Трудно упрекнуть российские власти за какие-либо неудачные действия, предпринятые на прошедшей неделе. Удивительно, но при всем нервном напряжении перед финальным туром президентских выборов ни Борис Ельцин, ни правительство не сделали ни одного сколько-нибудь заметного неверного хода. Набирая очки, президентская команда переигрывает левых, что уже сейчас дает основания надеяться на политическую стабильность в России.
Наиболее сильным ходом с точки зрения краткосрочной предвыборной тактики является 100-процентная эксплуатация притягательности в глазах миллионов избирателей образа Александра Лебедя. Господство в эфире и на газетных площадях новоназначенного секретаря Совета безопасности, феноменальным образом вытеснившего оттуда самого Бориса Ельцина, является несомненным вкладом в практику ведения предвыборных кампаний. До сих пор этот рискованный прием переключения общественного внимания на наиболее выигрышного с точки зрения предвыборной раскрутки члена команды применялся нечасто, и нынешние президентские выборы в России, очевидно, будут еще тщательным образом анализироваться экспертами по проведению избирательных кампаний. Сейчас же все делается для того, чтобы с помощью магнита популярности Лебедя перетянуть на сторону президента не только людей, симпатизирующих отставному генералу, но и часть того электората, который по своему цвету является скорее красным, чем белым или синим.
Лебедь фактически идет на выборы вместе с Ельциным как неформальный вице-президент, и в этом он во многом повторяет начало кремлевской карьеры Александра Руцкого. Тогда весной 1991 года Борис Ельцин неожиданно отказался от намерения баллотироваться в президенты вместе с Геннадием Бурбулисом и в последний момент принял решение номинировать на пост вице-президента полковника авиации. Это решение объяснялось не только тем, что на некоторую часть избирателей блеск армейских погон и орденов всегда действовал завораживающе, — оно имело и более приземленные причины. Незадолго до этого Руцкой устроил бунт в парламентской фракции КПРФ, отколов часть ее членов, которые создали фракцию с названием, только на рубеже 80-90-х годов и только в условиях СССР звучавшем нормально, — "Коммунисты за демократию". В то время еще "мягкий" национализм Руцкого и его умеренно-левые взгляды все-таки сыграли какую-то (хотя далеко не решающую) роль в выборах.
Нахождение Лебедя рядом с президентом дает основания представить его избирателям в качестве одного из наиболее вероятных преемников нынешнего президента. Сам Лебедь, не опасаясь исторических аналогий, уже высказался за введение поста вице-президента, хотя, по его собственному признанию, он сам занимает "в государственной табели о рангах третье место". Последнее, что можно было выжать из него до выборов, — это заявление о грядущем досрочном престолонаследии. В интервью журналу "Шпигель" на вопрос "Видите ли вы себя президентом России в 2000 году?" он дал эффектный ответ: "Возможно, даже раньше".
Несмотря на огромную роль популярного генерала в предвыборной кампании президента, до тех пор, пока не будут внесены изменения в Конституцию, вторым человеком в государстве остается глава правительства. Даже в том случае, если будет принят соответствующий закон или даже президентский указ о введении поста (или постов) вице-президента, премьер по-прежнему останется конституционным "человеком #2". И только он сможет принять бразды правления в случае досрочного ухода с поста главы государства. Каким бы документом (помимо Конституции) ни вводилась вице-президентская должность, ее носитель сможет претендовать на заветное кресло в Кремле только путем срочных или досрочных выборов. Прямым наследником, по Основному закону, является премьер, и только на четырехмесячный срок до внеочередных президентских выборов.
Вообще говоря, настоящим героем прошедшей недели стал не шумливый генерал-секретарь, а глава правительства, успевший сделать три дела, ставших значительным вкладом в предвыборную копилку Бориса Ельцина. Во-первых, премьер-министр продемонстрировал чудеса исполнительности, представив президенту в сжатые сроки проект реформы структуры российского правительства. Во-вторых, отложив на час вылет в Лион на саммит "большой семерки", Черномырдин успел выступить на Всероссийском совещании работников сельского хозяйства — он заменил временно воздерживавшегося от публичных выступлений Бориса Ельцина. И, наконец, Виктор Черномырдин смог, не потеряв лица, заменить президента России на встрече стран "семерки", несмотря на то что впервые принял участие в таком непривычном для него мероприятии. В какой-то степени распределение обязанностей между второй и третьей фигурами в исполнительной власти на прошедшей неделе было символичным: Лебедь стал "преемником" Ельцина для внутреннего потребления, Черномырдин же был таковым в экспортном варианте.
Из трех событий, участником которых был российский премьер, наибольшее значение имело прошедшее в минувший четверг заседание правительственной комиссии по реформе структуры органов исполнительной власти. Впервые публично было объявлено, что в ближайшем будущем федеральное правительство ожидают не только кадровые перестановки, но и глубокая структурная реформа. Речь идет о двух принципиальных направлениях реформирования. Первое представляет собой переход к функциональному управлению народным хозяйством, второе — укрепление территориальных органов федеральных министерств и ведомств и повышение их независимости от региональных или республиканских органов власти. Последнее является весьма примечательным, поскольку демонстрирует озабоченность федеральных властей все прогрессирующим делением страны на Россию столичную и Россию региональную. Эти две России в области государственного управления все меньше и меньше зависят друг от друга, и при этом уже практически ни одно решение федеральных властей не может быть реализовано без санкции региональных. Такая регионализация страны постепенно превращает местных лидеров в мелких князьков, чья власть уже практически ничем не ограничена.
Эта тенденция, будучи прямым воплощением известного лозунга "берите суверенитета, сколько хотите", на практике уже сейчас сплошь и рядом приводит к нарушениям как федеральных законов, так и Конституции. Такого рода нарушения в экономической области были связаны чаще всего с установлением односторонних протекционистских ограничений на ввоз в тот или иной субъект федерации товаров (преимущественно винно-водочных изделий) или противодействием проникновению московского финансового капитала. Правда, последнее уже практически повсеместно ушло в прошлое, поскольку банковский кризис и конец эпохи дешевых денег подорвали собственные финансовые ресурсы российских регионов.
Примечательно, что стремление к усилению территориальных структур федеральных органов исполнительной власти прозвучало не только в Белом доме. Аналогичное желание успел выразить и новый секретарь Совета безопасности. Он высказал уже не новую идею введения института региональных координаторов силовых структур, или, иными словами, полномочных представителей президента по вопросам безопасности. При всей юридической неопределенности статуса представителя президента (с точки зрения законодательства более корректным был бы пост представителя федерального правительства) введение подобного рода координаторов на практике привело бы уже в самом ближайшем будущем к усилению федерального центра. Тем более что такое нововведение потребовало бы и замены абсолютного большинства нынешних представителей президента, которые, ввиду своей низкой дееспособности, организационной слабости и невысокого авторитета, не могут претендовать даже на равноправное сотрудничество с координаторами "силовиков". Не говоря уже об общем руководстве их работой.
В том случае, если федеральные органы власти примут на себя при этом и более значительный объем обязательств по решению хозяйственных, бытовых и финансовых вопросов своих территориальных структур, то пресловутая регионализация страны, о которой сейчас на Старой площади и в Белом доме не говорит только ленивый, может постепенно смениться противоположной тенденцией. Впрочем, это на сегодняшний день уже довольно отдаленная перспектива.
Более близкой является реформа структуры федерального правительства — не исключено, что соответствующий указ президента появится уже через неделю после выборов. Суть ее сводится к третьей за последние десять лет попытке перейти к функциональному управлению российской экономикой (предыдущие предпринимались в конце 80-х годов и в 1991-1992 годах). На деле такой переход означал бы придание совершенно нового качества отраслевым министерствам, которые навсегда должны были бы отказаться от попыток прямого руководства предприятиями своей отрасли (за исключением казенных). Вместо этого министерства должны будут стать органами выработки отраслевой технической политики и стратегии развития подопечных предприятий, а также лоббистами отраслевых интересов. Само собой разумеется, что вследствие этого должна быть реформирована не только структура собственно правительства, но и структура самих отраслевых министерств. У них должны быть упразднены департаменты, отвечающие за сбор текущей информации производственного и финансового характера подопечных предприятий, — часть их сотрудников должна укрепить соответствующие департаменты Министерства финансов и Министерства экономики. Роль двух последних министерств, напротив, должна усилиться, равно как и других универсальных министерств и ведомств.
В предполагаемой новой структуре правительства, разделенного на несколько (от пяти до семи) блоков, усилится координирующая роль вице-премьеров, каждый из которых должен будет встать во главе своей группы министерств. В какой-то степени такая структура управления будет означать возврат к той, что существовала еще в Совете министров СССР, комиссии которого занимались решением вопросов, затрагивающих интересы группы родственных ведомств. Отличием станет не дробление отраслевого руководства, а объединение министерств, и в этом отношении нынешняя структурная реформа будет напоминать реформу, проведенную правительством Егора Гайдара. Пять лет назад произошло резкое укрупнение и сокращение численности министерств, объявленных "базовым уровнем реформы". Еще ранее большая часть отделов российского Совмина была передана в новообразованную администрацию президента. Правда, без аппарата правительство оставалось недолго. Сейчас, конечно, все будет уже не так радикально, но многое из того, что было начато еще при Гайдаре, будет завершено только сейчас. В те годы структура собственности в экономике не позволяла отказаться от сильных отраслевых министерств, однако сейчас, при сильном частном секторе, давняя мечта управленцев-технократов имеет шанс стать реальностью.
Реформа структуры удобна еще и тем, что позволяет быстро провести серьезные кадровые перестановки. Пока о них, равно как и о будущей структуре правительства, говорить рано, поскольку в значительной степени они будут предопределены итогами завтрашнего голосования. Сейчас, однако, можно с уверенностью утверждать, что если с формальной точки зрения будущий состав правительства и не будет коалиционным, как об этом заявил на днях в телевизионном интервью Борис Ельцин, то фактически он станет таковым, даже если его будущие члены и приостановят свое членство в своих партиях и движениях. Поэтому если несостоявшийся коммунистический кандидат в президенты Амангельды Тулеев вдруг окажется в кресле вице-премьера (о чем он весьма прозрачно намекнул в минувшее воскресенье), то как бы ни называли это назначение в Кремле, его смысл будет очевиден — передача портфеля оппозиции. Считать после этого правительство коалиционным или нет, будет уже проблемой не политической, а языковой.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ