Россия не может без заговоров. Переплетение национального сознания, насквозь пронизанного конспирологической идеей, и исторического наследия приводит к тому, что порой реальные перевороты объявляются несуществующими, а мифические становятся историей. Прошедшая неделя могла бы стать иллюстрацией такого рода парадоксов.
Если и существует связь между состоянием природы и политическими событиями, то минувшие семь дней с их отставками и новыми назначениями являются тому подтверждением. Неустойчивость московской погоды как бы наложила печать неопределенности на российскую большую политику — кому-то на пороге нового кабинета сияло солнце, кого-то, покидающего насиженное место, оплакивал унылый дождь. В отличие от погодных явлений, предсказывать которые российская метеорологическая служба так до сих пор и не научилась, явления мира политики в значительной степени предсказывались и ожидались. Тем не менее даже привыкшим к парадоксальности российской истории политологам отставка начальника Службы безопасности президента Александра Коржакова показалась сенсационной. Если раньше бытовало мнение, что до тех пор пока Борис Ельцин остается на троне, одесную и ошую его всегда будут стоять первый помощник Виктор Илюшин и начальник СБП Коржаков, то сейчас большинство обращается к другой концепции нынешнего президентства: при Ельцине единственной константой является только сам Ельцин. Неразменных фигур, судя по всему, в его эпоху нет.
Что стоит за перестановками на Олимпе власти? Этот вопрос вряд ли получит когда-либо исчерпывающий ответ, тем более что его, вероятно, не сможет дать и самый информированный человек в стране — сам Борис Ельцин. Как и следовало ожидать, за кадровыми решениями помимо чисто политических и посему сиюминутных в большинстве своем соображений, стоят и более глубокие (а следовательно, и более долгосрочные) экономические интересы.
Политическая сторона ухода в отставку Александра Коржакова, а вместе с ним и двух других влиятельнейших фигур российской власти — председателя Федеральной службы безопасности Михаила Барсукова и первого вице-премьера Олега Сосковца — в значительной степени уже была раскрыта стремительно вернувшимся на прошедшей неделе в публичную политику Анатолием Чубайсом. Если перевести его насыщенные пафосом победы слова на обычный язык, то станет ясно, что речь идет о поражении одной кремлевской придворной партии и победе другой: проиграла еще недавно могущественная связка Коржаков--Сосковец, победила (хотя далеко не полностью) изначально бывшая фаворитом аппаратного состязания группировка Виктора Илюшина и премьера Виктора Черномырдина. Совершенно очевидно, что подобного рода жесткое деление придворных партий, сопровождаемое четкой персонификацией, довольно далеко от подлинной картины политического противостояния в российской власти, но тем не менее оно очень ясно отражает реалии повседневной политической борьбы внутри противостоящего коммунистам лагеря. Следует оговориться, что "монополией" на междоусобицу российские правые не обладают — внутренняя борьба раздирает и левых, однако в силу имманентно присущей им недемократичности она ведется гораздо более скрытно, лишь время от времени прорываясь наружу.
В последние два с половиной года почти все конфликты, связанные с должностными лицами федерального масштаба, своими корнями уходили в противостояние этих двух группировок. Постоянные взлеты и падения Черномырдина, так хорошо отражавшиеся в разговорах то о его неминуемой отставке (последний запущенный слух предрекал отставку премьера к 1 мая), то о его грядущем провозглашении официальным преемником Бориса Ельцина, являются хорошей иллюстрацией этой борьбы. Объяснение неожиданным нападкам на министра топлива и энергетики Юрия Шафраника (прекратившиеся сразу после того, как он смог уладить свои отношения с Олегом Сосковцом) или едва ли не высосанным из пальца "разоблачениям" вице-премьера и министра внешних экономических связей Олега Давыдова на самом деле кроется именно в обострении противостояния двух самых влиятельных придворных партий. Едва ли не каждый федеральный министр, пост которого хоть что-то значит в системе исполнительной власти, может многое рассказать о том, как ему приходилось лавировать между премьером и его сильно выросшим первым заместителем, на равных со своим начальником посещавшим Кремль. Крупнейшей победой Черномырдина в этой борьбе за истекший год стало избрание на пост председателя ЦБ Сергея Дубинина, крупнейшим поражением — отставка первого вице-премьера Анатолия Чубайса. Борьба двух группировок затронула и регионы — переигравший Анатолия Собчака новый мэр Петербурга Владимир Яковлев ориентировался на коржаковскую группировку, в то время как мэр Москвы Юрий Лужков в последнее время был стратегическим партнером Виктора Черномырдина.
Это противостояние обострилось в ходе предвыборной борьбы. В основе новой вспышки конфликта лежали концептуальные разногласия как относительно тактики этой борьбы, так и относительно долгосрочной политической стратегии. Исходя из более пессимистического сценария развития избирательной кампании, эксперты СБП и ФСБ прогнозировали победу Бориса Ельцина на выборах лишь с минимальным преимуществом. В связи с этим они настаивали на переносе срока выборов, опасаясь, что президенту не хватит времени для закрепления в сознании массового избирателя новых пропагандистских образов. Гарантией сохранения за ним президентского поста и обеспечения стабильности они считали достижение широкого закулисного соглашения с левыми, в результате которого часть государственных постов были бы отданы в руки компартии или (что считалось более предпочтительным) блокирующимся с ней менее влиятельным политическим образованиям. По имеющейся информации, речь шла о некоторых второстепенных министерских постах, о постах первых заместителей и заместителей министра в ведущих министерствах, а также командующих ряда военных округов. В целом общественный смысл такого соглашения сводился к достижению компромисса между двумя составляющими некогда единой советской элиты — той ее частью, которая динамично развивалась, усиливая свое влияние в условиях рыночной экономики и политической демократии, и неудачниками, оставшимися за бортом в результате экономической и политической конкуренции, но по-прежнему способными повести за собой часть общества. Нетрудно догадаться, что этот компромисс мог быть достигнут только за счет интересов новой российской элиты, быстро формирующейся в вестернизирующемся обществе и "открытой" экономике.
Поскольку прошедшие за закрытыми дверями переговоры с представлявшим КПРФ Валентином Купцовым особо успешными назвать было нельзя, Борис Ельцин пришел к выводу о бесперспективности такого рода политической стратегии. Как утверждают в администрации президента, глава государства счел неприемлемыми предварительные требования левых и невозможным для себя пойти на ограничение президентских полномочий (на удивление, уже не первый раз требования коммунистов совпали с требованиями либерального "Яблока"), формирование коалиционного правительства и подразумевавшуюся в связи с этим отставку премьера.
По совершенно очевидным причинам глава правительства придерживался иной концепции предвыборной борьбы. Он опирался на гораздо более оптимистичные рейтинги и соответственно прогнозы исхода выборов, подготовленные аналитиками Анатолия Чубайса. Собственно, не в последнюю очередь уверенность президента в возможности победы уже в первом туре была основана именно на этих расчетах. Тактика, диктуемая в данном случае, скорее строилась по принципу "бури и натиска" и не исключала последующую после победы на выборах борьбу за окончательный подрыв позиций коммунизма как общенациональной политической силы. Нет нужды говорить, что именно такой сценарий, отвергающий перспективу соглашательства с рвущимися к высшему государственному посту левыми в наибольшей степени отвечал интересам российского бизнеса и формирующегося среднего класса. Его уязвимым местом была высокая степень риска потерять все. "Все или ничего" — под таким девизом, тем не менее, президент прошел первый тур выборов, под таким он идет, похоже, и на второй.
Все решили итоги первого голосования, которые оказались все-таки выше, чем предсказывали скептики спецслужб, хотя и ниже прогнозируемых многими борзописцами из президентского избирательного штаба (но не штатные эксперты администрации президента!). Ключевым моментом здесь стал провал для президентской команды выборов в большинстве республик в составе России, и прежде всего, в густонаселенных Татарии и Башкирии. Ключевым он является потому, что показал бесперспективность ставки на преимущественно административные рычаги обеспечения политической победы и взаимодействие исключительно по бюрократической вертикали. Республиканская элита предпочла перестраховаться, всем своим видом демонстрируя поддержку президенту, на деле же не ударив палец о палец для того, чтобы обеспечить его победу. Чиновничья логика и здесь взяла верх — Зюганов моложе президента, и, кто его знает, не настанет ли и его черед править в Кремле после 2000 года?
Можно сказать, что после этого судьба Олега Сосковца была предрешена. Ставка на современные инструменты обеспечения политической победы, которую сделали Илюшин с помощником президента Георгием Сатаровым — цивилизованную агитацию за кандидата, ориентированную на завоевание массовой общественной поддержки, прямое общение с избирателями и отказ (по крайней мере временный) от закулисных сделок и торговли постами — себя во многом оправдала. Блестяще оправдала себя и проводившаяся Чубайсом раскрутка Александра Лебедя, которому в предвыборной стратегии президента отводилась существенная роль. Последующее его назначение на пост секретаря Совета безопасности, подлинно бутафорское значение которого известно лишь немногим, и героизация с помощью стандартного пропагандистского штампа — "разоблачение заговора и спасение Отечества" — придали совершенно неожиданный динамизм президентской предвыборной кампании без каких-либо усилий собственно агитационного аппарата. Сам ход событий постоянно работал на цели пропаганды политики и личности главы государства.
Отставка Сосковца облегчалась и тем, что к настоящему моменту за ним не стояло таких мощных структур бизнеса, как за премьером. РАО "Газпром", ведущие универсальные и инвестиционные банки страны и созданные с их участием мощные финансово-промышленные группы были той силой, контроль над которой давали и власть, и деньги, чтобы эту власть поддерживать и защищать. Ни лишенный стараниями Чубайса (в бытность его первым вице-премьером) большинства внешнеэкономических льгот Национальный фонд спорта, ни рухнувшие под тяжестью финансового кризиса банк "Национальный кредит" и Ресурс-банк, связываемые с именем Коржакова, не могли эффективно конкурировать даже с одним ОНЭКСИМбанком, не говоря уже о таком экономическом монстре, как "Газпром". Оказалось, что финансовая мощь и экономическое влияние для Ельцина как публичного политика играет сейчас гораздо большую роль, чем формальная и малоэффективная на деле поддержка со стороны бюрократического аппарата, на которую всегда делал ставку Сосковец. Иными словами, plus potest, qui plus valet.
Черномырдинская партия ковала железо, пока горячо: встретившись с Борисом Ельциным и мгновенно одобрив его решение отправить в отставку министра обороны Павла Грачева, премьер смог добиться президентской визы на указ о "переводе на другую работу" своего первого заместителя. Отставка с влиятельнейшего правительственного поста должна была состояться уже после выборов, поэтому, говоря о еще одном кадровом перемещении, Черномырдин не сказал кого именно. Тем не менее соперничающей партии было все ясно с самого начала. Ответные действия не заставили себя ждать, их результатом и стал известный скандал с задержанием в Белом доме двух непоследних фигур в президентской избирательной кампании. Попытка собрать компрометирующий материал о финансировании этой кампании провалилась, что резко динамизировало всю ситуацию. Как неофициально утверждают в Кремле, отставки двух ключевых фигур всей системы безопасности страны была той оптимальной платой за пресечение скандала еще в зародыше, которую мог заплатить перед вторым туром Борис Ельцин. Можно только удивляться его решимости и быстроте реакции. Впрочем, в Кремле утверждают, что подобные решимость и скорость обясняются как раз тем, что Александр Коржаков вовсе не канул в небытие, а, оставшись рядом, просто на время отступил в политическую тень. Не потеряв при этом ни грана влияния в созданной им и подобранной по человеку Службе безопасности президента.
Возможно, так оно и есть — возможно, не совсем. Подлинную историю прошедшей недели мы никогда не узнаем, хотя после появления соответствующих мемуаров в будущем мы и сможем заглянуть за кулисы власти. Как бы то ни было, но, выступая в субботу на пресс-конференции (подробнее см. стр. 1 и 2), Виктор Черномырдин выглядел триумфатором, давая тем самым всем понять: "ельцинские горки" с их незбежными взлетами и падениями для него пока завершены, нынешний взлет должен перейти в длительное "плато поддержки". Премьер настолько был уверен в будущем президента, что не сделал даже дежурной оговорки — "в случае победы Бориса Ельцина".
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ