Исполнилось 60 лет Кену Лоучу — британскому кинорежиссеру, чья репутация в своем роде столь же безупречна, как у королевы. При том, что все его фильмы направлены против правящего режима островного государства.
Феномен Лоуча знаменателен на фоне повсеместного кризиса авторской режиссуры его поколения. В то время как последние ленты братьев Тавиани, Фолькера Шлендорфа, Алена Таннера и других вчерашних лидеров национальных европейских киношкол в лучшем случае академичны, Кен Лоуч от картины к картине набирает энергию, а его авторитет в киномире неуклонно растет.
Вот уже который год фильмы Лоуча участвуют в престижном Каннском конкурсе. Правда, ни один не снискал пока Золотой пальмовой ветви, зато почти каждый награждался каким-нибудь призом — то официального жюри, то FIPRESCI. Лоуч — любимец европейских критиков. Год назад в Канне они единодушно отдавали предпочтение испанской эпопее Лоуча "Земля и свобода", а вовсе не "Подземелью" Кустурицы. Если лет пять назад Лоуч искренне удивился, получив приз FIPRESCI за социальную ленту безо всяких стилистических изысков, то теперь у него таких наград целая коллекция. За картину "Рифф-Рафф" (1991) он был увенчан европейским "Феликсом". Теперь, доказав "Землей и свободой", что умеет делать крупномасштабное постановочное кино, Лоуч получил приглашение в Голливуд. Завтра, вполне возможно, он будет претендовать на "Оскара".
Ничто не предвещало столь внушительного успеха. Первый свой фильм — "Дневник молодого человека" — Кен Лоуч поставил еще в 1964 году, и это была маленькая телевизионная работа. Как и несколько последовавших за ней — только в 1966 году Лоуч выпустил три телефильма, а общее их число в его послужном списке приближается к двадцати. Время дебюта Лоуча совпало с пиком британской социальной волны, которая частично коммерциализировалась, а частично переродилась в экзистенциальную. Рядом с яркими фигурами уже не очень рассерженных и не очень молодых людей — Тони Ричардсона, Линдсея Андерсона, Джона Шлезингера — скромный и малозаметный Лоуч казался годен только на роль второго плана. И он долго играл ее, тяня из фильма в фильм одну и ту же жилу социологического бытописательства, дотошно исследуя нравы провинции, проблемы рабочих окраин. Никто не думал, что жила в очередной раз окажется золотой, а телевизионный английский неореализм породит что-то значительное.
В 70-е годы британское большое кино, сдавшись на милость Голливуда, очутилось в загоне, чтобы возродиться через десятилетие в барочных изысках Гринуэя и других поставангардистов. Но именно тогда, в 1970-м, Лоуч, только-только перебравшийся из теле- в киноателье, громко заявил о себе фильмом "Кес". Гран-при на фестивале в Карловых Варах, уже очищенном от ревизионистской скверны, засвидетельствовал благонадежность Лоуча как "прогрессивного художника", занятого не сомнительными философствованиями, а реальными заботами простых людей. Должно было пройти время, чтобы благонадежность под псевдонимом political correctness утвердилась в качестве критерия и на Западе, а различные категории "простых людей" оформились в группы "меньшинств". Вот тогда-то и настало "время Лоуча".
"Спрятанный дневник" (1990) — разоблачение тэтчеровской политики расправы с ирландским сепаратизмом. "Плачущие камни" (1993) — гимн рабочей морали с католической окраской. "Кукушка, кукушка" (1994) — обвинение судебной системы, лишающей материнских прав многодетную женщину. Фестивальный успех этих картин всегда вызывал кривую усмешку нашей кинопрессы: мол, развели там у себя соцреализм и дурью маются. Да, работы Лоуча действительно напоминают незабвенные образцы советских фильмов на "производственную" или "морально-этическую" тему. С той разницей, что сделаны они не по заказу и не по канону, а проникнуты личной убежденностью. Что играют в них потрясающие актеры во всем блеске британской школы. Что ренессанс социального кино стал естественной реакцией на засилье маньеризма.
Во всех своих фильмах Кен Лоуч обращается к эмоциональному опыту и чувствам людей, поставленных в ситуацию повседневного, но оттого не менее драматичного выбора. "Земля и свобода" — первая картина режиссера на историческую тему. Это фильм о гражданской войне в Испании, которая рассматривается режиссером как грандиозный европейский миф, "последний крестовый поход", стычка всех идеологий ХХ века — фашизма, коммунизма, социализма, национализма и анархизма — при слабом противодействии демократии. Сегодня, когда одни из этих идеологий переживают упадок, а другие вновь пытаются подняться, опыт прошлого высвечивается по-новому. Он вдохновил Лоуча на создание романтической легенды об идеалистах-революционерах, объявленных троцкистами и преданных как Сталиным, так и западными демократиями.
Трезвость аналитика принуждает Лоуча признать, что "социализм в действии", о котором мечтают его герои, мало чем отличается от фашизма, а все радикальные идеологии ведут к насилию и предательству. С другой стороны, режиссер оставляет этим героям революцию в качестве романтической мечты. И в своих современных фильмах Лоуч избегает диктуемой их предметом сухости, предпочитая обратное — избыток эмоций и сентиментальности. Политкорректность именно на это и опирается, пробуждая чувства добрые к маленьким слабым людям. Они выглядят такими трогательными и симпатичными ровно до тех пор, пока составляют угнетенное меньшинство.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ