"Своей историей надо гордиться"

Олимпийская сборная России по хоккею начала последний этап подготовки к играм в Сочи. Тренировки под руководством наставника команды Зинэтулы Билялетдинова проходят в Казани. Перед сборами в эксклюзивном интервью "Коммерсантъ FM" своим мнением об олимпийской сборной страны поделился двукратный чемпион мира по хоккею, заслуженный тренер России и СССР Владимир Юрзинов. С ним беседовал спортивный обозреватель Владимир Осипов.

— Владимир Владимирович, впереди Олимпийские игры. Градус ожидания совершенно запредельный, ждут только золотых медалей.

— Забыли принцип Кубертена: главное в Олимпийских играх — это участие.

— Дацюк сказал, что он уже нестолько научаствовался, что он уже участвовать не хочет, он хочет только побеждать. А если серьезно, вы чего ждете именно от этой сборной, от сборной Билялетдинова?

— Вы понимаете, это не сборная Билялетдинова, а сборная нашей страны, а мы всегда гордимся своей страной, хотим гордиться, и должны гордиться, нашим хоккеем — тем более. За нами ведь стоят наши поколения, наши тренеры, наши игроки, поэтому мы ожидаем проявления лучших традиций нашего хоккея, советского, российского, и тренерской школы. Вот что я лично ожидаю.

Потому что эта Олимпиада — это не только результат, это еще дальнейшее развитие хоккея, как будет после Олимпиады развиваться наш хоккей, потому что он, в случае успешного выступления, развивается в одном направлении, а в другом случае — может немножечко захиреть у нас. Вся школа Тарасова говорила, что за хоккей мы должны голову свою положить, за развитие его. Вот такое у меня ожидание.

— В Ванкувере тоже ребята говорили, что они выходили голову действительно класть, но просто вот не пошло, не получилось, вот так вышло с канадцами неприятно. И этого все боятся на этой Олимпиаде. Как думаете, невозможно сейчас подобное фиаско?

— Да и правильно делают, что боятся, потому что всего надо бояться. Есть такая хорошая пословица "береженого бог бережет", потому что такого маршевого шествия на Олимпиаде ни в коем случае не будет, то есть это будет борьба от начала до конца, изнурительная, иногда удачная, иногда неудачная.

Но для меня-то самое главное сейчас то, что будет определяться внутри, это будет определяться коллективом, это будет определяться командой, это будет единым целым, тренерами, игроками, всеми, понимаете. Сплоченность — вот что самое главное, что должны увидеть наши зрители и что должны увидеть наши болельщики, то, что должны увидеть наши друзья-соперники. То есть вот эта сплоченность должна быть внутри команды, она должна быть видна невооруженным глазом.

Исходя из того, что состав, тренеры — это все игроки, которые прошли через эти победы. Они знают цену этой победы. Они знают, что такое сплоченность, как собраться, что будет решающим на этих Играх, все будет решаться в нюансах. Я скажу, что я знаю многих игроков, знаю их великолепные человеческие качества, то, что это такие ребята, для которых родина не пустой звук, которые за нее будут объединяться и будут сражаться. Там подошла очень хорошая молодая плеяда ребят. Посмотрите, там и Тарасенко, и Тихонов, все несут традиции нашего хоккея, тот же Войнов. Я считаю, что у нас в этом плане команда, которая будет едина.

— Был момент такой, когда Соин получил травму, а Александра Семина не взяли в состав. Сейчас Семин появился в составе нашей сборной, и многие мои коллеги, и многие, скажем так, болельщики не что обвиняли, но говорили, что Билялетдинов пошел на поводу у общественности. Может пойти главный тренер на поводу у общественности? Или это просто наши иллюзии и наши ошибки?

— Вы как будете со мной разговаривать: как с тренером или как с игроком?

— Давайте сначала вопрос как тренеру, а потом как игроку.

— Я был участником восьми Олимпиад как тренер: из них есть успешные, три раза золотые, три раза серебряные, один раз бронзовые медали, и два раза четвертое место. Как тренер я вам скажу, что отбор там из стольких игроков идет жесткий, нужно оставить 22 человека. У меня до сих пор на сердце эта рана, что из 30 человек надо оставить, например, 22. Вы представляете? Это ножом по сердцу тренеру.

Я до сих пор помню глаза Игоря Королева, которого я не пригласил в 1998 году в последний момент на эти Игры, царствие ему небесное, он ушел из жизни в этой "локомотивской" трагедии. Но я до сих пор его помню, это мой мальчик, воспитанник наш "динамовский", и я ему отказал. Представляете, что это такое?

Вы обратите внимание на то, как себя ведут наши ребята, начиная еще со всех этих великих звезд наших, Фетисова, Ларионова и других. Посмотрите интервью и отзывы всех игроков, которые не попадали в сборные, — ни один из них не сказал что-то плохое в адрес тренера или кого-то еще. У них такая ответная реакция, что да, тренер определяет на этот период состав, но я душой с командой, я желаю только победы нашим и в любой момент приеду. Понимаете, это говорит о величии игроков.

Вот что я почувствовал и на своей, грубо говоря, шкуре тренерской, то, что великие игроки остаются великими. Кого-то я не взял, поэтому я смотрю сейчас и читаю все эти интервью, и вот эти ребята говорят: "мы приедем в любой момент, только позовите". И то же самое с Семиным — чисто сама реакция Александра, вы посмотрите, как он взвешенно, вежливо, по-мужски реагировал на это решение.

— Что касается ощущений, у вас же была ситуация подобная: аппендицит, Инсбрук, и вы не поехали. Вот теперь про ощущения у вас как игрока интересно.

— Это было у меня, да. За полтора дня до Олимпийских игр в Инсбруке, кстати, в 1964 году, мы выиграли Чемпионат мира, я был помощником капитана, был комсоргом команды, представляете, и должен был ехать и играть вместе с Толей Фирсовым и Юрой Волковым в центре. То есть у нас было очень хорошее звено. Мы играли с американцами, и в матче одном, центральный игрок команды противника мне засадил так в душу, но все по делу было. То есть я рот открыл, а он сыграл в меня, был сильный удар. Видно, это вызвало обострение, и на следующий день меня Олег Белаковский отправил в Лефортовский госпиталь. Я тоже такой думаю:"Ну, ничего, сейчас денечек-два полежу, и все наладится". А мне — "оп, давай, Владимир, делай операцию". То есть я на Игры не поехал.

Я вам скажу, что, конечно, ощущения далеко не лучшие, но, во всяком случае, нормально я все это дело пережил. Правда, после этого решил для себя, что спорт — это такая вещь, которая может закончиться сегодня или завтра. Поэтому я поступил на факультет журналистики, у Ясена Николаевича пять лет оттрубил на заочном отделении и закончил факультет журналистики МГУ.

Поэтому и здесь для ребят хочу сказать, что на этом жизнь не кончается. Надо дальше работать, дальше жить, надо совершенствоваться. Я скажу, что реакция этих ребят меня очень порадовала в человеческом плане и в плане отношения к нашей хоккейной сборной.

— А вы считаете Билялетдинова своим учеником?

— Слово "ученик" — что это такое? Я сейчас, откровенно говоря, к этому отношусь очень аккуратно, потому что это парень, с кем я имел счастье поработать как и с игроком, как и с тренером, то есть я с ним вместе очень работал, долго работал, и на Олимпийских играх, и здесь.

Я очень ценю эту совместную работу, ценю его как игрока, это игрок с огромным характером, который нигде не дрогнет, который нигде не изменит себе, умеет добиваться целей. А слова "ученик" — мне не нравится. Это уже самостоятельные люди, тренеры высокого уровня. Они так и могут себя считать, а я не имею право на это. Но я имел счастье и возможность работать с этими ребятами. Поэтому для меня те ребята, которые сейчас в составе сборной, — это все очень уважаемые мною игроки и тренеры.

Понимаете, я их всех же хорошо знаю, тот же Юшкевич Дима, тот же Володя Мышкин, тот же Белоусов — для меня это ребята, которые из одного тренерского и игрового цеха вышли. Я знаю, что они прошли, прежде чем встать сейчас у руля сборной.

— О непростом характере Билялетдинова ходят легенды, что-то придумывают журналисты, что-то действительно рассказывают игроки. А на самом деле насколько непрост его характер?

— А что значит "прост"?

— Говорят, что с ним тяжело в общении.

— Я вам могу сказать, что хороший парень — это не профессия, иногда чем характер сложнее, тем лучше тренер. Вы обратили внимание, что все тренеры обладают таким характером выломленным, они все со своим характером. У него есть свои очень сильные качества, и он их хорошо использует, он доказал это в своей тренерской работе, причем и в нашей стране, и за рубежом. Он работал и в Швейцарии тоже. Жизнь его поварила хорошо, поэтому я еще раз считаю, что это очень знающий специалист и хороший парень.

— Этот градус ожидания, сумасшедший совершенно, очень сильно давит, на мой взгляд, и на игроков, и на тренерский штаб, потому что уже в газетах пишут, по радио говорят, по телевидению — только "золото", и ничего, кроме "золота", мы не хотим видеть и ничего не хотим знать. Вы не раз были в подобной ситуации, когда давление сумасшедшее. Оно сильно мешает, или все-таки на него можно не обращать внимания?

— Мы же в какой-то степени сами дураки, мы создаем это. Сейчас по телевизионных эфиров звучит "ах, ох, ох". Но что мы ждали, что мы думали, что? Мы там могли выиграть, могли проиграть. Но для нас это была трагедия. Однако и уже все как пошло, так мы никак не остановимся.

В этом плане очень хорош опыт канадцев и американцев. Они выходят на следующий матч как заново рожденные, они все забыли, что было прежде. У них новые идеи, новый вызов, новая жизнь. Вы посмотрите, сколько канадцев пишут о Кубке Канады 1981 года? Много они себя мучают насчет 1979 года, когда их обыграли в Нью-Йорке со счетом 6:0? Много они себя мучают, когда в Квебеке выиграли серию из трех матчей? Много они себя мучают, когда проиграли серию ВХА, где играли все их великие звезды? Забыли они все. А мы все себя начинаем накручивать. Давайте мы немного будем себя уважать, давайте поживем сегодняшним днем. Было-прошло, это история, как она есть. Но сейчас же новая жизнь, новые ребята.

— Вас часто называют патриархом, легендой. Как вы к этому относитесь?

— Временами нравится. Когда в метро едешь, к тебе подойдут, скажут: "Спасибо вам большое за то, что вы сделали для нашего хоккея". О, думаю, как хорошо, помнят. И я как-то сразу окрыленный такой. Конечно, приятно, откровенно говоря. Но я на этом деле не зацикливаюсь. Этим нельзя жить, но приятно. Пустяк, но приятно.

— О развитии хоккея хочется поговорить, потому что очень часто, особенно, когда разговариваешь с людьми более старшего возраста, говорят: "Такой системы подготовки, как в Советском Союзе, конечно, сейчас нет и не будет". Опровергнете?

— Трудно мне сказать, конечно. Пословица нашего народа: "Что имеем, не храним, потерявши плачем". Это же мы про себя говорим. Так и здесь. Сколько мы потеряли нашего хорошего, не только в хоккее? То, что создано народом, что создано школой, например: Тарасовым, Пучковым, Эпштейном? Сколько создано нашим главным тренером Аркадием Ивановичем Чернышевым? Сколько Кулагиным, Виктором Васильевичем Тихоновым? Мы не ценим себя, мы не ценим память, мы эти знания не собираем и не передаем нашей молодежи.

Сейчас спросил у ребят: "Где? Кто там был?", а они не знают историю нашего хоккея. А шведы-тренеры рассказывают свою историю, например. Мы временами выглядим, как Иваны, непомнящие своего родства — вот это страшно. Поэтому я хочу сказать, что, конечно, раньше у нас было очень много хорошего, и, отказавшись от этой системы, мы много потеряли в своей тренерской школе. Это я вам могу сказать откровенно.

Сейчас мы потихонечку возвращаем это, у нас многое сделано для того, чтобы мы развивались. Мы сейчас занимаемся серьезно молодежной командой, молодежными тренерами. Нам надо и возвращать, возрождать традиции.

— Вы сейчас работаете в системе как раз "молодежки" в руководстве. Всем этим, можно сказать, не то что управляете, но живете внутри. Сейчас-то идет развитие, тенденция хорошая?

— Тенденция хорошая. Многое сделано у нас так, чего еще не сделано за рубежом. У нас создана лига. Но у нас же ведь еще как: "У нас нет и не может быть талантов". Я как это слышу, у меня волосы поднимаются. А где они есть — таланты?

Я много работал за рубежом. Другое дело, что мы плохо работаем, но это наша вина. Конечно, надо любить своих молодых — это завтрашний день, с них надо и спрашивать, и работать с ними, доверять им. У нас ребята-то хорошие как игроки. И я еще раз говорю: и "страна", и "Родина", и "наш хоккей" — это для них не пустые слова, не пустые звуки. Они могут играть сегодня там, завтра здесь — но они возвращаются. Это, я думаю, дело времени.

Мы много потеряли, особенно в детском хоккее, когда он стал несколько элитным. У нас были заводы, все играли, были какие-то дворовые команды.

— Это еще в 80-е было.

— Там кушать-то нечего было. Вода была газированная, и мороженое в такой мороз, но была у детей хорошая возможность играть, возможность соревноваться. А ведь это хоккей, он воспитывает не только хоккеистов, но и строителей нашей страны. Потому что они сильные, дисциплинированные, знают цену труда, цену победы. Что такое спорт? Это труд, это не развлечение, не какое-то пустое занятие. Надо вкалывать, родителям надо в семь утра вставать, самим возить детей на тренировки.

Я сейчас увидел очень много хорошего: я видел соревнования в Оренбурге, приезжают детские команды с родителями из Екатеринбурга, из Челябинска, из Перми. Такие соревнования одно удовольствие смотреть. Техника там у ребят хорошая. Есть очень хорошие места, где занимаются с детьми, как говорится, за державу далеко не обидно, а просто радостно, гордость вызывает. Но это должно быть постоянное развитие, не от случая к случаю, не от того, как "сыграли так или сыграли не так".

— Вы в одно время сказали, что устали от тренерской деятельности. А сейчас не скучают руки по штурвалу?

— Я 35 лет был главным тренером во многих странах, был и главным тренером, и одновременно — тренером сборной команды страны. То есть я в 1974 году начал тренерскую карьеру, Кулагин меня тогда на этот пост пригласил, а закончил в 2006 году на Олимпиаде с Володей Крикуновым и с Борисом Михайловым.

35 лет — это серьезный, напряженный труд. Поэтому уже, честно говоря, и здоровье начало сдавать, мне просто пришлось уйти, и я не жалею об этом. Сейчас мне дорога работа с молодыми ребятами, с тренерами, подготовка тренеров.

— Вы говорили о том, что хотите написать книгу. Долго ждать нам?

— Нет, я уже ее начал. Книга не о том, какой я. Я хочу рассказать о том времени, о людях, которые создавали наш хоккей. Это и тренеры, и игроки, мне хотелось бы рассказать о них. Потому что мы к своей памяти относимся плохо, не ценим своих достижений. Это история, ее надо знать и принимать такой, какая она есть, и не всегда вправе давать оценку тем событиям, которые происходили. Своей историей надо гордиться.

— Что радиослушателям можете пожелать? Мы все будем болеть за нашу сборную, порой у нас перехлестывают эмоции. Какие-то, может быть, пожелания радиослушателям, вообще всем болельщикам, которые за этой Олимпиадой, за хоккейным турниром будут следить.

— Я бы сказал так: терпимости и уважения нам всем, и не посыпать себе пеплом голову раньше времени, потому что соперники равные, поэтому давайте порадуемся за наших, будем вместе рядом с ними, пожелаем им сделать все, что в их силах, а там — как бог даст.