Состоялась первая премьера московского театрального сезона. Академический молодежный театр показал "Маленького лорда Фаунтлероя" — повесть американской писательницы Фрэнсис Бернет, инсценированную Никитой Вороновым и поставленную Анной Некрасовой, старейшиной тюзовской режиссуры. Спектакль сентиментален, благообразен, вял — иным он и быть не мог.
Фрэнсис Бернет (1849-1924) — американская писательница, классик нравоучительной детской литературы XIX века. Повесть "Маленький лорд Фаунтлерой", получившая международную известность, была опубликована в 1886 году, вскоре после того как Марк Твен издал "Приключения Гекльберри Финна", шокировавшие простых американских читателей. "Маленького лорда Фаунтлероя" можно рассматривать как контратаку обывательского вкуса, решительно предпочитающего пафос иронии, прямое морализирование игре ума и благие намерения стилистическим достоинствам. Что касается последних, то повесть, судя по переводу (изд. И. Кнебель, 1918), — эталон доброкачественной посредственности.
Пересказывая фабулу, трудно сохранять спокойствие. Ее наивность вызовет либо искреннее умиление, либо желание высмеять благонравную писательницу. Говоря кратко, речь в повести идет о старом богатом мизантропе и его ангелоподобном внуке, душевная чистота которого постепенно превращает угрюмого злыдня в жизнерадостного добряка. Happy end увесист: не упущено ни одной возможности вознаградить добродетель. Сентенцию уайльдовской мисс Призм — "Для хороших там все кончалось хорошо, а для плохих плохо. Это и называется беллетристикой", — Фрэнсис Бернет могла бы произнести с полной серьезностью.
Артисты Академического молодежного театра добросовестно и узнаваемо изображают сильные, несложные чувства; подмалевки Станислава Бенедиктова, развешанные в трехслойном художественном беспорядке, изображают галерею фамильных портретов; в картонном камине как будто бы горят невидимые миру дрова. Актерский ансамбль строен и умеренно фальшив. Наиболее естествен на сцене Иван Воронов (старый граф Доринкур) — в его игре, особенно в первом действии, нередки живые и точные оценки. Наиболее заразительна — благодаря не столько технике, сколько фанатизму пожизненного актерства — Маргарита Куприянова (эпизодическая роль сестры Доринкура). "Красота от возраста не зависит", — говорит ей по сюжету умный маленький лорд: что правда, то правда. Легендарная травести играет пылко и самозабвенно.
Роль самого лорда Фаунтлероя актриса Лариса Моравская исполняет с героической неизобретательностью. Ее персонаж с золотистыми локонами и еще более золотистыми помпончиками на красных штанишках лишен возраста, внятного пола, характера, привычек — чист и светел, как отлакированное пустое место. Моравской удалось одарить его подобием темперамента, и уже это заслуживает благодарности. Имитируя энтузиазм и форсируя эмоции, актриса слегка оживляет дряблый ритм спектакля.
Внешне эта премьера — добрая, внятная, в иные секунды (благодаря инсценировщику) забавная — вполне вписывается в стратегию Алексея Бородина, главного режиссера РАМТ. Бородин убежден, что первоочередная задача театра — особенно детского, особенно сейчас — чувства добрые котурном пробуждать. Я не собираюсь с ним спорить и надеюсь, что по сути он прав. Обсудить следует тактику.
Ничто так не нуждается в изощренном и остроумном доказательстве, как моральная пропись. Ее не только бессмысленно, но попросту вредно внушать привычным способом, в заранее известных формулировках: это отупляет и говорящего, и слушающего. Сюжетное и стилистическое сходство "Маленького лорда Фаунтлероя" с современными "мыльными операми" могло бы не заинтересовать, а насторожить театр. Конечно, оно обеспечит спектаклю относительную популярность — но вот уж способ изъясняться совершенно бездейственный! Как известно, "мыльные оперы" не учат ничему, в том числе и добру, они действуют на чувства зрителей без остаточного эффекта. За это их и любят.
Приписывать "Маленькому лорду Фаунтлерою" хоть какое-то воспитательное значение было бы не очень умно. Предположить, что театр сознательно спекулирует на пристрастиях широкой публики, завлекая ее вдобавок качеством упаковки ("Ручная работа, господа! XIX век!"), — пожалуй, чересчур цинично. Лучше всего допустить, что старшее поколение Академического молодежного (и прежде всего сама Анна Некрасова) сохранило и пронесло через десятилетия детскую любовь к книжке Бернет. За это нельзя упрекнуть. Непотребность лорда Фаунтлероя и его преемников, расплодившихся, как кролики в Австралии, опасность морализирования в стиле кич — культурный опыт второй половины века.
Так или иначе, искренний и интеллигентный театр Алексея Бородина впервые соприкоснулся с массовой культурой, войдя в ее русло у самых истоков. Будем надеяться, что он не поплывет вниз по течению.
АЛЕКСАНДР Ъ-СОКОЛЯНСКИЙ