Некролог
В своем доме в графстве Дорсет скончался на 70-м году жизни сэр Джон Кеннет Тавенер, самый известный академический композитор современной Англии.
Он любил говорить, что является отдаленным потомком другого великого английского композитора, которого и звали почти так же,— Джона Тавернера, работавшего в эпоху короля Генриха VIII. С генеалогическими таблицами в руках это родство никто не проверял, но в истории английской музыки двух композиторов прописали почти по-родственному — достаточно взглянуть на репертуар именитых британских вокальных ансамблей вроде King's Singers или The Sixteen, где имена Тавернера и Тавенера соседствуют сплошь и рядом. Тем более что как Тавернер в XVI веке был знаменит своими полифоническими мессами и мотетами, так и Джон Тавенер известен в первую очередь благодаря произведениям духовной тематики.
Эта тематика, по распространенному мнению, считается прерогативой композиторов, убеленных сединами или хотя бы поживших; Тавенер же впервые заявил о себе еще в 1968-м, когда ему было 24 года. Его драматическая кантата "Кит", посвященная истории библейского пророка Ионы, в одночасье стала сенсацией. Ее на правах самого серьезного достижения современной британской музыки исполнили на концерте-инаугурации новопостроенного в то время Queen Elisabeth Hall, а среди ее поклонников неожиданно оказались и The Beatles, с подачи которых запись "Кита" вышла на их лейбле Apple Records. Бенджамин Бриттен тоже оценил начинания Тавенера высоко — вплоть до того, что убедил "Ковент-Гарден" заказать молодому композитору оперу.
Ранние вещи Джона Тавенера — это плотное письмо, настойчиво авангардный язык, отчетливые оммажи Стравинскому и Мессиану. Такого Тавенера на самом деле не так просто узнать в тех произведениях, которые он писал потом, начиная с середины 70-х, и которые сейчас более всего на слуху. Там все, как правило, совсем иначе — прозрачность, разреженность, ясность, медитативность, минималистская структурная лаконичность. Причем подкрепленная обращениями к старым традициям духовной музыки, не столько западной, сколько восточно-христианской — и византийской, и русской (в диапазоне от знаменных распевов до Рахманинова).
В случае с человеком, с юности склонным к мистицизму, это по идее не должно удивлять — список западноевропейских поэтов, художников и музыкантов, восхищавшихся (кто более, а кто менее поверхностно) глубиной и содержательностью православного искусства и православного богослужения, и без того огромен. Однако надо заметить, что Тавенер-то православие знал не по верхам. Встреча со знаменитым митрополитом Сурожским Антонием (Блумом) в 1970-е годы сказалась и в языке сочинений Тавенера, и в выборе конфессиональной принадлежности: в 1977-м он принял православие. Что не помешало ему многим позже в своих духовных поисках зайти и дальше — в его грандиозном семичасовом опусе "Храмовая завеса" (The Veil of the Temple, 2003) примиряются и христианство, и ислам, и индуизм, и зороастризм.
Каким бы экзотичным и неотмирным все это ни выглядело, музыка сэра Джона Тавенера ни в коей мере не оказалась запертой в каком-то гетто, не стала музыкой для узкого круга ценителей. Его "Покров" (Protecting Veil), написанный в 1988 году, и поныне остается одним из самых популярных произведений для виолончели с оркестром (среди написанных во второй половине прошлого века уж точно). В 2004 году он написал свою "Сердечную молитву" (Prayer of the Heart) специально для Бьорк — и Бьорк таки спела и записала эту вещь, возможно, самую нетривиальную во всем своем многолетнем репертуаре: певице там приходится бесчисленное множество раз повторять слова так называемой Иисусовой молитвы ("Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя") по-гречески. Его мемориальная "Песнь для Афины" звучала на похоронах принцессы Дианы в 1997-м. Его хоровые вещи — и на тексты богослужебных песнопений, и на стихи еще одного мистика, Уильяма Блейка,— стали частью стандартного репертуара многих хоров, вовсе не только британских; "Агнец" на блейковские стихи и вовсе нежданно-негаданно пополнил число общеизвестных рождественских песен и колядок, так что в соответствующий сезон эту вещь можно услышать даже из динамиков в торговых центрах. И своеобычность, и эзотерика, и популярность, и мистицизм, и успех — так все действительно мало у кого складывалось из больших композиторов последних пятидесяти лет.