Почти весь сегодняшний обзор посвящен работе адвокатов по уголовным делам. Мы рассказываем о том, как защитник добился освобождения банкира Игоря Обозинцева (см. также стр. 20), а еще три адвоката, уже в другом деле, доказали, что их подзащитные не вымогатели. В результате действия обвиняемых суд переквалифицировал на самоуправство и освободил от наказания. Еще в одном уголовном деле присяжные вынесли противоречивый вердикт, что позволило адвокатам добиться отмены приговора. В заключение поучительный рассказ о том, как должен выглядеть милиционер, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что это сотрудник правоохранительных органов. Единственное гражданское дело обзора посвящено защите права собственности.
Как банкиров сажают и как их освобождают
О том, что наступил очередной этап борьбы в верхах, общественность время от времени может судить по некоторым признакам — неожиданным арестам, задержаниям, отставкам и прочим скандалам вокруг известных имен. Не исключено, что и неприятности потомственного банкира, председателя правления "Интурбанка" Игоря Обозинцева тоже каким-то образом связаны с выяснением отношений между некими важными персонами. Однако его адвокат, руководитель адвокатского бюро "Аргумент" Анатолий Кучерена (Мосгорколлегия) первый этап борьбы за своего клиента выиграл — Игорь Обозинцев освобожден из-под стражи. Особый интерес эта история вызывает еще и потому, что она стала, пожалуй, первым крупным уголовным делом, возбужденным Федеральной службой налоговой полиции (ФСНП) после получения ею соответствующих полномочий в декабре 1995 года.
Об аресте банкира 17 мая этого года Ъ уже подробно рассказывал, а о его освобождении 2 июля см. стр. 20 этого номера. Мы же остановимся на роли адвоката в этой истории, но сначала напомним вкратце суть дела.
16 мая Игоря Обозинцева неофициально попросили явиться в управление налоговой полиции Москвы якобы для беседы с одним из генералов этой службы. "Беседа" однако затянулась на полтора месяца, поскольку банкира сразу задержали по ст. 122 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) как лицо, подозреваемое в преступлении, а на следующий день арестовали на десять суток для предъявления обвинения (ст. 90 УПК). 24 мая обвинение было предъявлено. Обозинцеву вменили незаконные сделки с валютой, совершенные должностным лицом (ч. 2 ст. 162-7 УК — до трех лет), и сокрытие от налогов в особо крупных размерах (ч. 2 ст. 162-2 УК — до 5 лет с конфискацией имущества или штраф суммой до 500 минимальных окладов).
Дело в том, что в 1993 году "Интурбанк" приобрел в Хельсинки гостиницу "Риволи-Жарден", не имея лицензии на использовании валюты в качестве средства платежа. Кроме того, у самого г-на Обозинцева на депозитном счете в его банке лежало 500 млн рублей, которые он якобы и скрыл от налоговой службы.
Сразу после ареста банкира его жена обратилась к адвокату Анатолию Кучерене. Тщательно ознакомившись с материалами дела, г-н Кучерена пришел к выводу, что все действия налоговой полиции в отношении его подзащитного от начала и до конца совершенно незаконны. Поэтому он сосредоточил внимание не на фактических обстоятельствах дела (которые, по его мнению, тоже весьма сомнительны), а на действиях самих полицейских, поставив в первую очередь вопрос об освобождении Обозинцева из СИЗО.
Задача оказалась не из простых. Во-первых, следователь долго не давал разрешения на свидание с подзащитным, ссылаясь на то, что у него нет нужной печати: мол, ехать за ней далеко, а времени и так не хватает. Во-вторых, на все ходатайства адвоката об освобождении арестованного и о проверке обоснованности возбуждения самого уголовного дела долгое время никакой реакции не было. Но и капля камень точит, а здесь Кучерена обрушил на голову правоохранительных органов целый поток требований — всего им было заявлено десять ходатайств в шесть различных инстанций, вплоть до Генпрокуратуры.
Адвокат утверждал, что ФСНП грубо нарушила закон уже тогда, когда вызвала Обозинцева, не подкрепив свои действия какими бы то ни было официальными документами, как того требует статья 155 УПК. При этом оказалось, что статью 162-7 УК, по мнению г-на Кучерены, его подзащитному вообще вменять не имели права. Дело в том, что на момент покупки гостиницы в 1993 году этой статьи в кодексе не было, а была аналогичная ей 88-я статья. Закон же 1994 года (тогда вступил в силу ныне действующий УК) применять к преступлению, совершенному в 1993 году, нельзя. Но мало того, в феврале 1994 года в отношении лиц, совершивших преступления, предусмотренные данной статьей, была объявлена амнистия. А это означает, что следователь должен был сначала спросить у Обозинцева, согласен ли он на применение к нему акта амнистии, и уже только в случае отказа возбуждать дело. И уж совсем странно выглядит все это, если учесть, что "Интурбанк", на чьем балансе находится гостиница, давно уже уплатил штраф в $500 тыс. за безлицензионную операцию.
Но и это не все: с эпизодом об уклонении от уплаты налогов (ст. 162-2) у следствия тоже, по мнению адвоката, вышел конфуз. Кучерена утверждал, что уголовное законодательство предусматривает ответственность по этой статье только в отношении юридических лиц. Деньги же на счету Обозинцев держал как частное лицо. Следователи, правда, трактовали это иначе, опираясь, видимо, на прецеденты осуждения по данной статье частных лиц.
Настойчивость адвоката возымела действие, и Генпрокуратура провела-таки проверку по его ходатайствам. Проверка показала, что в действиях ФСНП в самом деле имеют место "явные нарушения закона", и поэтому Обозинцева надо срочно освободить из-под стражи. 1 июля Генеральной прокуратурой было вынесено представление об этом прокурору Москвы, причем там указывалось, что к должностным лицам городской прокуратуры и налоговой службы, виновным в "явно незаконном задержании", должны быть приняты соответствующие меры. На следующий же день банкира освободили.
Однако и освобождение, как считает адвокат, сопровождалось очередным нарушением закона. Зампрокурора Москвы, подписавший постановление об освобождении, заявил, что Обозинцев должен до 9 июля внести за себя залог в $5 млн (сумма, правда, потом была снижена до 5 млрд рублей, т. е. $1 млн). Эта процедура повергла адвоката в недоумение: ведь по закону сначала вносится залог, а уж потом человека освобождают. Более того, налоговая служба деньги требует наличными, хотя, если действовать по закону, они должны быть переведены с конкретным целевым указанием на счет ФСНП. Г-н Кучерена расценил все это как "намеренное издевательство", потому что в случае невнесения залога Обозинцева могут опять посадить. Сам же банкир говорит, что таких денег он просто найти не в состоянии. Вопрос должен был решиться в минувший вторник, однако в понедельник банкира положили в больницу на операцию (у него обострение холецистита).
Что же касается фактических обстоятельств дела, то адвокат считает, что в действиях г-на Обозинцева состава преступления нет, и продолжает бороться за своего подзащитного. В прокуратуру Москвы им заявлено ходатайство о прекращении уголовного преследования его подзащитного или хотя бы об изменении меры пресечения на подписку о невыезде.
Так иногда складываются дела у крупных бизнесменов. У относительно мелких предпринимателей проблемы, конечно, помельче — в том смысле, что суммы, с которыми они имеют дело, на несколько порядков меньше, и изощренная закулисная борьба "олимпийцев" им незнакома. Но по-человечески их драмы, оборачивающиеся подчас трагедиями, ничуть не менее значимы. Ниже речь пойдет о попытке коммерсантов своими силами разобраться с необязательными должниками, хотя давно известно, что заканчивается это, как правило, обвинением в вымогательстве.
Оргпреступность — сводная сестра самоуправства
Одна из серьезнейших проблем наших коммерсантов — как вернуть свои деньги, отданные в долг. И сюжеты здесь, как правило, одни и те же: предприниматель дает ссуду, обратно ее не получает, сам оказывается в должниках перед партнерами и в итоге, попытавшись получить свои же деньги без обращения в суд, все-таки привлекается к суду, но уже как обвиняемый в вымогательстве (ст. 148 УК). Должник же, обращающийся в РУОП с заявлением о вымогательстве, выступает в роли потерпевшего. А поскольку неудачливый кредитор, как правило, действует не один, то судят не просто вымогателя, а "организованную преступную группу", "обезвреженную" правоохранительными органами. А за групповые действия (ч. 5 ст. 148) минимальный срок — 6 лет, максимальный — 15 лет с конфискацией имущества. Кого-то сажают, но кого-то адвокатам все-таки удается вытащить из тюрьмы, добившись переквалификации обвинения на статью о самоуправстве (ст. 200 УК, до полугода исправработ).
Именно это удалось сделать адвокату 11-й юрконсультации Мосгорколлегии Алексею Месяцеву, заведующему 9-й юрконсультацей той же коллегии Юрию Поплутину и адвокату Валерию Обухову из Московского филиала Санкт-Петербургской коллегии адвокатов. Их подзащитные Сергей Иванов, Магомед Перучев и Дмитрий Овчинников пытались получить $14 тыс. с сотрудницы турфирмы "Измайлово" Ларисы Галицкой, которые та должна была Иванову, но отдавать не хотела.
Эта вполне заурядная история началась в конце декабря 1994 года, когда Галицкая заняла у Иванова $7 тыс. "на несколько дней". Иванов ее хорошо знал, а потому и не потребовал расписки, о чем вскоре пожалел. "Несколько дней" растянулись на несколько месяцев, а Галицкая, похоже, денег возвращать и не собиралась. При этом сам Иванов стал испытывать серьезные финансовые трудности. Ему пришлось самому занять $7 тыс. у Магомеда Перучева, пообещав возвратить долг после расчета с Галицкой.
Галицкая, однако, помалкивала, и Перучев через месяц стал требовать с Иванова уже $14 тыс., накрутив неустойку за задержку с выплатой долга. Понимая, что с Иванова этих денег не получить, пока Галицкая не вернет тому долг, Перучев решил разобраться с ней сам.
В начале июня 1995 года в офис к неплательщице явились Иванов, Перучев и некий Дмитрий Овчинников. Они потребовали с нее $14 тыс. (с процентами за задержку). И тут Галицкая всех удивила: она заявила, что ничего никому не должна.
Мужчины дали день на размышления — может быть, одумается. Но и на следующий день Галицкая продолжала настаивать на своем. Тогда ей пригрозили расправой. Дальше все развивалось как обычно: должница обратилась в РУОП, и в очередной раз явившиеся к ней Иванов, Перучев и Овчинников были задержаны.
Всех троих обвинили в вымогательстве денег "организованной преступной группой". Защиту Иванова принял адвокат Валерий Обухов, Перучева защищал Алексей Месяцев, а Овчинникова — Юрий Поплутин.
На следствии и в суде (Измайловском) они настаивали на том, что никакого вымогательства не было: они лишь пытались вернуть свои деньги. Об этом, по мнению адвокатов, свидетельствовали косвенные доказательства. Так, например, руководитель пресс-службы НТК "Петровка" Владимир Джаши показал, что Иванов обращался к нему с просьбой дать Галицкой кредит в 300 млн рублей. Значит, последняя действительно нуждалась в деньгах. Ее родной брат подтвердил, что сестра действительно брала у Иванова деньги.
В суде г-н Поплутин задал потерпевшей вопрос: если она действительно ничего не должна Иванову, то почему не обратилась в милицию еще в апреле 1995 года, когда тот впервые стал настойчиво требовать возврата денег? Ответа адвокат не получил.
При этом адвокаты отметили, что факт угрозы убийством ничем, кроме слов самой потерпевшей, не подтверждается, а у обвиняемых при задержании не нашли ни оружия, ни каких-либо других предметов, которые могли бы быть использованы в этом качестве. Большие сомнения вызвал у них и тезис об "организованной группе", поскольку свидетели показывали, что, например, Овчинников и Иванов вообще виделись лишь три раза в жизни, когда ездили к Галицкой.
Разобравшись в происшедшем, суд признал Галицкую должницей и переквалифицировал действия обвиняемых на самоуправство, освободив их из-под стражи сразу после вынесения приговора. От исправработ они тоже были освобождены, поскольку отсидели год в СИЗО.
Право собственности священно
В центре Москвы много домов, очень привлекательных для различных коммерческих структур. Но вот ведь какая незадача: во многих из них живут люди. В префектуре Центрального административного округа (ЦАО) нашли выход из этой ситуации. Там просто-напросто объявляют жильцам, что их дом вот-вот рухнет, поэтому всех надо срочно выселить куда-нибудь в отдаленные районы.
Именно такая история случилась с жильцами дома #1/12 в Газетном переулке (бывшая улица Огарева) в самом центре столицы. Однако стараниями известного адвоката Мосгорколлегии Гералины Любарской (юрконсультация #16) все остались на своих местах.
Дом этот весьма знаменит. Построили его еще в 1933 году, и проживали там в свое время многие известные артисты, например, Тарасова, Москвин, Баталов, Гиацинтова и др. Нынешние жильцы в свое время даже ставили вопрос о том, чтобы объявить здание памятником и повесить на него мемориальные доски. Власти, однако, их не поддержали.
Но дом этот еще и многострадальный. Дело в том, что начиная с 1980 года городские власти и жилищные организации предпринимали неоднократные попытки перевести его в нежилой фонд. Так, например, в 1987 году было даже соответствующее решение Мосгорисполкома на этот счет, однако через три года Моссовет его отменил. Но для этого жильцам пришлось писать жалобы в Политбюро ЦК КПСС и на съезд партии. Тогда только это и помогало.
И вот в 1995 году новая напасть: в октябре этого года префект ЦАО А. Музыкантский распорядился выселить жильцов одного из подъездов. В свою очередь Дирекция единого заказчика территориального управления (ТУ) "Пресненское" тут же распорядилась в экстренном порядке оградить "аварийное здание", и только потом МосНИИжилпроект получил задание дать техническое заключение о состоянии дома. Среди жильцов потом ходили упорные слухи, что весь подъезд намеревался купить сын одного очень известного певца.
Однако времена ныне не те, что прежде. Теперь незаконные действия властей, ущемляющие права граждан, можно оспаривать в суде. Жильцы многострадального дома — певица Валерия Новикова и ее соседки Алла Стибеева и Лидия Орлова — обратились за помощью к адвокату Гералине Любарской. Вслед за этим в Пресненский межмуниципальный суд был подан иск треж квартировладелиц о защите прав собственников и о признании недействительным постановления префекта и распоряжения дирекции ТУ. Одновременно с этим истцы обратились в трест Геологогеодезических и картографических работ (Мосгоргеотрест) за заключением о том, является ли их дом аварийным или нет, и в каком он вообще состоянии.
В феврале 1996 года был получен ответ: дом вполне пригоден для жилья и аварийным не является. Аналогичное заключение пришло в апреле и из МосНИИжилпроекта.
Заручившись этими документами, г-жа Любарская доказала в суде, что исковые требования ее доверителей вполне справедливы. При этом адвокат ссылалась на ст. 304 ГК, согласно которой не утраченное право собственности должно быть защищено. А в данном случае жильцы права собственности как раз и не утратили, но оно было существенно нарушено. Конституция же гарантирует государственную защиту прав и свобод, причем гарантией является именно судебная защита (ст. 45 и 46). Суд же, в соответствии со ст. 13 ГК, должен признать недействительным тот акт госоргана или органа местного самоуправления, который нарушает гражданские права и охраняемые законом интересы гражданина.
Говоря о праве своих доверителей обжаловать неправомерные действия должностных лиц, Любарская ссылалась не на Гражданско-процессуальный кодекс, где такая возможность предусмотрена, а опять же на Конституцию (ст. 40), поскольку, по ее мнению, речь в данном случае шла не о конкретных нарушениях со стороны чиновников, а именно о праве граждан на защиту со стороны государства.
Суд признал, что право собственности должно быть защищено, и значит, распоряжение префекта и распоряжение дирекции ТУ недействительны.
Присяжные тоже ошибаются
В судах присяжных адвокатам в некоторых отношениях проще: на присяжных действуют не только юридические доводы, но и житейская логика, и здравый смысл. Судьи обычно к таким аргументам глухи. Но если адвокаты не согласны с вердиктом присяжных, то обжаловать его уже нельзя. Кроме тех случаев, правда, когда вердикт, вынесенный присяжными, противоречив. Тогда у адвоката есть возможность обжаловать приговор суда и добиться нового рассмотрения дела. Это как раз и удалось адвокатам Дмитрию Харитонову и Тимофею Гридневу из адвокатского бюро "Партнеры" (Коллегия адвокатов г. Москвы), считавших, что при вынесении вердикта и приговора в Мособолсуде был нарушен ряд статей Уголовно-процессуального кодекса (УПК).
Подзащитные адвокатов — братья Игорь и Владимир Рудаковы — обвинялись в разбойном нападении на лесника Александра Щукина (ч. 2 ст. 146 УК — от 6 до 15 лет), а Игорь еще и в умышленном уничтожении его имущества (ч. 2 ст. 149 — от 3 до 10 лет).
Преступление было совершено в октябре 1994 года в Ступинском районе Московской области. Братья что-то не поделили с лесником, у которого местные жители регулярно покупали водку. Рудаковы побили Щукина, а потом забрали у него из дома магнитолу "Панасоник" 1976 года выпуска и электропилу. Для большей убедительности, видимо, Игорь Рудаков еще поджег дом лесника. Дом сгорел дотла.
На следствии и в суде братья утверждали, что виноват во всем был сам Щукин, который за два месяца до происшествия "ни за что" избил Игоря Рудакова, но потом решил загладить свою вину. Он тогда якобы выдал побитому расписку, что заплатит ему в качестве отступного 500 тыс. рублей. Но время шло, а денег лесник возвращать и не собирался. Тогда братья решили забрать его вещи в счет "долга" и "немного поучить".
Присяжные все внимательно выслушали и пошли совещаться. Их вердикт гласил: Рудаковы виновны во вменяемых им преступлениях. На основании этого судья приговорил Игоря к десяти, а Владимира — к восьми годам заключения.
Однако, по мнению их адвокатов, и вердикт, и приговор были вынесены с существенными нарушениями УПК. Дело в том, что вердикт содержал существенное противоречие: признав, что поджог дома Игорем Рудаковым не доказан, присяжные все-таки признали его виновным в этом преступлении. Судья обратил на это внимание присяжных и попросил их уточнить вердикт, что и было сделано после семиминутного совещания. При этом с первым противоречивым вердиктом адвокатов не ознакомили.
Все это Гриднев с Харитоновым и изложили в кассационной жалобе, поданной в Верховный Суд России. По их мнению, короткий срок повторного совещания присяжных и неознакомление адвокатов с первоначальным вердиктом шли вразрез с ч. 2 ст. 245 УПК (провозглашение вердикта коллегией присяжных). Адвокаты указали, что тем самым участники процесса (в данном случае сами адвокаты) были лишены возможности участвовать в обсуждении противоречивости вердикта и высказывать свое мнение о необходимости внести изменения в вопросный лист.
Кроме того, адвокаты указали в жалобе, что присяжным не был поставлен вопрос о том, с какой целью Рудаковы применяли насилие к Щукину, — хотели его ограбить или просто отомстить обидчику. А это очень важно для установления умысла, а значит, и для квалификации состава преступления.
В итоге кассационная палата Верховного Суда отменила приговор суда первой инстанции и направила дело на новое рассмотрение.
Милиционер был "замызганный, грязный и небритый"
Общественных туалетов в Москве никогда не было слишком много. Но сейчас они стали просто раритетами. Из-за этого возникают иногда довольно неприятные коллизии. Об одной из них, в результате чего строители Владимир А., Александр Б. и Андрей М. оказались на скамье подсудимых, пойдет речь ниже. Дело в том, что приятелям приспичило по малой нужде, но милиционеры, которые сами, безусловно, никогда в такой ситуации не оказывались, не пожелали войти в их положение. Строители же, в свою очередь не пожелали разбираться в том, кто на них "наехал", поскольку милиционеры были в штатском. В итоге друзья оказались на скамье подсудимых по обвинению в сопротивлении сотрудникам милиции (ч. 2 ст. 191-1 УК — от 1 до 5 лет), а Владимира А. обвинили еще и в незаконном ношении оружия (ч. 1 ст. 218 УК, от 3 до 8 лет). Выручали их адвокаты из 140-й юрконсультации Межреспубликанской коллеги Владимир Карчевский и Валерий Золотарев.
Было это в декабре 1994 года. Владимир А., Александр Б. и Андрей М., а также еще два их приятеля после работы отправились в кафе. Первые трое по дороге завернули за какой-то киоск, что не понравилось двум гражданам в штатском (впоследствии выяснилось, что это были сотрудники милиции), которые и сделали им замечание. В ответ милиционеры, согласно их показаниям, услышали о себе много интересного. Видя такое неуважение, они заявили, что работают в милиции, причем один из них достал пистолет, а второй побежал за подмогой. В ходе завязавшейся потасовки Владимир А. выхватил у милиционера оружие и убежал. Но вовремя одумался (по его словам) и вернулся. Тут его и задержали подоспевшие на подмогу оперативники из ближайшего отделения. Задержали также Александра Б. и Андрея М. В 6-м РУВД Центрального административного округа возбудили уголовное дело о сопротивлении работникам милиции, вменив Владимиру А. еще и статью о незаконном ношении оружия. Владимира арестовали, а с его приятелей взяли подписку о невыезде. Следствие вела Замоскворецкая прокуратура.
Адвокаты Владимир Карчевский и Валерий Золотарев сразу заявили ходатайства о прекращении уголовных дел в отношении Александра Б. и Андрея М. По мнению адвокатов, их подзащитные не знали, что перед ними милиционеры, а Андрей М. к тому же, согласно показаниям его друзей, вообще не участвовал в драке. Однако ходатайства не удовлетворили, и дело было передано в Замоскворецкий суд.
На процессе адвокаты повторили то, что ими было заявлено в ходатайстве: состава преступления нет. По показаниям их подзащитных и свидетелей, никто из них не мог предположить, что "замызганный, небритый и грязный" человек с пистолетом в руке — милиционер. Поэтому ему на слово не поверили, а удостоверение, как утверждали подсудимые, он показал лишь после того, как лишился пистолета. Причем разглядеть документ не дал.
Что касается драки, то, по мнению адвокатов, это было не сопротивление сотруднику милиции, а защита от вооруженного человека. К тому же, по словам самих подсудимых, никакой драки в общем-то не было: просто когда Владимир вырывал оружие из рук неизвестного, оба поскользнулись и упали. Милиционеры, правда, по-другому интерпретировали случившееся, но доказать ничего не смогли.
Адвокаты же утверждали, что в действиях Владимира А., у которого при задержании изъяли пистолет, не было состава преступления. Просто находясь в сильном возбуждении от всего происшедшего, он убежал к метро, где хотел сдать пистолет дежурному милиционеру. Но, поскольку того на посту не оказалось, Владимир отправился в местное отделение милиции, находившееся неподалеку от места происшествия. По дороге его и взяли милиционеры.
Адвокаты не ограничились защитой, а сами перешли в нападение. Они заявили, что милиционер вытащил пистолет неправомерно. Получается, сотрудники милиции могут применять оружие по любому поводу? Они задали судье и заседателям вопрос: не страшно ли им, что таким сотрудникам правоохранительных органов доверяется оружие?
В итоге с доводами адвокатов согласился даже прокурор, и всем троим обвиняемым суд вынес оправдательный приговор за отсутствием в их действиях состава преступления.
ЕЛЕНА Ъ-ВРАНЦЕВА, АЛЕКСЕЙ Ъ-ГЕРАСИМОВ, МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН