Празднуя годовщину своего издания, главный редактор русской версии "Плейбоя" Артем Троицкий провел юбилейные чтения на тему "Плейбои и коммунисты". По мнению Троицкого, объекты его исследования совершенно противоположны друг другу: "Плейбой не может быть догматиком, придерживающимся агрессивных, связанных с насилием взглядов, которые разделяют коммунисты". Желая показать всю силу непримиримого антагонизма между "Плейбоем" и коммунизмом, Троицкий отметил, что "не смог бы представить себе лидеров КПРФ Геннадия Зюганова и Валентина Купцова с журналом 'Плейбой' в руках даже в качестве предвыборного маневра".
Конечно, в реальности жизнь была сложней, нежели в историософской концепции Троицкого, — в застойные годы именно свежий номер "Плейбоя" (не русскоязычного) был традиционным сувениром, привозимым ответственными коммунистами на Родину с фронтов идеологической борьбы, которой они предавались на Западе. Известный догматизм совзагранработников не противоречил мудрому пониманию того, что врага нужно знать в лицо (а в случае с "Плейбоем" — также и в другие части тела). Однако рассуждения про предвыборные маневры Зюганова и Купцова отдают не просто некоторым упростительством, но даже и совершенно несправедливым отношением к вождям КПРФ. Предвыборные маневры — не всякие публичные жесты и поступки, но такие, которые направлены на приобретение благосклонности избирателей. Но электорат КПРФ состоит преимущественно из людей с консервативными взглядами на половую мораль, а в силу преклонного возраста и материальной нужды возбуждающий страстные помыслы некогда запретный плод не является для них столь привлекательным, как для Троицкого. Это признает и сам редактор, отмечая, что "в российской провинции (а электорат КПРФ по преимуществу провинциален. — Ъ) и сейчас журнал воспринимают как нечто весьма постыдное". Но в таком разе, если бы Купцов и Зюганов предались демонстративному изучению "Плейбоя" на глазах у избирателей, это могло бы вызвать лишь справедливое негодование масс по поводу вождей, которые мнимо радеют об интересах простого народа, а в действительности, не стыдясь ни окружающей их горькой народной нужды, ни собственных седин и лысин, готовы прилюдно разжигать свое старческое любострастие. Очевидно, что, выступи Зюганов и Купцов героями пропагандируемого Троицким сюжета "Сусанна и старцы", это вызвало бы совершенное охлаждение к ним преданного прежде электората и катастрофическую потерю голосов. В том и заключается политическая мудрость лидеров КПРФ, что они не поддались коварным призывам Троицкого, пытавшегося разжечь в них пылкие страсти и побудить к опрометчивым поступкам — и тем сохранили своих верных приверженцев.
Возможно, впрочем, что Троицкому удалось зародить сомнения в душу Зюганова, ибо лидер КПРФ в последнее время отчего-то ополчился именно на более всего ему преданных избирателей старшего возраста — не иначе, как по причине их нелюбви к "Плейбою". Как указал лидер КПРФ, "никто всерьез не воспринял эти антикоммунистические 'страшилки'! Молодежь и средний возраст им не поддались. Людей старшего поколения, увы, удалось обмануть... Мы недооценили защищенность старшего поколения его же собственным опытом. Слухи — вот-де коммунисты отнимут твою пенсию, твою дачу, твою фирму, затеют гражданскую войну — сыграли огромную роль".
Более всего поражает признание Зюганова в недоооценке жизненного опыта старшего поколения, знающего, что родное социалистическое государство умеет одно — грабить. Скорее всего Зюганов излишне оптимистически оценивает уровень антикоммунистической сознательности стариков, ибо дурную память о прошлом всегда уравновешивает тоска по былой молодости, однако создается впечатление, что старшее поколение отныне списано им со счетов. То ли причина этого чисто эмоциональная и он ведет себя, как глава семьи, униженный начальством на работе и срывающий зло на близких в кругу семьи, то ли Зюганов, напротив, совершенно рационально рассудил, что на выборах 2000 года престарелый электорат в силу понятных печальных причин уже не будет представлять такой силы и потому с ним можно не считаться.
Одновременно с Зюгановым и прямо на глазах аналогичную идейную эволюцию проделывает его старший товарищ Анатолий Лукьянов. С интервалом в один день Лукьянов сперва объяснил нежелание менять название КПРФ тем, что "у нас славная история, нам нечего стыдиться и не в чем раскаиваться", а затем обесславил историю родной партии, указав, что лишь "нынешнему (а что же с прошедшими? — Ъ) поколению коммунистов нечего стесняться своего прошлого и не перед кем раскаиваться". Более внятного подразделения истории КПСС на славные и бесславные периоды от Лукьянова получить не удалось — возможно, в связи с тем, что искусный в диалектике председатель ВС СССР готовит новую горделивую формулу — "нам нечего стесняться своего будущего и не перед кем в нем раскаиваться".
Покуда в устах Лукьянова мгновения истории КПСС самым многоразличным образом раздают кому позор, кому бесславье, а кому бессмертие, исполнитель данной популярной песни, советник столичной мэрии по культуре Иосиф Кобзон обратился к Государственной думе с просьбой разобраться в приписываемом ему позоре и по итогам разбирательства даровать ему или бесславие, или бессмертие. По просьбе певца-культуртрегера вице-спикер от ЛДПР Гуцериев подготовил одобренный Думой запрос в прокуратуру, МВД и ФСБ, где отмечается, что "разного рода политические, общественные и государственные деятели развернули массированную клеветническую кампанию в отношении И. Кобзона, голословно обвиняя его в связях с криминальным миром. Грязная кампания по дискредитации заслуженного и уважаемого человека привела к тому, что различные страны мира отказывают ему в выдаче въездных виз, и серьезно подрывает его деловую репутацию".
Проводимый по линии ЛДПР официальный запрос касательно чьих-либо связей с криминальным миром представляется чрезмерно усложненным, ибо, чем прибегать к косвенному методу обращения в МВД, ФСБ etc., ЛДПР могла бы установить истину путем непосредственного обращения за справкой в свои низовые структуры. Впрочем, неясен даже и самый смысл запроса. Указывая, что обвинения против Кобзона носят грязный и клеветнический характер, Дума тем самым уже окончательно установила заведомую ложность этих обвинений. Довольно бессмысленно требовать от правоохранительных инстанций информации по и так уже безоговорочно решенному вопросу. Если думцы действительно желали помочь гонимому Кобзону, народным представителям следовало бы простым постановлением выписать певцу охранную грамоту типа той, которую Ришелье сочинил для миледи: "Все, что сделал предъявитель сего, сделано по нашему приказанию и для блага государства".
Вероятно, и ген. Лебедю придется заказать в типографии охранные грамоты аналогичного содержания, ибо число его соратников и сотрудников, затронутых зловонным дыханием клеветы, растет и ширится. Последнее приобретение секретаря СБ — его советник по экономическим вопросам, бывший ректор МИНХ им. Г. В. Плеханова Владимир Грошев, в начале очистительной горбачевской перестройки покинувший ректорский пост в связи с выдвинутыми в его адрес нареканиями касательно той бескорыстной помощи, которую он оказывал юношеству, стремящемся получить в МИНХ экономические знания. Хотя Лебедь рапортует: "Я вгрызаюсь в обстановку", обстановка в его ближнем окружении делается все более трудноугрызаемой.
Конечно, это не может служить основанием для пессимизма — скорее для истории в духе новеллы Боккаччо про благочестивого еврея Абрама, который уверовал в Христа и пожелал креститься, но прежде хотел непременно посетить Рим и пообщаться с папской курией. Друг Абрама, обративший его к Христу, был в совершенном отчаянии, ибо до него доходили самые огорчительные сведения о царящих в курии нравах. Однако Абрам приехал из Рима в совершенно благостном настроении и потребовал немедленно совершить обряд крещения. По совершении таинства друг осторожно поинтересовался у него, вправду ли тот был в Риме, действительно ли был вхож в папские покои и что он там видел. Абрам подтвердил, что был, входил, и подробно рассказал, что он там видел. Вслед за тем Абрам пояснил, что если, несмотря на все виденное им, христианская Церковь еще не погибла, но стоит неколебимо, то, следовательно, она действительно управляется Богом, а не человеками. Вероятно, смысл кадровых мероприятий ген. Лебедя в том, чтобы столь же наглядно показать: пост секретаря СБ — от Бога, а не от человеков.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ