В последний день просмотров Открытого российского фестиваля в конкурсе друг за другом возникли две картины, о которых, наконец, не стыдно высказаться. Мрак и запустение, царившие в официальных программах, делали пляжно-фуршетные перипетии единственно приемлемыми для газетного отчета. Поэтому все предыдущие репортажи из Сочи были посвящены исключительно им. Но фильмы "Линия жизни" и "Кавказский пленник" располагают к разговору об искусстве. Специальный корреспондент Ъ на "Кинотавре" АНТОНИНА Ъ-КРАЙНЯЯ с радостью воспользовалась этой оказией, не слишком, впрочем, злоупотребляя предоставившейся возможностью.
Коллеги корят меня за легкомыслие: нельзя, мол, только про звезд сплетничать, нужно иногда и кино анализировать. "Не девичье это дело", — мирно отшучиваюсь я, дивясь на журналистов, так и не понявших, куда и зачем они приехали. В Сочи кино не на втором даже, а на двадцать втором плане. Здесь море и морепродукты, все перманентно ждут Наину Ельцину, а в плохую погоду — хоть Ирину Аллегрову, чей голос, несущийся отовсюду, сладко и томительно обещает: "Я тучи разведу руками".
— Скорее бы ты, подруга, приехала, — вздыхают сочинские обитатели, глядя на неумолимое небо, и плетутся куда угодно — в город, на базар за клубникой, да хоть за новой турецкой шляпкой, которую потом тут же выбросят, — лишь бы не киснуть в темноте зала, где в удручающем российском и еще более удручающем международном конкурсе режиссеры соревнуются друг с другом в своей профессиональной несостоятельности.
Впрочем, под занавес устроители всегда выдают два фильма, которые не просто вписываются в пляжную жизнь, а даже по новому ее организуют. Вокруг них разгораются страсти, на жюри начинают давить со всех сторон, и уважаемых судей спешно интернируют в какие-нибудь дали, в недоступные горы, где нет ни телефона, ни факса, чтобы привезти обратно прямо на сцену читать свой беспристрастный приговор. Пресса стонет: результаты становятся известны только поздним вечером и попадают в газету с опозданием на сутки, но устроители неумолимы.
Этот ритуал нужен лишь двум фестивалям в мире — каннскому и сочинскому — первому от избытка конкурирующих картин, второму от их недостатка: противоположности сходятся. Конкурсные фильмы, способные увлечь публику, даются "Кинотавру" с таким трудом, что он не может бросить на полдороге едва сложившуюся интригу. В противном случае она сдохнет, не дожив до торжественного закрытия: гости покипят, поволнуются и, глядь, совсем остынут.
Интрига, предложенная отборочной комиссией в последний просмотровый день нынешнего фестиваля, была образована двумя картинами — "Линией жизни" Павла Лунгина и "Кавказским пленником" Сергея Бодрова. Обоим режиссерам тяжело досталось вступительное слово перед показом — что Бодров тут же и обыграл. "Конкурирующие друг с другом фильмы режиссеров-заик, — сказал он, — собирают аншлаги". И производят впечатление, добавлю я, один — скандальное, другой — умиротворяющее.
"Линия жизни" в России показывалась впервые. Как всегда, в картине Лунгина много крови и мяса, вообще всякой физиологии: все дышит, потеет, рыгает, истекает слюной и отчаянно умирает в судорогах. Даже десерт, который вкушают герои, оказывается мучительным, как торт "Отелло". В предыдущих фильмах — "Такси-блюзе" и "Луна-парке" — к этому был пристегнут надуманный русско-еврейский вопрос. На этот раз Лунгин счастливо его избежал. Действие происходит в сегодняшней Москве, куда приезжает молодой французский композитор, отлично сыгранный Винсентом Перезом, исполнителем роли де ля Моля в фильме "Королева Марго". Француз попадает в руки мафии, во главе которой стоит некий Папа. Армен Джигарханян играет злодея еще блистательнее, чем Перез жертву. Блеск вообще главное свойство картины Павла Лунгина, где все корчится в смертельных конвульсиях и заново живет с неистовой силой.
Драма современной России, разыгранная по правилам жанрового кинематографа, наполнилась фейерверком и стала походить на праздник. В этом слишком много игры, чтобы еще оставалось место для цинизма. Но пожилой истеблишмент, составляющий добрую половину фестивальной публики, выходил красным от негодования на режиссерский беспредел. Скорее всего жюри отнесется к славной "Линии жизни" аналогичным образом: в Сочи не любят кино, которое пренебрегает глубокомыслием. Как раз по этой части вне конкуренции пребывает "Кавказский пленник" Сергея Бодрова.
История двух русских военных, плененных на Кавказе в наши дни, многожды рецензировалась прессой, в том числе и Ъ. К общему восторгу добавить нечего: картина и впрямь очень чисто сделана. Олег Меньшиков и Сергей Бодров-младший исполнили главные роли выше всяких похвал. Охваченная энтузиазмом публика, правда, перестаралась по части комплиментов маленькому Бодрову: в Сочи нынче принято восхищаться дебютантом, утверждая, что он переиграл звезду. Это, конечно, вздор, к тому же совершенно непрофессиональный. С мастерством высочайшего класса сравнивается органика. Меньшиков — гениальный актер, а сын режиссера Бодрова — пока лишь удачный типаж, замечательно поданный в фильме любящим отцом.
Вспоминается анекдот про Марчелло Мастрояни, который никак не мог сыграть творческие муки в фильме "Восемь с половиной".— "А ты не думай об этом, — сказал ему Феллини. — Ты сожми ж... и разожми, потом еще раз сожми и разожми. Все остальное я сделаю сам".
Бодров тоже многое сделал сам и заслужил главный приз. Но чувство какой-то неловкости остается от его очень крепкого фильма. Из зала мы выходили вместе с председателем жюри "Панорамы" грузинкой Корой Церетели, которая, воспользовавшись тем, что судит другую программу, не стала скрывать своей ярости.
"Послушайте, — кричала взбешенная Кора, не обращая внимания на то море восторгов, которое разливалось вокруг нас. — Ведь эти мусульмане говорят у него по-грузински. Какая бестактность. У меня волосы на голове стали дыбом, когда я услышала родную речь. Мы же — христианский народ, который столько страдал от чеченцев. Он делает обобщенный образ Кавказа специально для Запада, путая разные обряды — дагестанские, чеченские, грузинские — и все сваливая в одну кучу. Они там в Европе не поймут этого, но ведь мир состоит не из одного Каннского фестиваля. И потом, до каких пор вы, русские, будете заниматься мазохизмом? Благородный старичок-мусульманин, на великодушие которого тупые русские отвечают новым ударом, — если бы все было так просто. Нет, что не говорите, но этот фильм снимал Сергей Адамович Ковалев".
Публика продолжала ликовать — завтра Бодров почти наверняка получит свой главный приз. Завтра приедет Наина Ельцина, а может быть, и сам президент. Завтра я выкину свою соломенную шляпку с алой ленточкой — в такой можно ходить только в Сочи. А сейчас я поспешу на пляж. Там Дуся Германова в боа и под черной вуалью. Там пьяненький Шолохов и погруженная в себя Качалина. Там Костя Эрнст, приехавший на церемонию закрытия. Там Маковецкий расскажет мне, как снимался у Тарантино. Там запах моря и милой жизни. Бог с ними, с кавказскими пленниками. Бог с ними, со всеми.