При всей любви российских политиков к выражению "правительство народного (вар.: общественного) доверия" и даже при кажущейся привлекательности начинания судьба таковых правительств в России оказывается скорбной. Впервые о "правительстве общественного доверия" заговорили еще кадеты и говорили вплоть до весны 1917 года, когда ненавистный царизм рухнул и желанное правительство, пользующееся, как явствует из самого названия, чрезвычайным доверием общества, было наконец сформировано. Но неожиданно и в нем началась усиленная министерская чехарда — не хуже, чем в царском правительстве народного недоверия, сама же общественность выразила свое отношение к своей же многолетней мечте плоской шуткой о том, что "правительство не временное, а беременное, потому что его большевики изнасиловали".
Желая создать правительство уже не путем изнасилования, но посредством чистой любви, продолжатель дела Ленина Геннадий Зюганов решил загодя реализовать заветную мечту Милюкова и Керенского и объявил о составе кабинета народного доверия, даже не дожидаясь выборов. Но тут выяснилось, что народное доверие — "пресволочнейшая штуковина: существует — и ни в зуб ногой". Проблема доверия к гипотетическому правительству приобрела совершенно неожиданный для Зюганова характер, ибо недоверие правительству доверия высказал даже не народ, а сами приписанные к нему весьма многочисленные премьер-министры в лице Юрия Лужкова, Муртазы Рахимова, Эдуарда Росселя, Егора Строева и других государственных людей.
В виду беспрецедентной ситуации, когда инициаторами вотума недоверия еще даже окончательно не сформированному правительству доверия являются сами его руководители, лидер КПРФ оставил правительственные опыты и стал углублять свой духовный опыт посредством собеседований с православной общественностью, изъявившей желание признать его своим единственным заступником и покровителем. Клир, миряне и Зюганов были едины в своем желании бороться с безнравственностью, причем бурные аплодисменты стяжал артист Станислав Говорухин, призвавший искать "новые формы" борьбы с людскими пороками.
Собеседники Зюганова, говоря о пороках, были необычайно распалены и разгорячены, поскольку имели в виду исключительно прегрешения против седьмой заповеди, и похоже, в ходе борьбы их самих одолевало демонское стреляние. Трудность заключается в том, что таковые пороки одолевают род людской непосредственно с момента грехопадения Адама и Евы, и в борьбе с ними человечество испробовало решительно все способы, вплоть до самых радикальных, вроде "наложения царской печати", практиковавшегося в секте "белых голубей". Даже теоретически трудно представить себе, какую новую форму борьбы тут еще можно отыскать, так что призыв белого голубя Говорухина заслуживал не бурных аплодисментов, но скорее глубокого раздумья.
Вероятно, прежде чем искать новые, доселе неслыханные формы борьбы с блудным бесом, участникам совещания следовало бы правильно классифицировать наличные пороки, дабы не впадать в терминологическую путаницу, подобную той, что произошла в ходе выступления о. Владимира Перестрегина и проф. Всеволода Троицкого, призвавших бороться с "происходящей сейчас легализацией проституции, сводничества и других содомских грехов".
О. Владимир и проф. Троицкий ошибочно предположили, что проституция и сводничество являются понятиями видовыми, а содомский грех — родовым, что в действительности не так, ибо содомией именуется одна, сугубо конкретная форма противоестественного удовлетворения половой страсти, тогда как квалифицирующим свойством проституции и сводничества является материальная корысть — безотносительно к конкретной форме развратного сношения. Желая уличить работников СМИ в безнравственности, неправильно информированный о. Владимиром и проф. Троицким лидер КПРФ теперь рискует огульно и безосновательно обвинить Благоволина, Малашенко и Сагалаева в содомском грехе, каковое недоразумение может дополнительно ухудшить и без того сложные отношения Зюганова с прессой.
Секретарь Совета безопасности ген. Лебедь также захвачен духом борьбы, но пока не с содомскими грехами, а с богомерзкими ересями. Генерал заявил о необходимости ликвидации на "российской земле религиозных сект, чуждых народу, таких как мормоны, 'Аум Синрике'. Их надо вывести за рамки закона, таким сектам нет места на нашей земле".
Способ выведения сект, чуждых народу, за рамки закона указали еще христианские апологеты в полемике с римскими магистратами: "Кто совершил преступление, пусть подвергнется должному наказанию". Если некоторые секты совершают преступления или призывают к таковым, для их ликвидации достаточно применить общеуголовный закон. Если же конкретные преступления, а равно подстрекательская деятельность не имеют места, то "чуждость народу" представляется еще недостаточным основанием для гонений — если посмотреть на вещи реально, то и христианская вера, к сожалению, весьма и весьма чужда большей части российского народа. Впрочем, желание Лебедя порадеть за чистоту веры вполне понятно — боевому генералу естественно выступать в роли игемона и проконсула, — загадочно другое: где Лебедю удалось найти в России живого мормона? Разве что генерал намерен перенести свою борьбу в г. Солт-Лейк-Сити, штат Юта.
Конечно, не все, подобно Лебедю и Зюганову, отличаются таким живым разнообразием интересов. Пожелания офтальмолога Федорова куда более однообразны и сводятся к тому, что офтальмолог не прочь войти в новое правительство при Ельцине, конечно, при условии, что "глава государства даст 'добро' на реализацию идей самоуправления".
Особенность предлагаемого Федоровым гешефта в том, что офтальмолог отнюдь не намерен в порядке взаимности призывать своих избирателей отдать голоса за Ельцина: "Наша партия — Партия самоуправления, поэтому каждый ее член по традиции сам принимает решение о том, как ему поступить". Таким образом, президенту предлагается ввести в кабинет главу разорившегося МНТК и дать ему carte blanche на реализацию его крайне своеобычных идей даже и не в обмен на гипотетические федоровские голоса (0,91% избирателей), а исключительно из чистого альтруизма. Интересное предложение офтальмолога может стать важным психологическим фактором единения демократических сил перед вторым туром — на фоне простодушной федоровской прижимистости даже и грядущие торги с Явлинским (тоже занятие сильно на любителя) покажутся Ельцину майским днем, именинами сердца, и товарищеское согласие будет достигнуто с неожиданной легкостью.
Вероятно, именно это имел в виду лидер ЛДПР Жириновский, рассуждая о политике президента РФ: "Старик хитрый, он двигает фигуры в правительстве как пешки, и его рано списывать со счетов".
Стилистическая форма высказывания заимствована Жириновским у Бальмонта, посетившего Ясную Поляну и читавшего гр. Л. Н. Толстому свои декадентские стихи. В ходе чтения граф покатывался от хохота, что не смутило Бальмонта, констатировавшего: "Старик ловко притворился, что мои стихи ему не нравятся".
Не менее ловко притворяется, что политика президента РФ ему не нравится, также и предводитель аграриев Михаил Лапшин. По поводу созванного правительством всероссийского совещания аграриев лидер АПР заметил, что "ни один истинный крестьянин не бросит в эту страдную пору работу".
Летом 1994 года Лапшин объявлял о своей готовности применять "политические и экономические формы давления на властные структуры России, включая забастовки" и в видах "наступления российского крестьянства за свои права" в самую страдную пору организовывал сельские сходы, 26 августа завершившиеся всероссийским сельским сходом в Москве. Трудно допустить, чтобы прямодушный аграрий исповедовал двойную мораль и исходил из того, что никакой истинный крестьянин в страду не станет участвовать в правительственном мероприятии, но всякий истинный крестьянин, презрев страдные заботы, станет устраивать сходы и даже бастовать, если характер мероприятий носит противоправительственный характер. Очевидно, подстрекая аграриев притворным злословием, Лапшин желал их "всего лишь испытать, верней узнать их тайный образ мысли" и установить: кто подлинный крестьянин, а кто большевистский горлопан, готовый бросить несжатую ниву ради коммунистических митингов.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ