Премьера / Театр
Фото: ft.org.ua
В Национальном театре им. Ивана Франко сыграли комедию "Дамы и гусары" классика польской драматургии Александра Фредро в постановке Юрия Одинокого. В обществе кокетливых барышень и галантных кавалеров провела вечер ИРИНА ЧУЖИНОВА.
Зрители Национального театра им. Ивана Франко хотя бы с десятилетним стажем без особых усилий идентифицируют пьесу "Дамы и гусары" как продолжение своеобразного исторического сериала на этих подмостках. В предыдущих его выпусках можно было наблюдать распри и адюльтеры английских аристократов ("Леди и Адмирал", "Виват, королева!"), интриги французской богемы ("Фредерик, или Бульвар преступлений"), любовные драмы украинского казачества ("Назар Стодоля"). Однако цикличность прослеживается не только в тематике, но и в исполнителях ролей этих спектаклей. В них всегда занят практически один и тот же слаженный актерский ансамбль, в центре которого неизменно оказываются премьеры труппы Александр Заднипровский и Людмила Смородина.
Актеры ведут себя как на съемочной площадке, четко попадая в луч софита, когда требуется разыграть очередную репризу
Действие комедии "Дамы и гусары" разворачивается в Польше в первой половине ХIХ века. Классический водевильный сюжет, как и предполагает жанр, вырос из скромного анекдота. Бывшая пассия (Людмила Смородина) пытается женить старого и богатого майора (Александр Заднипровский) на своей хорошенькой дочери (Анжелика Савченко). Но та, разумеется, уже давно безумно влюблена в пылкого поручика (Назар Заднипровский), которому приходится выдумать хитроумный план, чтобы соединиться с дамой сердца. Режиссер Юрий Одинокий, пересказывая эту легкомысленную историю, делает ставку не на содержание, а на форму. Все в его спектакле — от блестящих пуговиц на мундирах до доведенных до автоматизма жестов актеров — призвано демонстрировать крепкое ремесло, обнаженную и выпяченную технологию. Говоря иными словами, франковцы здесь доказывают зрителям, что умеют играть простейшие гаммы с безукоризненной виртуозностью Паганини.
Собственно, задача эта решается через скрупулезное, маниакальное внимание к малейшим мелочам в оформлении и благодаря тщательно прописанной партитуре интонационных оттенков в тексте. Сценический павильон, выстроенный для постановки художником Алексеем Вакарчуком, кинематографически объемен и очень детален. Декорация представляет собой приусадебный парк — арки, ветвистые стволы деревьев, мраморная лестница, ведущая к дому, фонтан в виде девушки с кувшином, из которого периодически льется вода. В этом пространстве актеры и впрямь ведут себя как на съемочной площадке, четко попадая в луч софита, когда им требуется разыграть очередную репризу или просто вставить реплику в общий разговор. Преимущественно статичные мизансцены позволяют зрителю вдоволь налюбоваться добротно сшитыми костюмами, смоделированными Катериной Корнийчук словно для модного дефиле.
Дюжине актеров предлагается играть подробно, но быстро, пролетая на всех парах по наивной пьесе, следя за тем, чтобы действие вдруг не споткнулось на ухабах пауз. Изо всех сил скрывая отдышку, большинство исполнителей старательно имитирует легкость движений и непринужденность мыслей. Режиссер с ловкостью заправского хирурга удаляет из пьесы присущий ей определенный пафос, акцентируя внимание публики на шуточных пикировках героев, их неиссякаемом кокетстве и заигрываниях друг с другом. Длинная обойма концертных реприз нанизана, по сути, на один лейтмотив: милые и обаятельные хищницы открывают сезон охоты на инфантильных и безалаберных холостяков. Уловки прекрасных дам — беспроигрышны, обходные маневры бравых гусар заводят их в зыбучие сахарные пески предсказуемого хеппи-энда. И вот когда, казалось бы, все капканы захлопнулись, и жертвы вскоре будут окончательно стреножены и окольцованы, режиссер неожиданно подмешивает в легкомысленную комедию горьковатые драматические специи. В финале спектакля духовой полковой оркестр играет вальс, пары кружатся, и вдруг мужчины выскальзывают из объятий своих партнерш, отправляясь на войну и оставляя на память о себе лишь пустые силуэты серых шинелей. И эта гомеопатическая доза щемящей грусти неожиданно напоминает зрителям, что они находятся в современном театре, а не в почтенном историческом музее.