Как долго продолжится "Оттепель"? Об этом в эксклюзивном интервью "Коммерсантъ FM" рассказала доцент кафедры актерского мастерства Театрального института имени Б. Щукина, актриса Нина Дворжецкая. С исполнительницей роли Регины Марковны в сериале "Оттепель" встретилась обозреватель "Коммерсантъ FM" Арина Мороз.
Фото: ps.1september.ru
— Нина, я хочу поблагодарить вас за эту картину, поздравить с удачной премьерой. Хочу начать с такого актерского комплимента: я вас сначала не узнала.
— Спасибо.
— В первые секунды я не узнала, и только потом — Дворжецкая, Нина. Был какой-то прототип?
— Конкретного не было, как и ни у кого. Мы говорили, что, допустим, Хрусталев может быть похож на Рерберга, какие-то черты от Петра Ефимовича, какие-то черты в нем от Юсова. Но это импрессионизм, на мой взгляд, такое "впечатление от". Вот у меня есть впечатление от этих мосфильмовских женщин, которых я застала, вершителей судеб, от них зависело очень многое, правда, и сейчас зависит, конечно же, от так называемых вторых режиссеров. Они преданные, сколько я их видела, они совершенно как домовой, мне кажется. Поэтому это все я пыталась сделать, когда снимали мы кино, эту Регину Марковну.
— Но существует же этот вечный спор, кто главный на площадке. Кто?
— Для Регины Марковны главный на площадке режиссер, это априори.
— Но, тем не менее, она действительно такой человек, который может любую ситуацию развести. Она найдет любого актера, выведет из запоя, сама снимет, если никого не останется.
— Да, конечно, она необходимый человек. Это ее жизнь, по-другому она не может. Но главный — Федя Кривицкий.
— Он такой тыл для всех?
— Стопроцентная стена, бетонная.
— Один раз наблюдала такую ситуацию: на "Мосфильме", на площадке, когда снимал очень известный режиссер. В какой-то момент оператор подошел к нему и сказал после такой тирады определенных слов: "Отойди, не мешай".
— Правильно.
— Часто такое случается на съемках?
— На самом деле кино делают два человека: режиссер и оператор. И поэтому "отойди и не мешай" имеет право сказать и оператор. И вот в нашей картине Ваня Гудков, на мой взгляд, конечно, при всей моей великой любви к Валерию Петровичу, я с огромным уважением, нежностью, восторгами могу так же говорить про Ваню, потому что он тоже творец. Конечно, Тодоровский во главе всего. Но я еще раз повторяю: Ваня мог сказать, наверное, когда-то "отойди и не мешай". Потому что у него есть глаз другой.
Вот то, что делает Цыганов — это же... Я включилась, к сожалению или к счастью, в беседу в Facebook, когда у меня терпение всякое закончилось, в беседу, как работает Цыганов, и высказалась там. У Цыганова этот глаз, в котором картинка киношная... Это не Женя Цыганов, когда обсуждают — мужик он или не мужик, такой, сякой, пятый, десятый... Он же артист, он играет оператора Хрусталева. Тодоровскому нужен был такой Хрусталев. Такова Хрусталева сделал профессионально Женя Цыганов.
— На ваш взгляд, почему именно эта картина — я даже не могу назвать сериалом — вызвала столько споров?
— Я не знаю. Может быть, потому что завидно. Вот так, на бытовом уровне. И я правда не знаю. Я сказала Валерию Петровичу, что у меня ощущение, что эта картина попала куда-то не в реальный план восприятия, а куда-то в подкорку, на какую-то кнопку мы нажали в человеческом организме. И у кого-то это нажатие на эту кнопку вызывает полное приятие и какой-то невероятно теплый восторг, а у кого-то поднимается какая-то просто чернющая волна. Мне кажется, там нет для чернющей волны каких-то видимых поводов. С другой стороны, это смешно. Самая главная претензия к фильму — много курят и пьют.
— Мы же курим и пьем.
— И пили, и курили. В том-то и дело, сейчас почему-то разрешили об этом говорить много и строго. И поэтому все высказываются. Почему-то говорят, что оказывается, и не курили. Я у этих людей, которые мне попытались это сказать, спросила, мне очень интересно: а вы как на свет появились? Из цветов? При помощи пестика и тычинки? Вероятно.
— А мне кажется, что есть еще некая злость на себя, что мы разучились вот так вот жить, так наотмашь. Мы стали такие разумные, спокойные. А эти герои живут так, как мы бы хотели иногда жить — вот так любить, вот так защищать свою работу.
— На самом деле, и сегодня я знаю огромное количество людей, и номером один я назову Валерия Петровича Тодоровского, который вот так живет, вот так снимает, вот так любит, вот так строит новую свою жизнь, вот так отстаивает свой фильм и так далее.
— А вас он пробовал на эту роль?
— Да, там был кастинг, меня очень долго звали они, поскольку я черепаха уже не очень мудрая, но долго я живу в этом мире, у меня есть негативный опыт. А второй не менее важный момент был, что я понимала, что это Тодоровский, что если я сейчас приеду, попробуюсь, а мне скажут — "спасибо, до свидания", — мне будет крайне обидно и даже больно. И меня это — пусть будет громкое слово, но я думаю, что понимающие поймут — разрушает, мне потом из этого обратно нужно вылезать, это трудно. И я не ехала.
Но потом мне позвонили мои девочки из агентства и сказали: мы тебя очень просим, пожалуйста, съезди, очень нужно это нам. И вот с ощущением того, что я это делаю страшно трусливо для девочек, я и поехала. Мы все сделали, и, уходя, я сказала Тане Тальковой, которая занималась кастингом: "Тань, я тебя очень прошу, пожалуйста, не тяните резину, как только вам станет ясно, что вы меня не утвердили, позвони мне". Это я не кокетничаю. Я очень волновалась, будет это или не будет. И буквально через полчаса позвонила Таня и сказала: "Валерий Петрович посмотрел, ты утверждена". И теперь Валерий Петрович рассказывает, что сразу он утвердил меня и Ефремова.
— А вы знаете, что ваша фразы уже пошли в народ, что вот эта фраза — "Большого вам человеческого терпения" — это уже ответ в любой ситуации, в любом месте?
— Это не мои фразы, это большое спасибо сценаристам. И та самая расхожая фраза, куда надо идти, теперь она приписывается исключительно Регине Марковне.
— Будет ли продолжение "Оттепели"?
— Я не знаю.
— Даже вы не знаете?
— Нет, я не знаю. Поскольку Валерий Петрович настаивает на том, что это сериал телевизионный, он это снимал как сериал, то сериалы имеют второй сезон. Но посмотрим. Будем надеяться. Только это будет уже не Тодоровский, а какой-то другой режиссер.
— Впереди Новый год. Если вспоминать тот год, который уходит, что для вас было самым ярким, самым хорошим?
— Самым хорошим было то, что все мои близкие здоровы, тьфу-тьфу-тьфу. Самым радостным — наверное, премьера "Оттепели" — теплым, странным… Пока не понимаю я, что это такое — проснуться знаменитой, когда тебе звонят со всех концов света или шлют поздравления. У меня на следующий год выпускной курс, и этот четвертый курс я должна выпустить. Вот это следующий год. Может быть, я что-то в театре придумаю как режиссер, потому что один раз я в этом качестве выступала. Посмотрим.