Издательство журнала "Новое литературное обозрение" опубликовало книгу Петра Вайля и Александра Гениса "60-е. Мир советского человека". Если бы она вышла тогда же, когда и была написана, то непременно стала бы бестселлером. Впрочем, и сейчас ее охотно раскупают.
За десятилетие, прошедшее после написания книги до ее издания в России (в "Ардисе" она вышла в 1988 году), тема "шестидесятые и шестидесятники" оказалась исчерпанной. Последние годы ей посвящались специальные номера толстых и умных журналов ("Искусство кино" и "Сеанс") и нескончаемые, казалось, газетные дискуссии, скандальный тон которых имел явный провокационный характер — без личных оскорблений, казалось, они могли увянуть в одночасье. Напрасные страхи. Шестидесятников с энтузиазмом обсуждали и осуждали тридцать лет и три года, и многократно хоронили, но всякий раз преждевременно. Поколение, осыпанное упреками в наивности, непрактичности и прекраснодушии, сумело завидно долго и для своих отцов, и для своих детей владеть умами и средствами массовой информации. Процент свершившихся карьер среди них велик. Список жертв времени, к слову, тоже не мал.
Последние особенно ожесточенные споры шестидесятников с их наследниками носили и психотерапевтический, и прагматичный характер: от груза шестидесятнических иллюзий и мифов шестидесятых необходимо было решительно освободиться, чтобы расчистить место новым идеям и новым людям. Оказалось, вполне неожиданно, что мифы и иллюзии — воплотившиеся мечты о демократических свободах. Когда, используя выражение Вайля и Гениса, "СССР перестал быть уникальным утопическим образованием, превратившись в рядовую сверхдержаву", он быстро разрушился. Вместе с собственной идеологией и культурой, а также контридеологией и контркультурой, которые и формировали шестидесятники. Исследование Вайля и Гениса должно было начать дискуссию "шестидесятые — от какого наследства мы отказываемся", но, так случилось, завершило ее.
"60-е. Мир советского человека" строится как серия законченных описаний-анализов основных понятий, ценностей и собственных имен, волновавших умы тридцать пять лет назад: коммунизм, космос, Куба, Америка, романтика, диссидентство, богема, спорт, Солженицын, евреи, Прага — общим числом 23 (распределены по двум книгам и восьми подгруппам). Все они, утверждают авторы, не были тождественны сами себе. Сознание советского человека наделяло их феноменальными качествами — попросту говоря, идеализировало. В конце каждой главы-исследования явлению поставлен четкий диагноз, например: "Был явлен заведомо неисполнимый образ жизни — 'Жить не по лжи' и заведомо недосягаемый положительный герой — сам Солженицын" или "Жизнеспособной осталась одна богема. Не имея цели, задачи, смысла, она пострадала меньше других, когда всего этого лишились шестидесятники". Некоторые диагнозы кажутся спорными, но все они виртуозно сформулированы. Пренебрежение Вайля и Гениса придаточными предложениями, вынуждает их четко проговаривать додуманные до конца мысли, что резко отличает литературный стиль авторов от горячечного косноязычия большинства их героев (видимо, для выгодного сравнения послесловие к книге поручили написать Льву Аннинскому). В отличие от других популярных книг соавторов ("Американа" и "Родная речь"), эта не столь остроумна, но умна. Хотя и здесь предостаточно острот ильфо-петровского качества: "отсутствие парламента и унитаза не унижало человека, знакомого с Достоевским и Бердяевым", "жить спустя рукава проще в свитере, чем в пиджаке".
Объект исследования Вайля и Гениса — советский человек, "отличающийся от всего мира", "исключительное событие ХХ века". Исключителен он своей логоцентричностью, абсолютным приматом слова над делом. Мир этого человека рассматривается как герметичный. Что, конечно, не совсем правда — железные занавесы не с неба падают, и многое в советских шестидесятых было созвучно тому, что волновало мир: бунт против официальной культуры и "пиджачного" образа жизни, поиск абсолютной правды вдали от дома. Наши шестидесятники искали смысл жизни в Сибири, американские — Бога в Индии. Ни те, ни другие не нашли. Отчасти романтический экстремизм шестидесятых был естественной, почти физиологической реакцией на беспрецедентные ограничения предшествующих лет: тот же культ дороги — на вынужденную оседлость, легкомысленный оптимизм и болтливость — на мрачную серьезность и жутковатый смех сталинской культуры. Все это, конечно, известно авторам и отмечено в книге, но вскользь, чтобы не замутнять конечного вывода. Самого уязвимого, что есть в книге.
Оговаривая, что "вопрос о том, каким путем пойдет советское общество дальше, выходит за рамки авторской компетенции этой книги", Вайль и Генис замечают: "Но любой способ развития будет осуществлять советский человек — и это самое главное: не выбранные дороги, а тот, кто их выбирает". Но говоря о советском человеке — мифотворце, идеалисте, мечтателе, стремящемся к реализации в слове, озабоченном поиском абсолютных истин и универсально-правильных ответов, — авторы имеют в виду советского интеллигента. Советская интеллигенция как феномен, спору нет, существовала и, если верить (а верить можно) публикации Максима Соколова (Ъ от 6 июля), почила в бозе на втором туре нынешних президентских выборов. Но советский интеллигент — лишь частный случай советского человека (рабочего, колхозника, директора завода и члена правительства). Этот человек жив, не исследован, и от него действительно сегодня многое зависит.
Книга Вайля и Гениса замечательна не точностью конечных выводов и научной строгостью анализа и заслуживает внимания не только как безусловно занимательное чтение. Она ставит красивую точку в дискуссии о шестидесятниках и позволяет оставить в покое наследство этого исключительно успешного поколения. Что, между прочим, разрешает любить, не стеснясь (если хочется), то, что сильно и вместе любили раньше: песни Окуджавы, роман Булгакова, стихи Евтушенко (если получится), тексты с подтекстом, дружеские пьянки, игру на гитаре, свитера и родину, можно носить бороду, заниматься наукой, продолжать поиск абсолюта и собственной культурной идентичности. Все это нынче ничего не символизирует и ничего особенного не значит. Это только ваше личное дело. Не то было в шестидесятые.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА
Вайль П., Генис А. "60-е. Мир советского человека". Послесл. Л. Аннинского. М., "Новое литературное обозрение", 1996.