Нововведения в российском валютном контроле напрямую связаны с набирающей силу бюджетной политикой фискального фетишизма. Тем не менее есть и специфика. Если президентский указ "О государственном регулировании внешнеторговых бартерных сделок" распространяет систему валютного контроля на товарообменные операции, то указание ГТК "О некоторых особенностях организации валютного контроля" (#01-15/11573) предоставляет послабления для ввоза оборудования и материалов фирмами-нерезидентами, осуществляющими подрядно-строительные работы на территории России. По существу ту же тему развивает постановление правительства с "говорящим", в отличие от документа ГТК, названием "О льготах по уплате ввозной пошлины и НДС в отношении товаров, ввозимых иностранными инвесторами в качестве вклада в уставный капитал предприятий с иностранными инвестициями". Картина проясняется: логика всех этих решений одна. Цель — увеличить бюджетные доходы, расходы же на поддержку инвестиций по мере возможностей переложить на иностранных инвесторов.
Бартер стал текущей валютной операцией
Валютный контроль под фанфары был введен в январе (на вывоз стратегического сырья) и в марте (на весь экспорт) 1995 года. И тут же споткнулся на бартере. Товарообменные операции представляли собой прекрасный легальный способ обхода валютного контроля за экспортом. С импортом (о чем Ъ писал не раз) валютным контролерам повезло еще меньше. Формально все выглядит неплохо: импорт, как и экспорт, охвачен паспортами сделки — важнейшими документами валютного контроля. Но если спросить о судьбе валютного контроля за импортом у сотрудников департамента валютного регулирования ЦБ, то в ответ можно услышать едва сдерживаемый вздох разочарования. Задумывалась импортная версия валютного контроля как переложение контрольных функций с государственных чиновников — ловцов беглой валюты на плечи коммерческих банков. Изюминка плана, выдвинутого ЦБ, состояла во введении обязательных при предоплатах за импорт так называемых банковских гарантий валютного контроля. Смысл состоял в том, чтобы в случае, если импортер выходил за рамки текущих валютных операций, а проще говоря, купленный товар не попадал в Россию в течение 180 дней c момента предоплаты, то вместе с ним отвечал бы банк, выдавший выдуманную валютными контролерами гарантию. Если бы эта идея прошла, то на предоплате как крупнейшем канале утечки валюты можно было ставить жирный крест, причем поставили бы его сами банки. Но банки в "подковерной" борьбе победили ЦБ, банковские гарантии валютного контроля так и остались неосуществившейся мечтой, а предоплатой по-прежнему пользуются для перекачки валюты импортеры, в рядах которых появилось специализированное семейство предназначенных для того фирм, не имеющих за душой ничего, а следовательно, предпочитающих скоропостижно прекратить свое существование, а не выплачивать санкции.
Получается, что валютным контролерам хвастаться нечем, дыры в их сетях позволяли уплывать валюте хоть при экспорте (через бартер), хоть при импорте. Между тем возможность эффективно пресекать утечку валюты — важный компонент проводимой финансовой политики, которая всегда строится на создании определенного баланса на финансовом рынке, а его крупнейшие сегменты в России — рынок валюты и государственных долговых обязательств. Так что штопать дыры необходимо.
Президентский указ, в соответствии с которым бартер приравнивается к текущим валютным операциям и подлежит паспортизации, закрывает одну из этих дыр. Главная идея в том, чтобы приобретенный по бартеру товар проходил российскую таможню не позднее чем через 6 месяцев с момента вывоза за рубеж груза, предназначенного для обмена. Правда, указ содержит любопытную оговорку: если конкретные условия сделки таковы, что в срок 180 дней уложиться никак невозможно, то для осуществления экспортной составляющей бартера необходимо получить соответствующую лицензию, которую будет выдавать МВЭС. Вся система контроля, предусмотренная указом, начинает действовать с 1 ноября, но уже сейчас не требуется особо богатого воображения для того, чтобы увидеть очереди ходоков к заветным кабинетам МВЭС.
У валютного контроля за бартером есть и еще одна существенная сторона. В принципе, таможня располагает возможностями для того, чтобы проконтролировать эквивалентность бартерных сделок. Ей предоставлено право самостоятельно определять таможенную стоимость, есть и списочные мировые цены на самые ходовые экспортные и импортные товары. Но понятно, что, как бы ГТК ни напрягал свои аналитические возможности, предусмотреть все товарное многообразие бартерных операций он не сможет, к тому же не секрет, что ареал распространения действительно котируемых на мировых биржах цен невелик. Заместитель начальника управления валютного контроля ГТК Марина Волкова признает: "Мы по-прежнему не сможем проконтролировать, по какой цене товар, вывозимый для обмена, в действительности реализуется за границей. А в результате нам, как и прежде, не будут известны точные размеры валютной выручки наших предпринимателей". Так что поздравлять валютных контролеров с масштабной победой явно преждевременно.
Иностранный инвестор нашему не чета
Казалось бы, нелогично в пору всеобщей паспортизации внешнеторговых сделок, на которой стоит российский валютный контроль, освобождать от этой участи иностранных инвесторов. Между тем именно это и делает ГТК своим указанием "О некоторых особенностях организации валютного контроля". Правда, освобождает не всех, а только тех, кто реализует подрядно-строительные работы в России. И не на все сделки, а только на ввоз оборудования и материалов и только в тех случаях, когда стоимость ввозимых материальных ценностей не определена. С одной стороны, объяснение простое: подряд — он потому и подряд, что позволяет избегать позиционной разбивки поставок по ценам. А раз так, то о каких паспортах сделки может идти речь? Все правильно, но позволим себе выделить и другую сторону. Подрядное строительство — это инвестиции, причем не в ценные бумаги, а, что называется, в реальное производство. А с инвестициями в России сейчас совсем не густо, поэтому этот жест ГТК можно рассматривать и как поддержка тех инвестиций, для осуществления которых не надо вводить бюджет в расходы. Более того, ввозимое оборудование в большинстве случаев подлежит обложению таможенными пошлинами.
Происходит это, однако, не всегда, о чем и говорит правительственное постановление "О льготах по уплате ввозной пошлины и НДС в отношении товаров, ввозимых иностранными инвесторами в качестве вклада в уставный капитал предприятий с иностранными инвестициями". Опять льготы? Но эти льготы давно обещаны иностранным инвесторам, в частности, законом об иностранных инвестициях. Правительственное постановление вносит важные уточнения в этот общий принцип. Товары, ввозимые в Россию в качестве вклада в уставный капитал, освобождаются от ввозных пошлин при соблюдении следующих условий. Во-первых, они не должны быть подакцизными. Во-вторых, должны относиться к основным производственным фондам. В-третьих, импорт должен производиться в установленные учредительными документами сроки. Естественно, ввезенные товары не подлежат реализации, в противном случае льготы утрачиваются и предстоит выплатить общий объем таможенных пошлин. Постановление обещает освобождение и от обложения НДС, но соответствующие предложения еще должны быть подготовлены.
Таким образом, сопоставление трех рассмотренных документов показывает, что фискальный нажим на предпринимателей дает слабину по внутренней бюджетной логике: рассчитывать на послабления можно, только когда приток инвестиций не обременяет бюджет. Соответственно, самые реальные кандидаты на получение льгот — иностранные инвесторы.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН