Международная конфедерация театральных союзов решила представить зрителям собственную продукцию. В театре имени Пушкина состоялась премьера спектакля "Via Dolorosa" ("Дорога скорби").
Конечно, эту постановку при желании можно назвать экспериментальной. Если эксперимент возможен там, где отрицательный результат уже не раз был в муках добыт предшественниками. "Via Dolorosa", тем не менее, вынуждает изрекать возмутительные банальности, вроде такой: на театральных подмостках действуют свои законы, не из всего, что хорошо слышалось, виделось, читалось, на бумаге ли, на холсте, в звуках, можно извлечь сценическое содержание. На вопрос "почему?" есть тоже приевшийся, но справедливый ответ. Другая природа, — и этим почти все сказано.
"Via Dolorosa" была задумана и осуществлена как сценическая версия музыкального альбома "Ave Maria, ave". Солистка Ирина Мусаэлян с композитором и аранжировщиком Александром Лавровым год назад выпустили его на кассетах и CD. Композицию составили четырнадцать вокальных произведений классиков XIV-XX вв. (от неизвестных средневековых авторов до Георгия Свиридова), посвященных Деве Марии и отобранных из более чем 300, найденных Мусаэлян. Не возьмемся обсуждать музыкальные достоинства работы. Этим лучше заниматься не на основе театрального впечатления, скажем лишь, что альбом имел успех и тираж его быстро разошелся. Идея превратить композицию в спектакль пришла к Ирине Мусаэлян, по ее собственному признанию, в Иерусалиме — как раз на via Dolorosa, ведущей от крепости, где Пилат вершил суд над Иисусом, на Голгофу.
Последние сомнения отпали, когда режиссер Денис Карасев обнаружил, что количество музыкальных эпизодов альбома совпало с количеством остановок Иисуса на Крестном пути. Но магическую силу этого знака судьбы режиссер явно переоценил. "Узенькая, пестрая, шумная базарная улочка старого Иерусалима, гомон туристов, молитвы паломников, завывающие голоса торговцев... Базар. Карнавал". Путевые заметки из программки так и остаются лишь словами на бумаге. Ни карнавалом, ни, на худой конец, базаром на сцене не пахнет. Свобода воображения, которой может отдаться слушатель, у зрителя отнята: то, что ему показывают, к полету фантазии не располагает. "Via Dolorosa" оказалась концертом, где неумелая режиссура несколькими вялыми движениями погубила и авторскую идею, и музыкальную драматургию. Последняя, правда, была подпорчена и "изнутри" — гитарным романсом в духе походно-дворовых шлягеров КСП на стихи Лермонтова. Вообще, сочетание классического вокала и электрической музыки, придавшее альбому неожиданный эффект, со сцены звучало менее убедительно.
Что же в конце концов в этой театральной версии можно найти собственно театрального? Попытка освоить пространство свелась к невнятным явлениям аллегорических фигур в прологе и финале. Световые эффекты ограничились тем, что россыпь бликов на занавесе однажды сложилась в подобие женской фигуры. Для самой Ирины Мусаэлян никакого внутреннего, актерского действия не нашлось, — от этого проиграл и голос. Наконец, финал был решен с помощью многозначительной псевдометафоры. Мощный прожектор подсвечивает открывшуюся в глубине сцены щель (читай — врата рая, вознаграждающего за исполненный страданий путь) и некую тюлевую инсталляцию (пасую в трактовке). С другой стороны, беспомощность театрального инструментария освобождает от необходимости грузить рецензию глубокомыслием на тему крестных мук: множить банальности ни к чему.
Театральные динамики сипели, похрюкивали и отсекали верхние ноты. Иногда они "играли" на стороне синтезатора, но ни разу — на стороне певицы. Ничего не поделаешь, качество звуковой аппаратуры тоже приходится отнести к театральной специфике. Техника театра имени Пушкина помогла "изображению" погубить звук. Словом, конфуз, да и только. Но и он, разумеется, никого ничему не научит.
ПАВЕЛ Ъ-СИГАЛОВ