никогда не скрывали. Они не подкладывали бомбы, а метали их, и желательно при большом скоплении народа.
Судя по обстоятельствам действия, речь у Камю идет об Иване Каляеве, его сообщниках и об убийстве в феврале 1905 года московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича. Но имена в пьесе вымышлены, так что от необходимости сопоставления исторических фактов с перипетиями "Праведных" зритель избавлен. Тем более что компания русских террористов для автора служит не конкретным историческим феноменом, а идеальной моделью экстремальных взаимоотношений индивидуума с себе подобными, с судьбой и со смертью — чужой и собственной. Очевидно, что главному герою, Янеку (для Игоря Бочкина, знакомого телезрителям по сериалу "Горячев и другие", это первая роль после прихода в пушкинскую труппу), предстоит совершить не что иное, как экзистенциальный выбор. В том смысле, что ему вручено право решиться на убийство и таким образом оправдать свое существование.
Мечта об осмысленной смерти движет террористом. Эта мечта не слепа: убивать детей Янек отказывается. Но совершенным в конце концов преступлением он горд и от возможного помилования отказывается. Не потому что, как классический террорист, жаждет погибнуть за идею, а потому что, как террорист-экзистенциалист, убийцей будет считать себя именно тогда, когда будет прощен. Чужая милость страшнее самостоятельно выбранной виселицы. В известном смысле Янек вслед герою Достоевского совершает "логическое самоубийство" (Еремин несколько лет назад ставил "Одержимых", написанную Камю инсценировку "Бесов"; круг тех проблем режиссера, видимо, не отпускает до сих пор). В свою очередь, подробности исполнения приговора, пересказанные очевидцем повешения друзьям Янека, провоцируют его подельников на новый выбор.
Сама по себе "идея" для настоящих террористов у Камю ничего не значит. Не зря они заставляют друг друга вновь и вновь вслух произносить свой девиз "Россия будет прекрасной": такая мечта сильна не смыслом, а только частотой, с которой ее повторяют. Важна не "Россия" и не представления о "прекрасном"; важна цепь поступков, на которые эти слова толкают. И как только кто-либо из героев принимает решение, он — как персонаж — перестает интересовать и драматурга, и режиссера.
Еремин обращается с материалом Камю сухо и прагматично. Из довольно длинной пьесы он делает жесткий полуторачасовой спектакль, предпочитая нейтральный свет на сцене, простые мизансцены и направляя актеров по кратчайшим внутренним путям. "Нулевой градус" театральности действительно отвечает схеме пьесы, а спектакль быстро и последовательно движется по этой схеме. Режиссер не забывает при этом верно отбить в нужных местах смысловые акценты. "Террористы" — строго смонтированный интеллектуальный клип, спектакль тезисов. Благо, пьеса полнится постулатами вроде "жизнь — это пытка, потому что она разъединяет людей" или "умереть за идею — единственный способ поверить в нее".
В этом же духе разрешен и основной конфликт. Пережив смерть Янека, его главный оппонент Степан (Алексей Гуськов) спокойно кончает с собой. Этот выбор столь нагляден, однозначен и поучителен, что о нем забываешь ровно в тот момент, когда сходятся половинки занавеса.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ