Издательство "Ad Marginem" продолжает знакомить читателей с классикой ХХ века. На этот раз перед нами роман Алена Роб-Грийе "Проект революции в Нью-Йорке" (пер. Е. Мурашкинцевой). В приложении к роману опубликованы статьи известных французских мыслителей Ролана Барта, Мориса Бланшо и Мишеля Фуко, посвященные творчеству своего не менее именитого соотечественника. В который раз приходится отмечать культуру издательства, а в данном случае еще и составителя, редактора и автора обстоятельной предваряющей сборник статьи — Михаила Рыклина.
Ален Роб-Грийе в нашей стране известен в основном как автор сценария знаменитого фильма "В прошлом году в Мариенбаде". Можно, конечно, еще вспомнить, что когда-то давным-давно в журнале "Иностранная литература" был опубликован русский перевод одного из его первых романов "В лабиринте". Кто-то, возможно, обратил внимание на очень лестные оценки, данные ему Набоковым (что само по себе большая редкость). Для других это постоянный персонаж хрестоматий и антологий по современной французской литературе, из которых мы знаем, что Роб-Грийе родоначальник "нового романа" и представитель "шозизма" (от фр. chose — "вещь"). Для киноманов же он скорее вполне самостоятельный кинорежиссер, чем автор романов или сценариев.
Однако связь Роб-Грийе с кино ощутима не только в фактах его биографии. Сама его проза порой напоминает сценарий, где язык становится настолько нейтральным, что создается впечатление, будто автор предлагает нам не читать, а рассматривать — всматриваться в визуальные образы, сила которых заставляет на какое-то мгновение забыть о языке, а тем более о языке литературном. Но рискну предположить, что при всем интересе к кино основная проблема здесь все-таки литература. Точнее, тот момент, когда литература теряет литературность. Когда сохраняются и события, и действующие лица, и повествование, но сознательно устраняется что-то, что заставляло все это одновременно быть также и особой ценностью, иметь претензию на нечто большее, чем просто язык, настойчиво именоваться искусством. Говорить, писать, читать — это значит, между прочим, соответствовать определенному порядку ценностей, в том числе и литературных.
Эта традиция настолько сильна, что сам факт обращения к слову уже фактически становится первым шагом на пути к литературности. Почти невозможным оказывается преодоление этого рубежа. Роб-Грийе пытается использовать силу зрения. И потому кино здесь неслучайно, хотя и оно заражено литературой настолько, что сам визуальный ряд порой перестает иметь какое-либо значение. Глазу постоянно не хватает слов. Миру — литературы. Той литературной литературы, которая превращала объекты (видимости) в символы, в знаки внутреннего переживания. Роб-Грийе — один из тех, кто этому сопротивляется. Слова у него оказываются только вспомогательными элементами по созданию визуальных образов столь мощных (и в этом он перекликается с маркизом де Садом, Флобером и Кафкой), что они просто опустошают то пространство, где раньше на каждом шагу были оазисы смысла, в которых все человеческое было гарантировано и защищено.
Письмо Роб-Грийе Ролан Барт называет "белым", создающим особый "смысловой вакуум", где нет ценностей, где любые выводы случайны, но есть только реальность фактов, тщательно, при полном отсутствии эмоциональной риторики, выписанных и похожих на кинематографические блоу-апы. Может быть, своеобразный внутренний киноэкран прозы Роб-Грийе связан с тем, что именно кино, пользуясь многими литературными приемами, в силу своей оптической природы демонстрирует нам, что у литературы есть пределы. И это всегда пределы литературности, или, другими словами, пределы неявной идеологии самой литературы, постоянно отсылающей нас к некоему "внутреннему миру" произведения. А он на поверку оказывается всего лишь историко-культурной конструкцией, которая постоянно принижает функцию зрения, ориентируясь в основном на вычитывание "сообщения", "содержания", "образа".
Проза Роб-Грийе пытается выявить эту психологизирующую эстетику "внутреннего мира" и избежать ее. Он, пользуясь стандартными литературными приемами, обнажает именно то, что это всего лишь приемы (в "Проекте революции в Нью-Йорке" такая ироническая дистанция особенно заметна), что язык, освобожденный от штампов и навязчивых метафор, не в силах преодолеть барьер одной лишь "видимости" (предельная естественность которой, вполне возможно, стала достоянием его романов именно благодаря уже существующему кинематографу).
Естественный вывод таков: только из-за нашего пристрастия к словам, именам, обозначениям мы все еще называем это литературой. Мы пристрастны. Нам хочется удобств: чтобы литература была на бумаге, кино — на пленке, пустыня — на карте.
И тем не менее, несмотря на все вышесказанное, остается удивительное ощущение, что, даже вычистив литературное пространство своим взглядом, Роб-Грийе оставил нам не безжизненную пустыню, где некогда был человек, но место, подготовленное для испытания новых и новых отшельников письма.
ОЛЕГ Ъ-АРОНСОН
Ален Роб-Грийе. Проект революции в Нью-Йорке. М., "Ad Marginem", 1996. 224 с. Тир. 3500 экз.