Председатель правления банка "Восточный экспресс" Сергей Власов о преувеличении проблемы закредитованности
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
— Бизнес-модель высокодоходного и высокорискованного потребкредитования себя изживает?
— Нет, бизнес-модель эта себя не изживает и не изживет, как и в высокоразвитых экономиках мира, в частности США. Другое дело, что это направление может сокращаться.
— Видимо, до нуля, учитывая, что ко второму чтению законопроекта о потребкредитовании в него внесены поправки, наделяющие ЦБ правом рассчитывать среднерыночные ставки по типам кредитов и устанавливать максимальные отклонения от них. Это прямой запрет на ростовщические ставки, а ведь в этом и была суть бизнеса...
— Законодатель может принимать любые законы, это его право. Ставки банков, конечно, снизятся, что приведет к падению маржинальности бизнеса, игроки "со слабиной" уйдут. Как именно — обанкротившись или постепенно сократив сеть и персонал — другой вопрос. Но в любом случае это рынок, с которого никому не хочется уходить, поэтому не ждите радикальной перестройки.
— Но ведь рентабельность бизнеса упадет...
— Упадет. Но акционеры, заинтересованные в сохранении бизнеса, помогут банкам. Мы, надеюсь, справимся без докапитализации, хотя в экстренной ситуации акционер нас, безусловно, поддержит.
— То есть у вас нет ощущения того, что у клиентов уже слишком много обязательств?
— Нагрузка на домашние хозяйства достаточно высокая, но есть страны, где эта нагрузка существенно больше. Поэтому каких-то серьезных опасений пока нет. Банки все-таки следят за этим: мы считаем критическим отношение платежа по кредиту к доходу заемщика в 70%, хотя блокировку начинаем при DTI свыше 50% — в зависимости от категории клиента. Перегружены примерно 25-30% клиентов. К тому же, как говорила Фаина Раневская, несмотря на все усилия врачей, больной выздоровел. Так вот сейчас идет процесс "выздоровления больного": банки перестали кредитовать таких клиентов, и они снижают свои финансовые аппетиты.
— Выходит, риски закредитованности преувеличены?
— На мой взгляд, они уже на 80-90% реализованы в портфелях и резервах банков. Ухудшения, конечно, еще могут быть, но большая часть рисков уже отражена.
— Но раз ЦБ и Минфин решились на ограничение ставок, у них другие оценки ситуации... И ранее принятые регулятивные меры не смогли снизить аппетит к риску...
— Не согласен. Ранее принятые меры ограничили возможности банков: все закрутили гайки, темпы роста портфелей упали, реклама стала менее агрессивной — все идет своим чередом. Просто лодка уже повернулась, а ЦБ продолжает рулить.
— Выходит, мы просто убиваем нормальный рынок?
— Я уверен, что кредитование является единственным драйвером роста экономики страны. 150% сегодняшнего трехпроцентного прироста ВВП обеспечено розничным кредитованием населения. Кредитование обеспечивает работу торговых, транспортных компаний, тех же чиновников... Если банки перестанут кредитовать, люди не прекратят приобретать, хотя покупательная способность, безусловно, упадет.
— Есть позиция, что, развивая потребкредитование, мы финансируем китайский импорт...
— То, почему не Россия производит приобретаемые товары,— вопрос уже не ко мне...
— Какова минимальная рентабельность этого бизнеса, интересная собственникам?
— Стоимость риска на рынке в среднем около 15%, ресурсов — 10%, затраты на продвижение — 5%. Получается, что ниже 30% годовых никто, и мы в том числе, кредиты продавать не будет.
— А если ЦБ поставит планку 25% годовых, будут обходить?
— Конечно, все будут искать варианты, но не обхода, а оптимизации, но ЦБ достаточно сильный институт, чтобы иметь время и силы выявлять их и пресекать. И мы тоже ищем, и только честные. Какие — пока не раскрою.