В субботу, настроив телевизор на канал ОРТ, все желающие смогли наблюдать многочасовую церемонию открытия XXVI олимпийских игр в Атланте. Американцы — другого от них и не ждали — предложили грандиозное, голливудского размаха шоу. Впрочем, церемония открытия крупнейших спортивных форумов год от года становится все меньше похожа на задорный парад физкультурников и все больше — на изощренную и масштабную художественную акцию с нетрадиционной для спорта символикой и идеологией.
Все началось с Альбервиля — открытие зимних олимпийских игр в этом провинциальном французском городе стало одним из самых значительных моих эстетических впечатлений и, уверена, повлияло на все дальнейшие подобные церемонии. Альбервиль дал новый образ спорта, неожиданный и неповторимый. И ввел в олимпийскую моду не собственную причудливую находку, а сам поиск этого образа. В Альбервиле и закрытие, и открытие игр шли строго по протоколу, но абсолютно вопреки традиции. Телекомментаторы были поражены и не находили нужных слов, что не удивительно — они специализировались на спорте, а не на художественной критике.
Акция, вспомним, началась выходом артистов, облаченных в фантастичные синтетические пузыри, вызывающие в памяти персонажей демонической живописи Босха, а не исключительно сильных телом и абсолютно здоровых духом наследников гармоничных эллинов. Центральной темой представления стали "живые скульптуры" странной пластики — в вычурных позах застывали лыжники, гимнасты и конькобежцы, похожие на бродячих средневековых жонглеров. Грубая площадная культура, наивная эстетика и примитивная механика народной игрушки вдохновили организаторов трудного для восприятия изощренного зрелища, лишенного ожидаемой сентиментальности и здорового оптимизма. Спортсмены были предъявлены магами, обладателями исключительной, сверхъестественной власти над собственным телом. Их обреченное одиночество подчеркнуло и требуемое протоколом исполнением гимна страны-организатора — "Марсельезу" грянули не хор с оркестром, а спела без инструментального сопровождения угловатая девочка-подросток, поднятая вверх над стадионом в кромешной темноте. И словно в насмешку над великими иллюзиями Кубертена олимпийский огонь потух, когда на него "дунул" подвешенный на тросе толстяк с крылышками — ряженый рождественский ангел.
Следующая зимняя олимпиада так же обратилась к фольклору. В Лиллехаммере героями стали тролли, подчеркивающие неослабевающую и опять же мистическую связь норвежцев с природой. Экологическая мода, охватившая мир, особенно сильная в Скандинавии, стала ведущей темой церемоний. Спортсмены на них виделись простодушными здоровяками, потомками охотников и лесорубов, для которых быстрый бег на лыжах и лихое скатывание с крутых горок были необходимыми условиями выживания и проявлением естественным образом наработанной физической силы.
Эстафету подхватила Барселона. По-оперному пышный спектакль открытия напомнил, чему мир обязан Испании: коррида, фламенко, открытие Америки, сладкоголосые Монтсеррат Кабалье и Хосе Каррерас. Олимпийский огонь был зажжен лучником метко пославшим стрелу в олимпийскую чашу. Спорт — зрелище, театр, род искусства, где успех зависит от природных талантов и специальной выучки. Барселона подчеркнула, что спорт близок традиционной, классической культуре. Оперные кумиры собирают, как известно, многотысячные аудитории, и их имена так же часто склоняют в прессе как имена знаменитых футболистов и теннисистов. И их совместное присутствие на олимпийской арене абсолютно органично.
Понятно, что американская версия открытия олимпиады должна была отличаться от европейских и превосходить их зрелищностью и массовостью. Ожидалась, что зрителям предъявят чисто голливудское действо. Так и случилось. Шоу открытия было эффектным, энергичным, занимательным и поучительным. Оно так же, как и предыдущие, подчеркнуло связь спорта и национальной культуры, но не на мистической, а на прагматичной основе. Родина современной философии бизнеса и великого коммерческого кинематографа — США — решила провести самую успешную в коммерческом смысле олимпиаду (что неоднократно подчеркивали организаторы), и открытие ее было построено по законом массовой, приносящей доход культуры.
Церемония проходила на закате, и сидящие на трибунах зрители вполне могли чувствовать себя смотрящими фильм в огромном открытом кинозале. Как и в последних чемпионах американского кинопроката крепкий сюжет церемонии был подкреплен пиротехническими спецэффектами, марионетками, танцорами и певцами в не столько сложных, сколько зрелищных костюмах (чтобы было хорошо видно и с трибун, и на экранах телевизоров). Как и в показательных коммерческих фильмах здесь могли проявить себя и солисты, и ансамбли. Как и всякая высококачественная массовая культпродукция, шоу было познавательным (напомнившим о греческих корнях олимпиады) и патриотичным (вставной сюжет в память Мартина Лютера Кинга).
Темой напрасного зубоскальства могло бы стать соблюдение политкорректности (олимпийский огонь зажег превратившийся в инвалида Мухаммед Али, в Атланту были приглашены дети израильских атлетов, погибших на мюнхенской олимпиаде). Но абсолютно сделанное, искусственное (даже протокольные голуби оказались муляжами), точно просчитанное зрелище требовало источника открытых эмоций и непосредственных чувств, а их обязательно — чему свидетельство последнее вручение "Оскара" — вызывают инвалиды. И этот расчет вовсе не выглядит циничным — массовая культура, в отличие от элитарной, несет моральную ответственность перед своей огромной аудиторией и должна вызывать только добрые чувства, в том числе и сострадание. Совершенно не важно, какими ухищрениями его пробуждают.
Десять тысяч участников атлантской олимпиады прошествовали в колоннах под национальными флагами, одетые в большинстве словно примерные клерки: строгие костюмы, шляпы и галстуки (разнообразие внесли лишь эксцентричные британцы в шортах и теннисках, а также монголы, швейцарцы и представили некоторых африканских стран, оживившие впечатление стилизованными версиями национальных костюмов). Они словно проассистировали режиссерам церемонии открытия, утверждавшим, что спорт сегодня — это почетная высокооплачиваемая работа, качественное исполнение который приносит личный успех и способствует процветанию общества.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА