Русфонд продолжает публикации о людях, которые жертвуют деньги на благотворительность, а иногда и что-то большее, чем деньги. Мы стараемся ответить на два вопроса: почему сильный помогает слабым и почему так поступают не все? Сегодня наш специальный корреспондент ИГОРЬ СВИНАРЕНКО рассказывает о том, что все и так знают: надо помогать людям. Даже чужим. Об этом многие забывают. Люди вообще часто забывают многое из того хорошего, что когда-то, еще в детстве и юности, знали.
Фото: Фото из личного архива
Когда старшая моя дочка еще ходила в детский сад, она увидела, как я выгружаю на свой письменный стол зарплату (была инфляция не чета сегодняшней, а в кассе дали мелкими купюрами — в общем, куча получилась на вид очень внушительная, если не рассматривать достоинство банкнот). И вот она, значит, увидела и говорит:
— Так у тебя много денег! Очень много!
Я не стал отнекиваться. Понимая, что отпираться бесполезно. Да к тому ж и приятно было произвести на девушку впечатление, прикинуться влиятельным, всесильным и даже — было такое словечко, которое успело уже уйти на обочину русского лексикона,— крутым.
Самодовольно я подтвердил эту детскую версию.
И тогда ребенок говорит:
— Так раз ты такой богатый, то ты вполне можешь быть Дедом Морозом!
— Дедом? Морозом?
— Ну да! Ты бы мог покупать подарки и ходить по квартирам, разносить их и вручать детям. А они тебе будут читать за это какие-нибудь прекрасные стихи.
— Гм… Но зачем же это? — я честно пытался разобраться в детской картине мира; не часто ведь удается увидеть план нашего мира в чистом наивном виде, во всей его незамутненности, без циничных и ужасающих наслоений.
— Ну сам посуди. У тебя денег много, а у кого-то их нет. И что же, детям оставаться без подарков? Из-за этого? Подумай! Ведь это не просто так, а целый Новый год. И ты можешь пойти, накупить игрушек и конфет — и дарить детям. Это же приятно!
— Кому, детям? — я был как на работе, на которой репортер должен задавать вопросы, иногда даже и дурацкие, так надо.
— Детям — само собой! Но ведь и тебе будет приятно.
— Почему? — спрашивал я, продолжая прикидываться то ли репортером, то ли дураком, впрочем, многим это удается совмещать.
— Что значит «почему»? Сделал доброе дело — и сразу приятно. Со мной такое бывает. А с тобой что — разве нет?
Ну, обычно бывает наоборот, но тут воспитание как бы пошло в противоположном направлении, дитя пыталось рассказать старику отцу о природе добра и зла и о том, что в жизни само собой разумеется, а что — противоестественно. Буквально накануне она дала роскошный совет моим друзьям, с которыми я на кухне пил водку:
— Быстрее! Идите в книжный, который через дорогу! Там еще осталось два глобуса!
— И?
— Вы купите и принесете домой! Это же роскошная вещь, глобус можно крутить часами и рассматривать! Я всю жизнь мечтала получить такой подарок. И вот сейчас мы с мамой шли мимо — и купили! Это же счастье…
Моя прошлая жизнь пронеслась передо мной в одно мгновение, и я сообразил, что был, да, обделен. В мои детские годы, при старом режиме, я не видел глобусов в свободной продаже, по крайней мере в нашем книжном, что в поселке шахты имени Бажанова, город Макеевка Донецкой области, их точно не было. И мне приходилось играть деревянными игрушками и вместо яркого объемного глобуса довольствоваться плоским и бледным атласом мира. Эх!
Похожая картина была и с прочими материальными возможностями. Своего отца я никак не видел Дедом Морозом, первый свой велосипед я получил уже в таком возрасте, что использовал его для поездок к девушкам, желая от них добиться определенных радостей, которые тогда казались просто фантастическими, не то что сейчас.
Да…
Дети, вырастая, часто становятся похожими на нас, а мы известно какие: ленивые, равнодушные, не очень добрые и вполне экономные, вплоть до скупости и патологической жадности. Еще мы нелюбопытные, как учил великий Пушкин, то есть мы не очень интересуемся тем, как же на самом деле все в этом мире устроено и как в нем жить, чтоб не было мучительно больно и проч.
А потом была еще такая ситуация. Я собирался по своим репортерским делам ехать в детский лагерь. Не в пионерский, а в места не столь отдаленные. Конечно, чтоб не вызывать ужас в сердцах людей, детскую зону, где сидят дети от 14 до 18 лет, у нас называют нейтрально — колониями, и не для детей причем, а для несовершеннолетних. И там, сказали мне по телефону, есть острая нехватка мягких игрушек. Я велел дочке поделиться с юными зэчками. Она побежала к себе и вернулась с какими-то зайцами и динозаврами, бывшими в моде при Ельцине.
— Скажи в классе — она уж пошла в одну из своих школ,— чтоб дети тоже скинулись.
Ее подружка пожертвовала телепузика. А больше никто из малышей не кинулся греть зону.
Дети же рано взрослеют сейчас.