Смерть бывшего израильского премьера Ариэля Шарона, тихо ушедшего после восьмилетнего пребывания в коме, вызвала весьма противоречивые оценки.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Одни — преимущественно его патриотически настроенные соотечественники — скорбят о политике, по биографии которого сегодня вполне можно изучать историю Государства Израиль. Ведь 85-летний Шарон был почти на 20 лет старше своей страны.
Другие — прежде всего обитатели арабской улицы — угощают друг друга рахат-лукумом в показной демонстрации того, сколь сладкой может быть новость о смерти "мясника" и "палача". Они вспоминают резню 1982 года в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила, связанную с именем Шарона, и другие спорные эпизоды из истории его борьбы. Борьбы, начавшейся с участия в еврейских экстремистских формированиях колониальной эпохи, когда Палестина еще была подмандатной британской территорией.
Наконец, третьи называют его "ястребом мира". По их версии, вначале Шарон был "ястребом", но затем, дескать, решился на вывод части еврейских поселений из сектора Газа. После чего на него ополчились уже его соратники.
Однако ни одна из подобных оценок не дает реального представления о том, кем же на самом деле был Ариэль Шарон. В итоге он остался до конца не понятым ни врагами, ни друзьями.
Выходец из семьи репатриантов из России, военачальник и политик Шарон на самом деле всегда был воплощением русской поговорки "Один в поле воин". Поэтому он не укладывается ни в одну из применяемых к нему схем. Дожив до эпохи "технических премьеров" и острого дефицита крупных фигур в мировой политике, Шарон показал, что личность по-прежнему остается самодостаточной и способной заметно влиять на ход истории, даже когда она действует истории наперекор. В этом и состоит главный урок Ариэля Шарона для современного мира.
"Один в поле воин", он фактически в одиночку выиграл уже, казалось, проигранную еврейским государством войну 1973 года. Тогда принятое Шароном неожиданное решение атаковать на Синайском полуострове и отчаянный марш-бросок его танкистов переломили ход войны Судного дня. Без пяти минут победители, египтяне в итоге были повержены, а генерал Шарон доказал, что выражение "человек-армия" — это про него.
Ариэль Шарон был "один в поле воин" и тогда, когда в 2000 году принимал свое другое неожиданное и рискованное решение подняться на Храмовую гору в Иерусалиме — святое место не только для иудеев, но и для мусульман. В ту пору лидер оппозиции, своим демонстративным жестом Шарон сорвал реализацию плана палестино-израильского урегулирования, продвигаемого США, и вызвал палестинскую интифаду. Однако Иерусалим в итоге сохранился "единым и неделимым", и сегодня план его раздела уже никто всерьез не обсуждает.
"Один в поле воин" Шарон поступал так, как подсказывала его собственная вера и долг патриота своей страны — как он этот долг понимал. Так было и в годы его молодости, когда он гонялся за палестинскими радикалами на армейском джипе, держа в руках составленный им самим "расстрельный список", а затем сформулировал принцип неотвратимого возмездия: обязательного ответа армии на любой теракт ("доктрина Шарона"). Так было и на излете его карьеры государственного деятеля. Он действовал без оглядки на международное законодательство, считая, что право судить его принадлежит не арабским политикам, левым израильским публицистам или Международному трибуналу, а одному Богу. И вот момент для такого суда настал.