Когда, благодаря своих доверенных лиц за верное служение, президент РФ призвал их создать национальную идеологию, никто из аналитиков не сумел предвидеть, что самым доверенным лицом Бориса Ельцина окажется его недавний соперник Геннадий Зюганов. Покуда прочие доверенные лица, успокаивая себя тем, что правитель потребует отчета о вверенных талантах лишь через год, продолжали пребывать в идеологическом вакууме, лидер КПРФ горячо принял к сердцу слова президента. Отправившись в сочинскую санаторию, он — не в пример иным курортникам, беспечно предававшимся морским купаниям, рассеянности и волокитству, — погрузился во вдохновенную работу и не за год, как думал президент, а всего за неделю создал капитальный труд под названием "Государственная идеология". Видя такую зюгановскую исправность, президент РФ обратится к нему со словами "Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был мне верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего", а прочих доверенных лиц выбросит во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов.
Не менее успешно разработка национальной идеологии продвигается и в братской Белоруссии — помощник президента Лукашенко Олег Лука сообщил, что "группа ученых Минска" разработала идеологию белорусской государственности, дающей ответы на вопросы "какое общество мы строим, на каких принципах, какую жизнь оставим в наследство своим потомкам". Как полагает Лука, "только наличие конкретной идеологической программы объединит белорусское общество и будет способствовать выходу из экономического кризиса".
То, что идеологический помощник Лукашенко зовется Лукой, отчасти проясняет причину той болезненной настойчивости, с которой президент РБ пытается найти и покарать неведомого злодея, сочинившего стихотворный пасквиль "Лука Мудищев — президент" — очевидно, Лукашенко усмотрел в том оскорбительный поклеп на своего любимого помощника и даже в некотором роде наставника в вере. Выпад представляется тем более низменным, что идеологический помощник несет благую весть белорусам, гибнущим от неверия и растления, и разработанное группой ученых Минска благовествование от Луки несет столь жадно чаемое спасение РБ, а то и всему СНГ.
Страшась успеха апостольской миссии помощника-евангелиста, книжники и фарисеи из ЦРУ составили заговор против президента Лукашенко и готовы были уготовить ему судьбу, не менее злосчастную, чем у Луки Мудищева. Но благодаря смелым разоблачениям председателя думского комитета по безопасности прокурора-коммуниста Виктора Илюхина, оказавшего Белоруссии братскую оперчекистскую помощь, козни ЦРУ были сорваны — как писал акын Джамбул, "но звери попались в капканы Ежова". Коварный план по свержению Лукашенко является, по мнению Илюхина, частью глобального мирового заговора против славянской цивилизации.
Если даже мировой заговор и существует, то заговорщики имеют весьма одностороннее представление о славянской цивилизации, никак не замышляя козней против таких вполне славянских стран, как Польша, Чехия и Украина, и считая истинным славянином одного лишь Лукашенко. Это порождает интересный методологический вопрос: считать ли существенным признаком, объединяющим Илюхина и Лукашенко, их совместную принадлежность к славянству либо допустить иную точку зрения, согласно которой президента РБ и председателя комитета по безопасности роднит не столько славянская кровь, сколько встречающееся у представителей самых разных рас душевное расстройство, именуемое манией преследования.
Но скорее всего даже и без илюхинских разоблачений козни ЦРУ закончились бы полным пшиком, ибо Олимпиада в Атланте наглядно продемонстрировала изумленному миру, что расхожие представления об американской деловитости являются, мягко говоря, преувеличенными. Россияне могут быть особенно польщены тем, что обидное выражение "русская работа" отныне приобрело новый синоним — "американская работа", обозначающий ту же степень добросовестности. Замечательное сходство русской и американской работы нашло свое пластическое выражение в обошедшем все газеты мира снимке, изображающем водителя-волонтера, который починяет заднее колесо предназначенного для перевозки атлетов автобуса посредством т. н. "русского ключа", т. е. размашистыми ударами кувалдометра. Поразителен пророческий дар нашего национального гения А. С. Пушкина, за без малого два века до атлантской Олимпиады провидевшего картину того, как в штате Джорджия американские циклопы "перед медлительным огнем российским лечат молотком изделье легкое Европы, благословляя колеи и рвы отеческой земли".
Впрочем, Олимпиада в Атланте именно благодаря дивотворной организации игр, когда автобусы ходят черт знает как, связь барахлит, а поставленный фирмой IBM информационный центр находится в состоянии перманентного зависания, сумела исполнить свое главное назначение — послужила святому делу единения народов. Русские, японцы, китайцы, англичане, шведы, французы, разъединяемые в другое время самыми серьезными противоречиями, совершенно сплотились в изрыгаемых ими по адресу радушных американских хозяев дружных проклятиях, самым мягким из которых было употребленное газетой France Soir слово "бордель".
Небывало дружное "Гав-гав-гав!", применяемое представителями Старого Света для характеристики американской деловитости, вряд ли может быть объяснено одними лишь организационными изъянами мероприятия — так отводят душу, когда речь идет о чем-то давно наболевшем. Похоже, что ругатели горячо исповедуют мудрость Оскара Уайльда "У идеального американца нет никаких недостатков, беда лишь в том, что идеальный американец совершенно ужасен" и давно изнывали от желания высказать жизнерадостному идиоту с белозубой улыбкой до ушей все, что они о нем думают, но смущались от отсутствия должного повода. Олимпийский бордель такой повод наконец предоставил, и накипевшее "God, bless America" излилось всесметающим потоком.
Наиболее скромными оказались претензии российских атлетов — их огорчило разве что отсутствие телевизоров в нумерах, поэтому, будучи лишенными культурного досуга, они, как сообщил завоевавший бронзу борец Александр Третьяков, предаются "единственному развлечению — картам, которые мы предусмотрительно захватили с собой".
Кроме того, что атлеты подвергают себя опасности набега тамошней полиции — Бог весть, что придумает в своем правоохранительном рвении американский страж порядка, — привычка к карточной игре, приобретенная ими в Атланте, может доставить им немало трудностей при возвращении домой, ибо вернутся они в совершенно другую страну. Покуда атлеты состязались на олимпийских стадионах и за зеленым столом, правительство г. Москвы издало распоряжение "О дополнительных мерах, определяющих порядок открытия заведений игорного бизнеса, их работы, установления предельного количества и месторасположения этих заведений", содержание которого сводится к гневному монологу игрока Ихарева: "Не имею права? А вот ты у меня в тюрьме, в Нерчинске скажешь, что не имею права! Вот погоди, переловят всю вашу мошенническую шайку! Будете вы знать, как обманывать честность и доверие добродушных людей". Теперь на невинный вопрос героя-олимпионика "Скажите, пожалуйста, нет ли у вас каких-нибудь развлечений, обществ, где бы можно было, например, поиграть в карты?" последует не менее прямодушный ответ премьера московского правительства: "Боже сохрани! здесь и слуху нет о таких обществах. Даже не знаю, как играть в эти карты, смотреть никогда не мог на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение нападет, что просто плюнешь".
Очистительные меры, взятые московской управой против игрецких обществ, произвели разительное воздействие не только на игроков, но даже на партийных лидеров — всем также захотелось очищения. Коммунисты-ортодоксы сняли с поста секретаря МГК Виктора Анпилова, после чего вдохновленный примером РКРП Григорий Явлинский подготовил еще более масштабные проскрипции для верных яблочников.
Анпилов (единственный активный левый агитатор) так же повинен в поражении коммунистов, как притонодержатели — в троллейбусном терроризме. Однако примерное наказание невиновных есть главное веление эпохи "после 3 июля" — и никто не в силах этому властному велению противостоять.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ