Начало лета в этом году отмечено целой вереницей кинематографических дат. В последний день мая сравнялось бы 50 лет Фасбиндеру, только что отпраздновал свое 49-летие Арнольд Шварценеггер. Сегодня исполняется полвека Сильвестру Сталлоне. Легендарный "Слай" всегда мечтал примирить накачанные бицепсы с тренированным интеллектом и лавры всемирного супермена — с репутацией серьезного кинохудожника.
Мало кто помнит, что свою карьеру Сталлоне начинал как радикальный автор — сценарист, сочинитель диалогов и историй. В его наследии раннего периода сейчас больше востребуются грошовые порноролики, в которых он изредка снимался, чтобы заработать на жизнь. Все остальное время бывший трудный подросток, университетский спортсмен и инструктор по горным лыжам проводил за письменным столом в маленькой комнатке с окнами, выкрашенными черной краской. Голливудские мейджоры неизменно отклоняли его заявки с формулировкой "чернуха".
Свой первый звездный час Сталлоне едва не загубил, согласившись уступить сценарий "Рокки" только на условиях предоставления ему права постановки и исполнения главной роли. К счастью, руководство United Artists оказалось хитрее. Фильм сделал Джон Эвилдсен, а мало кому известный актер-драматург Сталлоне впервые появился на экране в образе Рокки Бальбоа, тяжеловеса-неудачника, потом и кровью выбивающего у жизни свой шанс. Судьба героя повторилась в судьбе автора. Наутро после премьеры Сталлоне проснулся знаменитым, а вскоре и буквально удостоился памятника при жизни. Не так уж важно, кто именно возвышается на постаменте в Филадельфии: Рокки или Сталлоне. Главное, и тот и другой воплотили Большую Американскую Мечту, основанную на том, что даже в самых безвыигрышных лотереях предпочтение отдается трудолюбивым и упорным.
Вторая звезда Сталлоне взошла одновременно с открытием еще одного памятника — мемориальной стелы, воздвигнутой на Арлингтонском кладбище в честь павших во Вьетнаме. Страна официально возводила своих "солдат удачи" в ранг национальных героев. Джон Рэмбо, в одиночку распотрошивший хозяйство провинциального самодура-шерифа, проиграл далекую азиатскую кампанию, но выиграл битву за собственное достоинство. Эффект превзошел все ожидания. После выхода "Рэмбо-1" американские психологи всерьез заявили, что фильмы такого рода государство должно заранее закладывать в реабилитационные программы для вернувшихся с войны.
Рокки и Рэмбо — две составляющие образа Сталлоне, отлично усвоившего амплуа парня, который не первым начал драку. Этот краеугольный миф демократического персонализма актер всегда истово пытался наградить настоящими переживаниями. Иногда у него получалось, чаще — нет. Рокки, до обморока ставящий удар на свиных тушах, и рыдающий от одиночества силач-Рэмбо остались в числе его исполнительских побед, но уже при вторичном воплощении превратились в обыкновенных сентиментальных амбалов. Кроме того, идеология неформального консерватизма, породившая героев Сталлоне наряду с песней Брюса Спрингстина "Born in the USA" и ранними фильмами Оливера Стоуна, быстро отошла, и ее титаны остались не у дел. Истинную цену славы показал осмеянный "Рэмбо-3", в котором непобедимый десантник отправился воевать в Афганистан как раз накануне вывода оттуда советских войск.
Сталлоне всегда был слишком амбициозен, чтобы играть одномерных рыцарей без страха и упрека. Это затянуло начало его карьеры и это же помешало ему на пике удачи. Он упорно искал сдвиг, надлом, неправедную обиду — трагическую, как в "Тюряге", или почти фарсовую, как в "Танго и Кэш". Не будучи одаренным лицедеем, он никогда не упускал случая показать в кадре актерский этюд, старательно тараща печальные миндалевидные глаза прямо в камеру, но так и не преодолел грани, отделяющей поп-культуру от большого искусства, что на старости лет удалось, например, Клинту Иствуду. Лучше всего это видно в "Скалолазе", где Сталлоне нагрузил своего героя всеми возможными трудностями: от страха высоты до комплекса раскаяния — и разыграл их с истовостью студента-первокурсника. Его режиссерские опыты тоже не оправдались. Встав по другую сторону камеры, Сталлоне неизменно вспоминал, что настоящее кино должно поднимать серьезные проблемы, и терпел поражение.
Эпоха политкорректных 90-х предписала былым героям тотальное вочеловечивание. "Железный Арни" вдруг открыл в себе недюжинный комедийный талант, а Жан-Клод Ван Дамм, по слухам, теперь проводит больше времени за чтением Станиславского, чем в тренажерном зале. Сталлоне, еще двадцать лет назад мечтавший о супермене с человеческим лицом, как будто оказался не у дел. Комиком он так и не стал — наскоро перекроенный из старого французского фильма "Оскар" Джона Лендиса и бурлеск Роджера Споттисвуда "Стой, или моя мама будет стрелять" не поднялись выше любительского спектакля. Отношения со Станиславским выяснил уже тогда, когда руководитель студенческого театра посоветовал ему заняться спортом, а не искусством. Одно время он любил позировать перед фотографами в очках и при случае хвастаться своей коллекцией серьезной живописи, но потом бросил. Такое непопадание в вираж по существу даже обаятельно. Во всяком случае, оно подтверждает истину о том, что "крутые парни не танцуют". Даже если музыку для них заказывает весь мир.
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ