В Торонто завершился 21-й международный кинофестиваль. Один из самых динамичных фестивалей мира, он чрезвычайно четко отразил тенденции киносезона, который в сентябре подводит итоги годового фестивального цикла. О происходившем в Торонто — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Это все не мелочи
Динамизм фестиваля проявлялся в, казалось бы, мелочах — в дизайне слоганов, рекламных заставок, в стиле каталога, где каждый фильм представлен как уникальный, а каждый автор одарен броским эпитетом — "харизматический", "легенда", "икона", "король авангарда", "колосс жанра". Однако самое популярное слово в каталоге — accessible, что означает "доступный", "приемлемый" или даже "проходной" (в смысле новой цензуры политкорректности). В Торонто в этом году не случайно убрали рубрику "Край", предназначенную для маргинальных фильмов: они если и присутствуют в программе, то лишены эстетического экстремизма. Только в рубрике "Полуночное безумие" допускаются картины, которые здесь называют "трансагрессивными": например, японский "Орган" — о банде, торгующей человеческими внутренностями.
Динамизм фестиваля создавал резкий контраст с расслабленной, словно бы сонной атмосферой монреальского киносмотра. Единственное, что связывает конкурентов, — общий спонсор Air Canada. Компания сама заказала одну и ту же рекламную заставку, дублировав ее на двух языках и обязав крутить перед каждым просмотром: под музыку Бизе манерная дива призывает зрителей поучаствовать в голосовании за лучший фильм (и разыграть путевку в Лос-Анджелес). То, что нормально смотрелось в Монреале, в Торонто вызывало смех и шипение зала — как единственный анахронизм.
Звезды, аборты и байопики
В Торонто нет каннской лестницы и венецианского ритуального декаданса, а посетители многотысячных залов приветствуют своих кумиров запросто. Без особого ажиотажа проходили пресс-конференции Аль Пачино и Кевина Спейси, Шер и Деми Мур, но само присутствие знаменитостей такого уровня и их новейших картин говорило о том, что Торонто выиграл у соседнего Монреаля затяжную битву за Голливуд.
Звезды вели себя в высшей степени корректно, явно опасались сказать что-то лишнее и потому произносили банальности. Вупи Голдберг сообщила, что не намерена сниматься в эротических фильмах. И, криво улыбнувшись, добавила: "Я не могу обслужить всех". А Жерар Депардье вообще отменил все интервью, сославшись на плохое самочувствие.
Хуже, что не веяло свежестью и новизной от большинства картин в самой престижной программе "Гала" — вялотекущих семейных драм и так называемых biopic — биографических фильмов. Например, "Бесконечность" — экранная биография знаменитого физика, Нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана. Поставил этот фильм известный американский актер Матью Бродерик, который сам и играет главную роль. Он не одинок: в качестве режиссеров представили в Торонто свои фильмы Кевин Спейси, Анжелика Хьюстон, Эмилио Эстивес, Том Хэнкс, Аль Пачино и даже Шер.
Последняя выступила вместе с Деми Мур и Сисси Спасек в картине "Если бы стены могли говорить". Действие трех новелл (последнюю Шер сама срежиссировала) происходит в одном и том же доме с разницей в двадцать лет. Тема — изменение отношения общества к абортам. На место косных законов 50-х годов и свободы 70-х пришел террор религиозных банд, пикетирующих и даже взрывающих клиники (такой случай был как раз в Торонто). Авторы фильма настаивают на том, что женщина должна сделать свой выбор сама. Однако страдания героинь так велики, что начинает казаться: а не лучше ли, чтобы общество само предложило выход?
Голливуд все более приближается к эстетике позднего сталинского соцреализма. Даже модная представительница независимого кино Алисон Андерс (известная российскому зрителю по первой новелле из "Четырех комнат") сняла "Щедрость моего сердца", хотя и не без стилевых изощрений, но в целом как рутинную биографию певицы, оказавшейся в эпицентре бурных процессов шоу-бизнеса. Оригинальность картины лишь в том, что Андерс не использовала шлягеры 60-70-х годов, а попросила музыкальных звезд той эпохи написать новые вещи в стиле того времени. О том, что biopic стал жанром сезона, свидетельствует и признанный лучшим в Венеции и также показанный в Торонто фильм Нила Джордана "Майкл Коллинз" — о герое ирландского движения за независимость.
"Мне жаль обоих"
Сенсацией Венецианского фестиваля стало награждение Кубком Вольпи за лучшую женскую роль четырехлетней исполнительницы из французского фильма "Понетта". Показали "Понетту" и в Торонто. Режиссер Жак Дуайон заставляет девочку всерьез переживать смерть матери, общаться с Богом и обсуждать со сверстниками проблемы любви, жизни и смерти, отличие христиан от иудеев и так далее. Этот эксперимент, потребовавший большого профессионального мастерства от авторов фильма, части публики показался все же чем-то очень искусственным и неприятным. Зато любимцем фестиваля в Торонто, как и в Венеции, стал пятилетний русский мальчик Коля из одноименного чешского фильма. Режиссер Ян Сверак рассказал историю ребенка, брошенного матерью и нашедшего преданного друга в лице пожилого чешского музыканта (кстати, ребенок без матери — один из бродячих сюжетов нынешнего фестиваля) и все это на фоне бархатной революции. Зал рыдал на этой картине, а на "Кавказском пленнике" устроил десятиминутную овацию. Публику удивило и несколько насторожило только одно: что чеченцы, оказывается, умеют говорить по-русски. Фильм Сергея Бодрова, уже проданный в 30 стран, и здесь оказался одним из самых успешных в категории неамериканского кино.
Напротив, разочаровали его корифеи — Карлос Саура и Фолькер Шлендорф. Первый снял весьма убогий триллер "Такси" — о банде фашиствующих мадридских таксистов, уничтожающих "всякий сброд": иммигрантов, чернокожих, наркоманов, трансвеститов. Добрые намерения — борьба с ксенофобией — в который раз завели совсем не туда, куда надо. Шлендорф столь же неудачно экранизировал интересный роман Мишеля Турнье "Лесной царь", хотя фильм под названием "Монстр" и собрал едва ли не весь кинематографический истеблишмент — от композитора Майкла Наймана до актера Джона Малковича. Картине о европейском аналоге Форреста Гампа, помимо прочего, мешает англоязычие: не успеваешь осознать, что герой из французской армии попал в немецкий плен, ибо все персонажи изъясняются по-английски. Погоня за легким успехом на международном рынке испортила и претендовавшую на сенсационность "Кама Сутру" Миры Наир: здесь уже по-английски заговорила индийская принцесса XVI века, изучающая древнюю книгу любви.
И только Жан-Люк Годар верен другому универсальному языку — языку кино. О его новом, частично снятом в Сараево, фильме "Моцарт навсегда", как и о других последних работах легендарного режиссера, невозможно сказать, плохо это или хорошо. (Торонтские журналисты, находясь в явном замешательстве, предпочитают описывать эксцентричные манеры мэтра.) Годар некогда привил европейским синефилам любовь к старому американскому кино, но к сегодняшнему относится без пиетета. Говоря об американских римейках французской киноклассики (например, "Дьяболик" с Шарон Стоун и Изабель Аджани), режиссер посетовал: "Мне жаль и французов, и Голливуд. Первых — потому что у них нет денег, вторых — потому что у них нет идей". Годар решил исправить эту несправедливость: когда к нему подошел Мел Брукс и заверещал, как счастлив с ним познакомиться, мэтр ответил: "Знаете ли, господин Брукс, если бы каждый раз, когда американский режиссер говорит мне нечто подобное, он давал бы в придачу 100 долларов, я мог бы финансировать свои картины в вашей стране". Брукс вытащил из кармана стодолларовую бумажку.
Перелицовка жанров
Самой изящной из американских картин в Торонто стала "Коробка с лунным светом" Тома де Силио — новой режиссерской звезды независимого кино. Бывший оператор Джима Джармуша, он сознательно следует его ироничной бытописательской манере, однако добавляет к ней еще больше поэтичности и того, что называют постмодернистской невинностью.
Самым впечатляющим была игра с жанром. Дебют чикагских братьев Ларри и Энди Ваховских развивает знакомый сюжет о красотке, пытающейся вырваться из тенет мафии. Только помогает ей не благородный поклонник, а поклонница — оторва-лесбиянка из соседней квартиры. Девушки обводят вокруг пальца прожженных мафиози и уносят у них из-под носа два миллиона долларов. При этом фильм "В связке" сделан в стиле film noir — черного фильма, о природе которого не утихают споры: жанр ли это или набор характерных стилистических приемов? Так или иначе, когда одним движением камеры или звуковым эффектом фильм способен исторгнуть из зала крик ужаса и одновременно иронический смех, можно быть уверенным, что мы находимся в прекрасной эпохе постмодерна.