Восставшие из Франции
Татьяна Алешичева о сериале «На зов скорби»
В новом сериале "На зов скорби" (Les revenants) Фабриса Гобера по мотивам одноименного фильма про оживших мертвецов прежде всего интересно, как французы вообще трактуют популярную тему зомби. Ведь практически одновременно в этом поле появилось три разных сериала, так что здесь есть с чем сравнивать. В американском хитовом телешоу "Ходячие мертвецы" (Walking Dead) практикуется традиционное для поп-культуры освещение проблемы. Зомби — это угроза, на которую лучше всего смотреть в прицел ружья или даже из башни танка и прятаться от нее в пустующем супермаркете: они мерзкие, тупые, при ходьбе шатаются и норовят сожрать все, что попадет в поле зрения. Не то в продвинутом британском сериале "Во плоти" (In The Flesh), ломающем традицию, где на первый план неожиданно вылезла любимая англичанами социалка — там зомби становились чем-то вроде преследуемого меньшинства, за которым государство признает базовые гражданские права, но коммуна — посконная деревня — не дает "этим монстрам" снова интегрироваться в общество, хотя угрозы они уже не представляют. Французов же в бытовании восставших из могил непрошеных гостей не интересуют ни экшен, ни спецэффекты, ни социальные проблемы — они все больше пекутся о душе. Ключевую фразу, описывающую отношение к ожившим мертвецам, тут произносит содержатель приюта для бездомных: "Не волнуйтесь, они наверняка напуганы больше, чем мы".
Отправная точка сюжета — сам факт, что у мертвых с живыми возможны какие-то отношения. В спокойные времена это выглядит так: мы их помним и скорбим, а они, возможно, за нас молятся. Но в зачине сериала в небольшом горном поселке на берегу озера времена как раз настали неспокойные: похоже, что гигантская дамба, защищающая его от наводнения, дала трещину — уровень воды понижается и на поверхности вот-вот покажется затопленная много лет назад деревня. Вдобавок по всей округе происходит какая-то чертовщина: снова объявляется маньяк-каннибал, нападающий на одиноких девушек в подземном переходе. Животные из леса добровольно идут топиться в озере, будто в преддверии Судного дня, а в добропорядочные семейства, давно оплакавшие потерю близких, неожиданно и как-то неприлично назойливо возвращаются эти самые близкие. Поначалу ошарашенные родственники не верят своим глазам, но потом начинают искать объяснения: если раньше фокус с воскрешением удался Христу и спасенному им Лазарю, то почему бы такому чуду не произойти опять? Но местный священник, которого одолевают вопросами, мямлит что-то невразумительное, а ожившие мертвецы — уже здесь и просто хотят, чтобы их любили,— у них, оказывается, тоже есть чувства. И все это происходит на фоне намеренно привнесенной в сериал линчевской атмосферы: здесь, как и в заповедном городишке Твин Пикс, ужасное кроется в обыденном. Поскреби любого — найдешь травму, несчастную любовь, шрамы на теле и неизбывную скорбь в душе. Но главное — это двойственность персонажей: внешне мертвецы неотличимы от живых, что дает повод особенно тонким натурам задуматься — а сам-то я жив или мертв? Сценаристам же эта двойственность позволяет замутить сложную детективную интригу: когда у каждого за душой какая-то тайна, то и угрозу может представлять абсолютно любой персонаж из тех самых линчевских снов, которые не те, кем кажутся.
Камилла (Яра Пиларц). Погибла, когда школьный автобус на крутом повороте свалился с шоссе в реку, и вернулась спустя четыре года, единственная из всех умерших одноклассников. Ее сестра-близнец Лена за это время выросла в рыжую нервную красавицу и успела переспать с Фредериком — детской любовью Камиллы. Родители близнецов разошлись, так что теперь с натугой изображают семью ради восставшей из могилы дочери.
Симон (Пьер Перье). Машина сбила его в день предстоящей свадьбы. За него невеста отрыдала честно, родила дочь, которую ему так и не довелось увидеть, да и успокоилась в объятиях полицейского капитана. Симон пытается начать новую жизнь с того места, где прервалась прежняя, но полицейский Тома (Самир Гесми) не желает уступать восставшему мертвецу свою женщину.
Жюли (Селин Саллетт). Бывшая медсестра, много лет назад стала жертвой маньяка-каннибала и едва выжила, но после нападения порвала со своей любовницей Лорой (Аликс Пуассон), запершись в одиночестве и дичась людей. Единственной отдушиной становится для нее вдруг прибившийся к ней мертвый мальчик Виктор (Сван Намбутэн) — загадочное дитя с несчастными глазами и повадками адского исчадия Дэмиена из фильма "Омен".
Пьер (Жан-Франсуа Сивадье). Содержатель приюта для бездомных, подозрительно благоволящий к восставшим мертвецам, исключительно мутный тип с постным выражением лица и благочестивыми речами, зачем-то хранящий в подвале коллекцию ружей.