Законопроект был внесен группой депутатов от КПРФ, среди которых наибольшей известностью пользуется Николай Губенко. По сравнению с предыдущим вариантом, который вызвал бурю протестов, в проекте учтены некоторые поправки. В основном это поправки депутатской группы "Народовластие". Почти все поправки со стороны правительства, а также альтернативные проекты закона (предлагавшиеся экспертами) отклонены.
Суть закона в том, что перемещенные вследствие войны предметы искусства признаются российской федеральной собственностью — за исключением лишь трех случаев, а именно: 1) ценностей, в отношении которых заинтересованное государство заявляло требования о реституции еще в 1948-1950 гг. (когда еще никто не знал, что они находятся в СССР); 2) собственности религиозных и благотворительных учреждений (предложение ЛДПР снять этот пункт в связи с тем, что Россия потеряла во время войны 1670 церквей с учетом рекомендаций Совета Европы принято не было); 3) ценностей, которых их владельцы лишились в результате своей антифашистской деятельности или расовой принадлежности. В этих случаях соответствующее государство (и только оно: иски ни от частных, ни от юридических лиц недопустимы) может заявить претензию, но лишь в течение 18 месяцев со дня вступления в силу закона. Фракция НДР в свое время указывала, что, по нормам международного права, государственные претензии по реституции бессрочны. Правительство РФ также (обосновывая это юридически) считало неоправданным навязывание бывшим владельцам этих сроков. Однако эти голоса услышаны не были.
Если заинтересованные страны успевают заявить свои претензии и подтвердить, что их случай подпадает под указанные три пункта, происходит возврат ценностей. Для этого всякий раз (!) должен приниматься "Закон о передаче перемещенной культурной ценности", законопроект которого вносится в Думу. Легко себе представить, с какой охотой Дума будет такие законопроекты рассматривать.
Одним из пунктов критики закона было то, что он не выделяет собственность бывших союзнических государств: например, архивы Англии и Франции, которые попали в СССР через Германию. В ответ на критику в законе появилась статья 14, которая только все усложняет: третьи страны могут получить свои ценности лишь на условиях "взаимности", то есть приняв законодательные меры по возвращению в Россию ее культурных ценностей, а еще вернее, в порядке обмена, причем равноценного. Эквивалентность обмена должна определять Федеральная служба по сохранению культурных ценностей (Росхранкультуры). Таким образом, только если в Венгрии будет найдена пара-тройка картин Айвазовского, наследники погибших венгерских евреев смогут получить Дега из своих коллекций. И то если Росхранкультуры сочтет, что Дега стоит Айвазовского.
Понятие "частная собственность" в законе вообще не употребляется, что с самого начала вызывало большие нарекания, — это дико для страны, провозгласившей рыночные реформы. В нынешнем варианте фигурируют только семейные реликвии (портреты членов семьи, но отнюдь не картины из семейной коллекции): эти реликвии члены пострадавшей от нацистов семьи должны будут у России выкупать, добавив также денег на экспертизу, хранение, реставрацию и транспортировку.
Правовой базой закона является понятие "компенсаторная реституция" (возмещение ущерба при помощи других предметов, когда "те самые" утрачены). Это понятие называется в тексте "международно-правовым", однако на самом деле международного характера оно не носит: Германия не признает этого понятия, и думский законопроект фактически утверждает его в одностороннем порядке. При этом в проекте не учтен факт, что произведения искусства, которые были вывезены из СССР, действительно вернуть невозможно: следы их потеряны, а во многих случаях речь идет о предметах прикладного искусства, которые не идентифицировать среди тысяч других.
Наконец, еще на стадии подготовки закона вызывала беспокойство изолированность загадочной Росхранкультуры, и в этом отношении тоже ничто в лучшую сторону не изменилось. Как отмечала в свое время фракция НДР, "принятие законопроекта может повлечь огромный ущерб для России", и, разумеется, не только потому, что "спровоцирует принятие ответных мер странами, в которых находятся наши культурные ценности". Последствия могут быть и серьезнее, чем потеря культурных ценностей. Это хуже, чем недостойно, — это неразумно, можно было бы сказать, перефразируя Талейрана.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ