$120 млн тратит государство ежегодно на лекарства для больных раком. Половину этой суммы решил получить бывший биохимик Александр Шустер. Его претензии совершенно оправданны — он придумал, как из бывшего военного завода, по всем параметрам подлежащего уничтожению, сделать "фабрику жизни".
Некоторые умные головы (среди них, между прочим, попадаются даже экономисты) настойчиво пропагандируют одну идейку. В популярном изложении она очень напоминает горячий диалог двух красноносых стариков на Тверском бульваре. "Чем славна Россия, кроме бесконечного количества сырья, которое закопано под снегом и вечной мерзлотой?" — спрашивает один старик. "А тем, скажу я вам, что в стране у нас очень много военных заводов, все они без дела стоят или выпускают кастрюли",— отвечает второй. "Но ведь эти заводы строились для очень сложных приборов, механизмов и химических веществ. Я, знаете ли, был начальником смены, мы выпускали такие агрегаты, я даже сейчас не могу рассказать!.. Но ведь у нас была дисциплина..." Дальше разговор заходит о сиюминутной политике, и идейка тает в воздухе, так и не развившись.
В то время как некоторые хитрые люди уже вовсю ее используют, понимая, что, во-первых, действительно, на таких военных заводах стоит хорошее, в том числе импортное, оборудование; а во-вторых, кадры! Кадры на этих заводах в самом деле квалифицированные, особенно когда речь идет не о крупных городах, где они уже расползлись по торговым точкам. В мелких городах, да еще в позднем по русским меркам возрасте — за сорок или под пятьдесят, они по-прежнему тянут резину на бывших военных заводах, социально уязвимы, летом огород, зимой пьянство и круглый год бумажки с небольшими цифрами в рублях вместо денег.
Брошенное открытие
Теперь появляется на сцене будущий наш герой, а пока еще новорожденный. Идет приблизительно 1960 год. Само по себе рождение в этом году для интеллигентного ребенка с фамилией Шустер означает научные интересы в раннем возрасте, причем именно биологические. Родись Шустер десятью годами раньше, он был бы физиком, точно. Назвали героя Шустера Александром.
Это был талантливый ученый, но чувствовал коммерческий зуд. И хотя дело дошло до аспирантуры, которую герой окончил, а затем блестяще защитился, науку он покинул на следующий день после защиты. Шел 1991 год, кооперация, приобретая иностранные автомобили, набирала ход; коммунистический путч провалился, и Россия стала независимой от братских славянских и прочих республик.
Шустер защитился и бросил биологическую науку, бросил престижный Институт молекулярной биологии АН СССР им. Энгельгардта. Бросил, несмотря на то что пошли научные публикации в журналах, например Science. Статья называлась так: "Каталитические природные антитела, гидролизующие ДНК". Речь там идет об открытии: оказывается, антитела обладают ферментативной активностью! Не более и не менее! Вы-то небось думали, что антитело может всего лишь связывать яд или вирус и вместе с ним покидать организм, а оно, открыли нам глаза Шустер с коллегами, еще способно расщепить врага на составляющие, что в дальнейшем позволяет организму распознавать заразу по кусочкам ДНК. То есть доказали, что иммунная система человека более крепкая и надежная, чем считали наивные ученые.
В общем, бросил Шустер науку. Как выяснится позже, для того чтобы потом подобрать ее, втоптанную в пыль, и сделать источником личного обогащения.
Лекарства из тайги
С косметикой в нарождающейся Российской Федерации было туговато. Крупные фирмы еще не поверили в необратимость реформ, а население еще не достигло такой платежеспособности, чтобы тратить много рублей на приобретение патентованных средств от морщин, для загара и после бритья.
Выпускал тогда наш герой Шустер увлажняющий крем "Янтарный", конкурируя с самим Кахой Бендукидзе, чья фирма не приобрела еще в ходе приватизации завод "Уралмаш", а производила крем "Мадонна", аналогичный шустеровскому по потребительским качествам.
А потом Шустер наладился торговать гелем для загара. Это была очень любопытная бизнес-схема. Рано утром Шустер прибывал в московский район Капотня, где производились специальные баночки. Погрузив их в автомобиль, он вез их в Вышний Волочек, известный также как "русская Венеция", поскольку там при Петре I было прорыто огромное количество каналов, соединивших естественные водные артерии: император тренировался перед прорубанием окна в Европу.
Ну так вот, Шустер в Вышнем Волочке отдавал пустые баночки, а забирал полные, с гелем для загара местного производства. А потом самолично развозил по коммерческим киоскам и мелким магазинчикам. В 1997 году этот гель молодой реформатор Борис Немцов премировал как "лучший косметический продукт России 1997 года". Но все это было не слишком убедительно. Шустер гнался за эффективностью, хотел работать головой, а не шофером.
И тогда он стал антикризисным управляющим. Вообще-то он без большой охоты распространяется об этом периоде своей жизни, рассказывая примерно так. Есть вот фармацевтическое, химическое или парфюмерное предприятие. Производство нерентабельное. Наш Шустер приходит и говорит, что знает, как поправить дело. Надо всего лишь выпускать то-то и то-то, поскольку то-то и то-то пользуется спросом. А для этого необходимо внедрить такую-то и такую-то технологию. Руководство предприятия, пораженное острой мыслью Шустера, соглашается. На таких операциях он и составил себе капитал для главного на сегодня дела — производства лекарств.
База для производства лекарств, решил Шустер, в стране есть — это заводы, где прежде производилось химическое и бактериологическое оружие. В сущности, противоопухолевые препараты — это яды, напоминающие боевые отравляющие вещества. Действие их основано на простейшем механизме — от отравления первыми в организме гибнут наименее устойчивые клетки, в частности молодые. Раковые клетки — самые молодые, поэтому травятся раньше всех (вслед за ними гибнут клетки кишечника и крови).
Военная тайна и сегодня, во времена расслабленной открытости, военная тайна. Поэтому назвать предприятие, которое трудится на Шустера, никак нельзя. По слухам, завод этот располагается в глухой тайге, в Новосибирской области.
Государственный интерес
В России, как и во всем мире, население болеет раком. Рак, как почти все болезни, лечится, но вылечивается далеко не всегда. Методы лечения — хирургические, радиологические и химиотерапевтические и все возможные их комбинации. Хирурги со скальпелями и радиопушки для облучения опухолей в России есть, а вот химиотерапия сплошь импортная. Надо сказать, что раковый больной получает инвалидность, то есть тяжесть обеспечения его лекарствами целиком падает на государство. $120 млн в год в целом по стране тратится на закупку противораковых препаратов, которые затем бесплатно распределяются между больными.
На эту сумму и замахнулся героический Шустер. Точнее говоря, не на всю, а только на половину — сам он уверяет, что аналогичный сегодняшнему объем, когда производство наладится, будет продавать государству примерно за $60 млн.
Так что затеянное в густой тайге дело полезно для государственного кармана. Простой пример. Рак молочной железы в США признан национальной эпидемией. У нас он тоже на первом месте среди онкологических заболеваний. Импортный препарат таксол, применяемый в стандартной схеме лечения этого рака, стоит в аптеке не меньше $250 за 100 мг. Флакон аналогичного шустеровского препарата — не более $35.
Раковых больных лечат по определенным схемам, комбинируя два-три противораковых препарата. Поэтому для начала Шустер наладил выпуск так называемых базовых лекарств, которые наиболее часто используют онкологи. Пока запущена первая линия, выпускающая восемь препаратов. Этот минимальный ассортимент медикаментов уже позволяет противостоять болезни. Но чтобы сделать лечение не столь опасным, предполагается наладить выпуск еще 16 препаратов.
Особенностью противоопухолевых лекарств является чрезвычайно узкая терапевтическая доза. Приблизительно так: ровно 10 мг лекарства в день — лечебная доза, опухоль начинает распадаться; 9,9 мг в день не оказывают на опухоль никакого влияния; 10,1 мг в день — человек вместе с опухолью начинает потихоньку загибаться.
Есть и иные сложности: при производстве противораковых лекарств речь идет об очень маленьких количествах, редко когда превышающих 100 мг на дозу; само производство занимает в самом сложном случае четверо суток, а еще четыре недели уходят на контроль качества — токсичность, микробное загрязнение, специфические эффекты и т. д. Тут-то и пригождаются оборудование бывшего оборонного предприятия, цеха с уровнем чистоты по первому классу (в кубометре воздуха не должно содержаться более 10 штук микробов), и его кадры, которые еще помнят, что надо со вниманием относиться к технике безопасности — очень уж ядовитые эти лекарства.
Здесь надо честно признаться, что эти лекарства все-таки не совсем отечественные. Они дженерики, то есть аналоги фирменных западных препаратов. И производятся из западного сырья. Субстанцию, действующее вещество, Шустер покупает у швейцарского отделения транснациональной корпорации Chimo iberica. На лицензиях Шустер сэкономил — все лекарства выпускаются под международными названиями. Скажем, импортный тиотел фирма "Лэнсфарма" (так называется предприятие Шустера) выпускает под названием тиофосфам — по названию действующего вещества препарата. Неблагозвучно, конечно, но зато дешево.
Терапевтический тупик
На последнем съезде Американского онкологического общества было заявлено, что ни один существующий противоопухолевый препарат рак не лечит. Американские врачи вообще высказывались в том духе, что развитие химиотерапии — тупиковая ветвь медицинской эволюции.
Может быть, так и есть. Но пока нет и никакого другого научно обоснованного метода противораковой монотерапии (то есть лечения одним лекарством), а потому безработица шустеровскому раковому корпусу на заводе по производству бактериологического оружия не угрожает.
МИХАИЛ КИРЦЕР
АМЕРИКАНСКИЕ ВРАЧИ СЧИТАЮТ, ЧТО ХИМИОТЕРАПИЯ — ТУПИКОВАЯ ВЕТВЬ МЕДИЦИНСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ. АЛЕКСАНДР ШУСТЕР СЧИТАЕТ ИНАЧЕ
БАЗА ДЛЯ ПРОИЗВОДСТВА ПРОТИВООПУХОЛЕВЫХ ЛЕКАРСТВ — ЭТО ЗАВОДЫ, ГДЕ РАНЬШЕ ПРОИЗВОДИЛИ ХИМИЧЕСКОЕ И БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ