Завершилась полугодовая сессия Думы. Спикер Геннадий Селезнев пожелал коллегам хорошо отдохнуть, укрепить здоровье и набраться сил "для предстоящих нелегких дел". Депутаты, впрочем, расстались ненадолго: в августе им еще предстоит решить вопрос о главе нового правительства. С претендентом на этот пост — Виктором Черномырдиным — Селезнев вчера имел 30-минутную беседу. Обменявшись мнениями по итогам сессии и вопросам взаимодействия, спикер деликатно намекнул премьеру, что депутаты не могут работать "в условиях нищеты". И премьер, по словам Селезнева, с этим согласился.
Нищета — в России понятие глубоко философское. Ибо каждый толкует его по-своему. Бывает, например, и так: трудятся граждане в просторном, турецкими мастерами отреставрированном комплексе зданий в центре Москвы, где даже в жару свой микроклимат, а многочисленные кабинеты и приемные напичканы самой совершенной оргтехникой и мебелью на самый придирчивый вкус, а у подъездов впритирку паркуются новенькие Audi и "Волги". Но все равно это — нищета. Ибо трудящимся в этом комплексе, как и трудящимся вне его, порой задерживают зарплату, ограничивают в пользовании служебным автомобилем, а в самом учреждении, при всем его компьютерном изобилии, до сих пор отсутствует электронная база данных, в хозяйстве крайне необходимая. Потому как в хозяйстве — перерасход.
О "нищете", в коей оказались депутаты, Ъ подробно писал вчера. Тема эта, однако, всплыла не только на встрече Селезнева с Черномырдиным (спикер, видимо, посчитал, что накануне утверждения премьера в Думе обсудить с ним бедственное положение палаты — момент самый подходящий), но и на вчерашней пресс-конференции спикера. Дело, оказывается, вовсе не в предвыборном перерасходе средств и раздутом думском штате. Дело в том, что Дума, по словам Селезнева, профинансирована лишь на 1/3, да еще в наследство от предшественников ей достался долг в 40 млрд рублей. Что же касается "отдельных депутатов", заявляющих, что значительная часть средств израсходована на предвыборную кампанию Зюганова, то их спикер предупредил: фракция КПРФ намерена обратиться с исковым заявлением в суд по поводу "клеветнических и злых наветов". Будет ли фракция оспаривать в суде тезис о том, что именно Дума (со всеми ее средствами связи, техникой, транспортом, "подъемными" и прочим) стала на время избирательным штабом левых, спикер не уточнил.
Но Бог с ними, с финансами. В трудных условиях Дума, по данным Геннадия Селезнева, на 42 пленарных заседаниях приняла 161 закон. Из них 15% посвящены проблемам социальной защиты, по 10% — госстроительству, экономике и укреплению правопорядка. Более всего повезло международным отношениям: ратификация международных договоров и соглашений — это 30% думского плана по валу. И это несмотря на то, что, как гласит итоговый доклад председателя палаты, "в государстве отсутствует ясно сформулированная внутренняя и внешняя политика". Отсутствует — что справедливо — и общенациональная концепция реформирования системы российского законодательства. Хотя ее создание является в том числе и думской прерогативой.
Палата, однако, от созыва к созыву темпы наращивает. По данным Селезнева, доля времени, уделяемого рассмотрению законодательных вопросов, выросла до 42% (по сравнению с 34% в рыбкинской Думе). Каким образом думские эксперты столь точно хронометрируют законотворческий процесс, остается загадкой. Зато известно, что самую значительную часть вышедших из-под пера думцев документов составили постановления. Их, по данным на 11 июля, принято 536. Постановления по большей части политические, исполненные предвыборных эмоций, но никак не законотворческого смысла. Самыми громкими стали эмоции по беловежскому вопросу, когда 15 марта Дума чуть было не восстановила СССР, изрядно напугав соседей ближних и дальних. "К сожалению, — говорится в итоговом докладе, — в этой работе мы не обходились без острой политической полемики". С тенденцией этой предложено бороться. Ибо "только хладнокровная и прагматичная законотворческая работа поможет быстрее любых других, в том числе и внешне эффектных действий, выйти стране из кризиса, а народу — дать простор для творчества и созидания".
Мешают Думе отдельные депутатские инициативы. В докладе так и сказано: "Смотреть на действительность через розовые очки мы не имеем права". Невооруженным же глазом на думском горизонте видна некая странная структура — то ли Политический консультативный совет, то ли предпарламент. На пресс-конференции Селезнев предостерег этот рыбкинский орган от попыток подменить парламент: "Если это произойдет, мы обратимся в КС или примем соответствующие законы. Второго парламента России не надо", — и призвал президента "не выносить парламент из парламента". Собственно, что же это за орган, и в самом деле не ясно. Если это консультативный совет, то почему в таком случае молва разнесла встревоживший Селезнева слух о том, что его глава Иван Рыбкин — это уже почти думский спикер? (Селезнев недоумевает: "Почему кресло спикера представляется руководителю ПКС таким медовым — оно утыкано шипами, я это ощущаю".) Если это предпарламент, то, следуя историческим аналогиям, он должен предшествовать выборам в парламент настоящий. А до этого в ближайшее время, кажется, не дойдет. Если это своего рода депутатский Гайд-парк, то почему при президенте? Селезнев на этот счет философски заметил: "Пусть работают, может, и насовещают чего президенту". Может, и Дума в новом полугодии "совещать" будет эффективнее. Пока же из общего числа принятых законов, без учета законов о ратификации, возвращено думцам более трети.
НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА