На протяжении многих десятилетий не прекращаются споры о том, является ли безработица бедствием или благом. Полное ее отсутствие и дефицит кадров, как принято считать, развращает работников. А значительный избыток рабочих рук достаточно быстро превращается в бедствие общегосударственного масштаба, если власти не находят каких-либо способов борьбы с ней. Однако в 1928 году в СССР раскрыли множество групп, для членов которых безработица стала источником доходов и способом значительного обогащения.
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
"Ни с чем, кроме города, уже не связан"
О том, что такое настоящая, полномасштабная безработица, подданные Российской империи узнали во время экономического кризиса, разразившегося в стране на фоне крайне затратной и совершенно провальной русско-японской войны, усугубленной затруднениями мировой экономики. Свой немалый вклад в упадок экономики страны внесли и прокатившиеся по стране бунты, именовавшиеся потом первой русской революцией. О том, к чему в итоге пришел рынок труда России, писал в 1906 году социал-демократический публицист Л. М. Клейнборт:
"Вот те факты, которые раскрывают перед нами ежедневные столбцы газет. В Харькове, при самой примитивной форме регистрации, зарегистрировано уже около 2500 безработных!.. Вопрос обостряется все более и более. Уже прошлым летом замечались первые признаки надвигающегося бедствия, заводы сокращали производство, переходили с 6 дней к 5; кто случайно оставался без работы, не мог уже ее найти. К дням свободы кризис уже ворвался во все уголки, грозил везде произвести опустошения. Заводчики в массе переходили на три дня работы в неделю. Число безработных росло непрерывно. Теперь размеры кризиса ясны. Самые крупные заводы принуждены рассчитать сотни рабочих. Одна фабрика Кузнецова уволила 2000 рабочих, паровозостроительный завод — 50, завод земледельческих машин — 144. А сколько рабочих рассчитывается по мелочам, а сколько их было уже безработными... В Одессе число безработных в период от 25 марта до 25 апреля было 1370 человек. Закрываются маслобойные заводы вследствие неимения семян. В Варшаве безработных несколько тысяч человек, сотни семейств сидят без куска хлеба. В Казани администрация алафуговских фабрик объявила об их закрытии: число работающих 3050 человек. Рабочие, ввиду новых расчетов, требуют, чтобы управа учредила комиссию для выяснения числа безработных, ибо общество, живущее их трудом, должно обеспечить их существование. Ряды безработных растут в Киеве. В Лодзи закрылись фабрики Тейбзера и Познанского с 15 000 рабочих; общее число безработных свыше 18 000 человек. В Туле патронный завод рассчитал 10 000 рабочих. Брянский Бетецкий завод в Орле уволил 1000 человек. В Саратове закрыта фабрика Тихомирова с 200 рабочими. Сократили работы заводы: машиностроительный "Сотрудник" — из 330 работает только 80 человек. В Иваново-Вознесенске приостановили работу фабрики Новикова с 546 рабочими, Бакулина с 211, рассчитано 650 рабочих фабрик Бурылина. По анкетам Владимирского губернского земства о состоянии промышленности в губернии из 140 ответов 41% говорит о расчетах. В Твери вагоностроительный завод сократил штат рабочих с 2500 до 1000".
Та же картина, как писал Клейнборт, наблюдалась и по всей России, и он сетовал, что в прежние времена безработица не наносила столь значительного ущерба, как в начале XX века, и объяснял почему:
"Положение обостряется тем, что наш рабочий ни с чем, кроме города, уже не связан. Рабочий старой формации гораздо легче переносил безработицу. Он уходил еще в деревню. У него был "свой" дом, "свой" надел, на котором худо ли, хорошо ли, его семья прокормится в критический момент, не дойдя, может быть, до голодной смерти. Он без сожаления покидал город. Не то его собрат по несчастью, родившийся и выросший при машине. Он не только порвал все связи с землей, не имеет понятия о полевых работах. Он едва ли взялся бы за косу, если бы представился случай. Он не пойдет, не может пойти и во все другие отрасли, кроме той, к которой он приспособился годами труда".
Естественно тут же нашлись умельцы, решившие нажить капиталы на чужих бедах. Самым распространенным способом той поры была подмена продовольствия, выделяемого казной и благотворителями для кормления голодных и обездоленных. Техника мошенничества была исключительно простой. Качественное зерно сбывалось, а вместо него закупалось подгнившее или не пригодное в пищу по другим причинам. Если же на пропитание безработных выделялись деньги, проведение хищений значительно упрощалось.
Несколько лет спустя появился и другой способ заработка на безработных — "бюро труда". В годы экономического подъема эти конторы вполне добросовестно подыскивали рабочие места для своих клиентов. Но с началом массовой безработицы превратились в чисто мошеннические учреждения. С желающих найти работу брали залог, а потом отправляли в места, где либо уже не было вакансий, либо требовалась неквалифицированная рабочая сила, либо кандидат заведомо не подходил работодателю. А то и вовсе отправляли в созданные подельниками фиктивные конторы. После трех подобных отправок кандидату объявляли, что его залог уже иссяк и требуется либо доплатить, либо распрощаться. Причем, как писали газеты, несмотря на огромное число публикаций об этом виде мошенничества, новые безработные попадались на ту же уловку раз за разом.
"Конкретная реальная чистка"
Казалось бы, после революции все должно было радикально измениться. Ведь пролетарская власть не могла не заботиться о пролетариях. Однако на деле с начала 1920-х годов безработица находилась на высоком уровне, а усилия местных властей, даже там, где они все-таки прикладывались, приносили не самые лучшие результаты:
"Рост безработицы,— докладывало в декабре 1922 года ГПУ,— начинает становиться угрожающим: губернии, насчитывающие в ноябре 10-11 тыс. безработных и исчисляющиеся лишь единицами, в декабре уже не составляют редкости. В обеих же столицах количество безработных исчисляется многими десятками тысяч".
В мае 1924 года в отчете о положении в стране говорилось:
"Рост безработицы обусловливается главным образом притоком безработных из деревни. Однако немаловажной причиной его продолжает являться и сокращение промышленности. На Урале проведено значительное сокращение штатов на металлозаводах... Предполагается сокращение на Ижевских заводах; проведено сокращение на морзаводе в Крыму (до 600 человек) и на Онегзаводе Карелии. Предполагается закрыть Луньевские и Устинские копи и уволено дополнительно 900 рабочих Челябкопей (Урал). На нефтезаводах сокращено 25% рабочих и предполагается еще 50%. Сильное сокращение проведено в лесной промышленности".
В абсолютных цифрах все выглядело еще хуже. В Белоруссии на 9 тыс. рабочих приходилось 25 тыс. пролетариев, не имеющих работы. Во многих губерниях число безработных росло на 15-20% в месяц. Но лишь после того, как безработные начали массовые акции протеста, в Кремле всерьез озаботились этой проблемой.
"Особенно серьезный характер,— сообщало ОГПУ в мае 1924 года,— носило волнение безработных в Одессе в связи с самоубийством одного безработного. Возбужденная видом самоубийцы (сбросившегося со 2-го этажа здания биржи труда) толпа организовала демонстрацию протеста при участии 4000 безработных".
Политбюро создало специальную комиссию, которая регулярно выдвигала разнообразные варианты борьбы с безработицей. Но итоговый, который был принят в июле 1924 года, отличался исключительным цинизмом:
"Принимая во внимание, что безработица будет носить тяжелый характер, а также возможность нового притока безработных из деревень в связи с неурожаем... должна быть немедленно произведена конкретная реальная чистка состава зарегистрированных по всему Союзу со снятием бесстажных и малоценных элементов, ищущих пособий, а не работы (не менее 30-25% зарегистрированных)".
Тем же решением устанавливались новые правила регистрации, которые делали невозможным получение работы для всех, у кого не было квалификации и насчитывалось меньше 6-7 лет стажа. Но самым главным было то, что регистрация на бирже труда больше не влекла за собой выплаты каких-либо пособий.
К концу августа указания партии были проведены в жизнь, и в Ленинграде из 140 тыс. безработных было "вычищено" с биржи 95 тыс. Хотя, как отмечало ОГПУ, "количество фактических безработных увеличивается". К рабочим и бежавшим в города крестьянам добавились новые лишние люди — демобилизованные красноармейцы и их командиры.
К 1925 году безработица перешла в разряд хронических проблем. Хозорганы предлагали снизить остроту вопроса, наладив переподготовку безработных. Но ВСНХ с большим трудом согласился принять на свои действующие предприятия по всей стране только 20 тыс. переученных рабочих. А по стране, по неофициальным данным, насчитывалось до 10 млн безработных. И в результате вся тяжесть общения с толпами голодных и обездоленных людей легла на сотрудников бирж труда. В сводках происшествий и обзорах положения в стране появился постоянный раздел "Выступления безработных" и "Эксцессы на биржах труда", где регулярно фиксировались случаи разгромов бирж и избиения их сотрудников. Правда, далеко не всегда регистраторы и руководители бирж были невинными жертвами народного гнева. Появлявшиеся вакансии предлагались родственникам, знакомым, тем, кто давал взятки, или тем женщинам, которые, как говорилось в докладах, "соглашались на половое сожительство". Безработным отчаянно хамили, а недовольным женщинам в Москве предлагали отправиться на Цветной бульвар, а в Питере — на Лиговку, где собирались проститутки. После чего начиналось крушение мебели и битье пытавшихся вмешаться милиционеров.
А два года спустя советские руководители узнали, что взяточничеством занимаются не отдельные нечистые на руку работники бирж, а почти все сотрудники всех бирж труда страны. Разница заключалась лишь в выбранном ими способе заработка на безработных.
"Подпольный "аппарат" работал четко"
В 1927 году при обследовании Донбасса очередной комиссией выявили поразительный факт: в городе Енакиево параллельно с официальной, государственной биржей труда существовала подпольная биржа, о которой газеты писали:
"16 июня 1927 года начальник енакиевской милиции получил сведения, что некая Ульяна Руденко заплатила гр. Макееву 25 рублей за обещание послать ее дочь на работу вне всяких очередей и формальностей.
Произведенные после этого дознание и следствие выявили, что ряд сотрудников биржи труда и бюро личного состава госзавода им. Рыкова за соответствующую "благодарность" устраивали на работу знакомых и незнакомых им людей.
Зав. ночлежным домом безработных (он же зам. зав. биржей труда) Мошкарев, делопроизводитель заводского бюро личсостава Перцев, рабочий завода Губарев и др. лица организовали на квартире Губарева подпольную биржу труда, которая успешно конкурировала с настоящей.
"Биржа" была снабжена регистрационными карточками, бланками посылок на работу, чистыми членскими профсоюзным билетами (но с печатью!) и т. д.
Регистраторша настоящей биржи труда Михиденко на подпольной бирже труда "служила" секретарем и на своей квартире вела учет и регистрацию завербованных агентами подпольной биржи безработных для "плановой" посылки их на работу.
Все это было штаб-квартирой организованного взяточничества, где каждый "давший" мог получить направление на работу по специальной таксе: члены союзов платили за посылку по 10 рублей, а не члены союзов — 15 рублей.
Почти что классовый тариф! "Классовый подход" объясняется тем, что для не членов союзов помимо бланка посылки на работу надо было еще заготовлять и союзный билет, что, конечно, стояло несколько дороже.
Мошкарев, как зам. зав. биржей труда, имел неограниченный доступ ко всем ее бланкам, штампам и печатям. Регистраторша Михиденко (с благословения Мошкарева) восстанавливала старые, использованные номера биржевой регистрации и давала их "своим" людям: делопроизводитель Перцев, без ведома зав. бюро личного состава, по условным запискам Мошкарева пропускал направляемых им безработных на работу. Подпольный "аппарат" работал четко и бесперебойно. Безработные "поставлялись" специальными агентами-вербовщиками Макеевым, Горбатовым (он же зав. секцией горняков), Гречихиным и Еруслановым.
Плата за "услуги" принималась как деньгами, так и натурой — водкой, пивом, угощением и даже конфектами. Деньги делились между всеми участниками шайки, а натура также коллективно пропивалась и проедалась".
После того как о "енакиевском деле" в апреле 1928 года сообщил ТАСС и эту информацию опубликовали центральные и местные газеты, по всему СССР начались масштабные проверки бирж труда, на каждой из которых находили многочисленные нарушения. Как оказалось, некоторые биржи возглавляют люди с криминальным прошлым, выявлявшие среди безработных подходящих граждан и формировавших из них воровские шайки. На одной из бирж труда Одессы нашли регистратора, который брался лично доставлять свидетельства о регистрации безработным на дом. Однако все те, к кому он приходил почему-то были молодыми женщинами и девушками. А документы они получали только после оказания регистратору просимых им интимных услуг.
Но все же самым массовым оставалось банальное взяточничество. В газетном отчете о судебном процессе в Ленинграде, проходившем в марте-апреле 1928 года, говорилось:
"Только что закончившийся после недельного разбирательства процесс бывшего заведующего секцией чернорабочих ленинградской биржи труда Завражного вскрыл ряд вопиющих преступлений и ненормальностей по обслуживанию биржей безработных.
Завражный, авантюрист с уголовным прошлым, отбывавший в дореволюционное время наказание за убийство, оказался вершителем судеб 75 тысяч безработных, состоящих на учете секции. Пьянства, кутежи, вымогательства с безработных и, наконец, предоставление работы женщинам за взятку "натурой" — вот те преступления, в которых он обвинялся на суде.
Завражный осужден и приговорен к лишению свободы на 10 лет. Одновременно приговор этот явился и предостережением администраций биржи в отношении постановки работы и тех порядков, которые не раз вызывали нарекания безработных.
Ведь это уже не первый процесс, вскрывающий злоупотребления при посылке безработных на работу. Недавно за такие же преступления — вымогательства и принуждение женщин к сожительству — был осужден заведующий текстильной секцией биржи Селезнев, еще ранее в тех же преступлениях обвинялся заведующий секцией металлистов Тимофеев и др.
На процессе Завражного выяснилось, что о его "деяниях" безработные говорили открыто. Некоторые женщины, зная "слабость" Завражного, сами предлагали ему "взятку натурой" и получали работу".
"Существовал твердый "тариф""
На московской бирже труда, как следовало из сообщения помощника начальника Московского управления уголовного розыска (МУУР) О. В. Шедвида прессе, предпочитали любовным утехам деньги. Причем в размерах, не снившихся енакиевским подпольным биржевикам:
"Следствие вскрыло ряд возмутительных преступлений на бирже. Эти преступления нельзя отнести к категории случайных, единичных. По-видимому, вся система работы на московской бирже такова, что преступный элемент, проникший в аппарат биржи, мог спокойно обделывать свои темные делишки. Любопытно, что до последнего момента администрация биржи труда ничего не подозревала о тех безобразиях, которые были раскрыты исключительно аппаратом МУУР. То, что не было секретом для безработных, о чем говорилось открыто в очередях, не дошло до сведения руководящих работников биржи труда...
За сравнительно короткое время МУУР удалось открыть преступления в секциях совторгслужащих, печатников, пищевиков и студенчества. Но почти все арестованные состояли сотрудниками биржи труда в течение 4-5 лет. Сколько подлогов и прочих злоупотреблений они успели сделать за это время, сейчас трудно сказать.
Как выяснилось, во всех указанных секциях (в этих ли только?) существовал твердый "тариф" за незаконную посылку на работу — в размере месячного оклада по получаемой работе. Предварительно, до получения путевок, безработный вносил аванс. Так, сотрудник секции пищевиков Каплин, получив от безработного Жукова задаток в размере 30 рублей, сговорился со своим приятелем зав. секцией студенчества Гавриловым, который выписал и передал Каплину путевку на имя Жукова на должность сторожа при одном из вузов. При обыске у Гаврилова были найдены сотни "дружеских" и "деловых" записок об устройстве на работу...
Если у безработного не оказывалось денег, то взятки брались "натурой". Так, сотрудник секции совторгслужащих Дюкарев вместо причитавшихся ему за "услугу" 75 рублей получил от безработного буфет. Другой сотрудник той же секции Щемелинин получил от посланного им на работу безработного диван.
Для устройства всех этих делишек у "биржевиков" были свои посредники, была налажена и связь с предприятиями, на которые направлялись на работу их клиенты-безработные. Так, сотрудник секции печатников биржи труда Сурков при помощи шофера Короткова связался с заведующим отделом личного состава управления ГЖД (городских железных дорог.— "История") Востряковым, который принимал на работу по подложным путевкам биржи труда лиц, рекомендуемых Коротковым. Таким путем за короткое время в различные подотделы управления ГЖД поступили на работу: Коротков Г. Е. и Коротков П. Г. (племянник и брат шофера Короткова), Вострякова А. (жена заведующего столом личного состава ГЖД), Ларин, Казаков и Иегеров. Другой сотрудник секции печатников Малкин направил на работу незаконным путем Тюрина, Кондрашева и Апполонову. На допросе он показал, что совершал эти дела с ведома Суркова, которому он подчиняется".
О размахе коррупции на биржах труда Народный комиссариат труда проинформировал граждан 6 мая 1928 года:
"В НКТ СССР получены сведения о результатах обследования ряда крупнейших бирж труда, которое производилось через секции труда горсоветов. За протекционизм и кумовство при посылке на работу безработных привлечены к судебной ответственности некоторые работники николаевской, харьковской, иваново-вознесенской, ленинградской бирж труда".
Но никакого улучшения положения безработных после этого не наступило. Бурная кампания по разоблачению взяточников на биржах труда продлилась лишь до конца мая 1928 года. Никакого смысла в дельнейшей борьбе руководящие товарищи не видели. Ведь кроме тех, кого устраивали на работу за взятки, были и такие, кто получал право на труд по протекции разного рода начальников. И наведение порядка на биржах труда не имело для них абсолютно никакого смысла.