Издательство "Галарт" выпустило в свет альбом "Мейерхольд и художники". Книга создана на основе материалов мейерхольдовского архива Центрального театрального музея имени Бахрушина.
Английский перевод названия книги (и одноименной вступительной статьи Аллы Михайловой) дополнен подзаголовком: "Поиск длиной в жизнь". Для русских читателей, тем более для специалистов, такое пояснение выглядело бы почти тавтологией: фамилию "Мейерхольд" и слова "поиск", "эксперимент" в истории русского театра принято считать едва ли не синонимами.
Другое дело, что вопрос о логике художественного развития Мейерхольда по-прежнему остается открытым. На попытках объяснить превращение декадента и символиста, ценителя "предчувствий и предвестий" в большевистского комиссара и основателя "театра социальной маски" было сточено немало театроведческих перьев в разные времена: и когда приходилось умалчивать финал судьбы Мейерхольда, и в последние годы. Создатели альбома "Мейерхольд и художники", впрочем, никаких новых объяснений не предлагают, предпочитая самодостаточным концепциям архивные документы и свидетельства очевидцев. (К слову, добротному академизму концепции соответствует исполнение издания на плотной, но без надоедливого подарочного глянца бумаге). Но при исследовании любой неразрешимой проблемы, когда "объять необъятное" заведомо не представляется возможным, остается только следовать самым честным путем — подробно рассматривать отдельные аспекты: Мейерхольд и актеры, мизансцены Мейерхольда, Мейерхольд и драматурги, Мейерхольд и композиторы...
Тема "Мейерхольд и художники" тем более правомерна, что оформлению спектаклей режиссер всегда уделял особое внимание, и именно в работе с художниками зачастую проявлялось его сценическое новаторство. История знает не так уж много примеров, сопоставимых с занавесами Александра Головина к "Маскараду" Александринского театра, со станком-установкой Любови Поповой для "Великодушного рогоносца" ГОСТиМа или с подбором аксессуаров для "Дамы с камелиями": сценографические решения редко остаются самостоятельными единицами, независимыми от собственно театральной истории. Неудивительно, что именно этим спектаклям отведена большая часть книги.
Как человек, взращенный эпохой модерна, Мейерхольд очень бережно собирал все свидетельства личного творчества, и "мейерхольдовскую" коллекцию театрального музея создал сам, тем как бы дав неявное "указание" потомкам-исследователям. Они, в лицах авторов-составителей альбома, расположили материал в строгой хронологической последовательности: от "Привидений" (1905) провинциального Товарищества новой драмы до оперы "Семен Котко"(1939), которую Мейерхольду уже не дано было завершить. Эскизам и наброскам художников сопутствуют два параллельных сюжетных ряда книги: первый — фрагменты из рецензий и мемуаров, и второй — фотографии самого режиссера. Собственный облик, от Пьеро с картины Николая Ульянова (1909) до красноармейца в пилотке на фото 20-х годов, был для режиссера не менее значительным объектом творчества, чем оформление сцены.
Последняя из иллюстраций — Мейерхольд на строительстве здания театра. Он еще не знает, что увидеть новый зал ему не суждено. И вот тогда, на финальном пересечении сюжетов книги, неожиданно рождается простое определение пути художника как вечного спора с реальностью и неизбывной от нее же зависимости. Способность читателя сделать такой вывод любой собиратель может считать высшей для себя наградой.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
"Мейерхольд и художники", концепция и вступительная статья А. Михайловой, составители А. Михайлова, Л. Данилова, Н. Макарова, О. Мичасова, Н. Зайцева. М.: Галарт, 1996.