Как уже сообщал Ъ, в Москве проходит выставка Александра Шилова. Комментирует художник МАКСИМ КАНТОР.
Лишь природная российская скромность вкупе с обычной робостью перед западными авторитетами мешает отечественной интеллигенции признать в А. Шилове мастера мирового значения. Наиболее адекватной аналогией представляется американский художник Энди Уорхол. Символ бунтующего поколения и новатор является двойником русского традиционалиста и ретрограда. Звучит это оскорбительно, и притом для обеих сторон.
Те, кто обвиняют Шилова в пошлости, вульгарности, дурновкусии, с неизбежностью наталкиваются на непреодолимое возражение: "А миллионам нравится". Так же точно, вздумай кто обвинить Уорхола в бессодержательности и бессмысленности, он услышит в ответ: "А ведь Уорхол признан сотнями музеев и тысячами искусствоведов".
Надо отметить, что одно возражение стоит другого. В отсутствие рынка и музейно-галерейно-кураторской инфраструктуры ту же самую роль, а именно роль социологической проверки, в России играют очереди, мнение начальства или эстрадного певца. И в том, и в другом случае апелляция восходит к мнению большинства, так или иначе персонифицированного, к мнению толпы. А к нему стоит прислушаться. Как говорили наши бабушки: "В 'Известиях' зря не напишут".
Собственно, говорить о некоем хорошем вкусе, которому Шилов не соответствует, наивно. Вкус есть не более чем инструмент по обслуживанию определенного стиля, круга, кружка. То, что Шилов не удовлетворяет вкусу любителей Уорхола, а Уорхол — вкусам любителей Шилова, не мешает обоим быть прямыми родственниками. Это легко понять, если взглянуть на них с некоей третьей точки зрения: например, с точки зрения любителя Камиля Коро.
Феномен Шилова--Уорхола состоит буквально в следующем. Оба художника уравняли изобразительное искусство и в целях и по сути с продукцией mass media. Соревнуясь с газетой и телевизором, создали галерею звезд современной им жизни. При этом, обращаясь к лицам Мао Цзэдуна и Мерилин Монро (Уорхол) или Зюганова и Брынцалова (Шилов), авторы не стремились создать портрет — портрет в понимании XVII или XIX вв., т. е. внутренний мир. Прежде всего они руководствовались признаками популярности персонажа, тем, что этот внутренний мир уже всем известен. Серии одинаковых портретов Уорхола есть воплощенное продолжение серии портретов звезд уже и без того застрявших в мозгу обывателя. Странно было бы предполагать, что Уорхол хочет выразить портретом Мао нечто иное, чем портретом Монро. Он в общем-то ничего не хочет выразить — мир Мао или мир Монро ему глубоко безразличен. Он скорее демонстрирует снимок подсознания обывателя, где эти образы мелькают, не отличаясь друг от друга. Впрочем, парадоксальным образом это становится снимком и собственного сознания художника.
Известный парадокс "догоняющий не догонит" — догнавший становится перегоняющим. Из воспроизводства знаковой системы не может возникнуть образа — просто потому, что генезис художественного образа не знаковой природы. Этот же парадокс вполне актуален для Шилова. Художник работает с алгоритмами сознания, с устойчивыми схемами, с массовыми приоритетами и, как результат, создает знаковый ряд, но никак не образный. Что же касается бунта против традиций, осуществляемых одним, и подражания традициям, прокламируемого другим, — то это, пожалуй, преувеличение. И американский Шилов, и русский Уорхол находятся от традиций весьма далеко — примерно на расстоянии ракетного залпа.
Существует и последний, самый важный контраргумент: Уорхол (вроде бы) делал все это нарочно, а Шилов — не нарочно. И однако по прошествии времени ответ будут держать всего лишь картины, и зрители будут глядеть в одинаково пустые глаза Брынцалова и Монро. Справедливости ради следует заметить, что в искусстве последних лет знакотворчество вообще более актуально. Стилистическая разница двух мастеров не так принципиальна.
Шелкография или глянцевая поверхность холста не так уж и различны, важно скорее то, что поверхность анонимна: кисть Шилова и камера Уорхола словно бы не связаны с живой рукой, которая ведь может и ошибиться. Оба мэтра являют безошибочный, беспомарочный, но и безумно скучный метод работы, когда глазу не за что зацепиться в произведении и он скользит по картине, как рука по мылу.
Архаический метод А. Шилова (кистью по холсту) частично объясняется технической отсталостью России, однако в целом обеспечивает эффект узнаваемой анонимности, присущий сегодняшнему дню: так мы различаем телеведущих по повадкам, но не по словам. Никакой индивидуальной информации, собственной идеи, личного переживания (т. е. того, что отличает образное искусство стран христианского мира) знаковая индустрия не имеет и иметь не может. Противопоставление страны новизне, прогресса традиции, качества радикализму и пр., то есть то, чем противоположны Шилов и Уорхол, — еще не есть идея. Российский интеллигент оказался последовательным приверженцем ленинской теории о двух культурах. Теперешняя интерпретация звучит так: есть прогрессивное, актуальное, авангардное, и есть отживающее свой век, ретроградное. И однако картина культуры всегда сложнее простой дихотомии. Нельзя быть более современным и менее современным. Современно все — Солженицын и Зюганов, соцреализм и концептуализм, постмодернизм и Шилов.
Как говаривал Сальвадор Дали: "Не старайся быть современным, уж от этого-то тебе никуда не деться". Как типичный представитель своего времени, Шилов может быть включен в списки мастеров современного искусства, он постмодернист, с успехом использующий приемы соцреализма. От заокеанских коллег он отличается, как продукция "Русского бистро" от "Макдональдса", т. е. непринципиально.